Дарья Донцова - Концерт для колобка с оркестром
– Вашего мужа можно понять, – пробормотала я, – он столько времени терпел. Яна позорила его имя, наносила ему финансовый ущерб. Странно, что Алексей не обозлился раньше. Ей-богу, девяносто девять мужчин из ста пошли бы в разнос на более ранней стадии.
– Да, конечно, – грустно согласилась Люда, – Алеша, он такой, очень терпеливый, сцепит зубы и до конца стоит, а потом ломается, словно палка, и тогда берегитесь все. Помогите, Ариночка, мне обратиться больше не к кому. Съездите в Мирск, предупредите Яну, вот, передайте ей, пусть уедет куда подальше.
В моих руках оказалась толстая пачка денег.
– Здесь десять тысяч долларов, – сообщила Люда, – Яне хватит, чтобы бежать.
– И вы после всего даете ей деньги?!
– Она моя сестра.
– Сводная ведь.
– Ну и что? Яна единственная моя родственница, нас выносила одна мать, – тихо сказала Люда, – я могла бы оказаться на ее месте, а она на моем. Судьба, карма, назовите это как хотите, только я не имею права бросить сестру, понимаете?
Я кивнула. Да, конечно, очень хорошо ее понимаю. Сейчас вижу перед собой двойника Томочки, та тоже не способна на месть, обиду или мелкие пакости.
– Вы не боитесь давать мне, незнакомой женщине, столь огромную сумму? – вырвалось у меня.
Людочка накрыла мою руку своей узкой ладошкой.
– Нет. Вы производите впечатление интеллигентного человека.
Ну точно, это Тамарочка номер два, моя подруга тоже постоянно твердит, что глаза – ворота души и нельзя обмануться в человеке, если внимательно посмотреть ему в лицо.
– И потом, я вас знаю, – добавила Люда.
– Откуда?
Мирская смущенно кашлянула.
– Ну… понимаете – мир книгоиздателей не так уж и обширен. Стабильно работающих авторов мало, я имею в виду тех, кто пишет книги сериями. Естественно, когда появляется новый литератор с большим потенциалом…
Я зарделась, «новый литератор с большим потенциалом» – это обо мне.
– ..его пытаются перекупить. К вам ведь обращались из издательства «Камо»? Да? Приходил Леонид Яковлевич?
– Да, точно, был такой, предлагал хорошие деньги за новую рукопись.
– А вы?
– Отказала.
– Почему?
– На мой взгляд, непорядочно обманывать издательство «Марко», которое сначала создало писательницу Арину Виолову, а потом раскрутило ее.
– «Камо» дочернее предприятие издательства «Нодоб», – пояснила Люда, – Алексей, естественно, никогда сам не разговаривает с авторами на такие темы.
Для щепетильных дел имеются специально обученные люди типа Леонида Яковлевича. Если ваше «Марко» предъявит к Алеше справедливые претензии, муж спокойно парирует: «А при чем тут я? „Нодоб“ играет честно, мы дружим с „Марко“, а за действия какого-то „Камо“ я не отвечаю».
– Ну и гадость!
– Бизнес, – улыбнулась Люда, – маленькие хитрости ради вкусных конфет. Так вот, узнав о вашем категорическом отказе, Алеша сказал: «Эта Виолова вызывает уважение. Надеюсь, „Марко“ понимает, что такого автора следует баловать. Порядочные писатели – огромная редкость. Большинство „архитекторов человеческих душ“ утопит любого за копейку». Так что я вас знаю и понимаю – вы ничего не способны украсть. Умоляю, помогите. Сама поехать не могу, до Мирска два часа пути. Не дай бог муж на спидометр взглянет, когда вернется, и спросит: ну и зачем так далеко каталась?
– Ладно, – кивнула я, – завтра отправлюсь, прямо с утра.
Неожиданно Люда вскочила, обняла меня за плечи и заплакала.
– Арина, милая, – всхлипывала она, – помогите.
Уж не знаю, почему я вам все семейные тайны рассказала! Наверное, наступает момент, когда больше не можешь в себе ничего носить, видишь лицо порядочного человека, и прорывает трубу. Я чувствую вину перед Яной. У меня было счастливое детство, достаток, родители. У нее совсем ничего. Понимаете?
Моя мама не посмела уйти от отца из-за меня. Она знала: Сергей ни за что не отдаст ей дочь. Даже если и случилось чудо и муж согласился на развод, то, получив свободу, меня ей не видать бы никогда! Поэтому Соня и сидела в подвале, поэтому и простилась со второй дочкой, все ради меня. Из нас двоих мама выбрала первую дочь, предала Яну, принесла ее в жертву. Я очень, очень виновата перед сестрой.
Слезы полились по ее лицу потоком.
Я прижала к себе рыдающую Люду и стала гладить ее по голове.
– Ты тут ни при чем! Ты вообще ни о чем много лет не знала. Яна еще тот фрукт, совсем гнилой.
– Пожалуйста, съезди в Мирск, – шептала Люда, – она точно там.
– Хорошо, не волнуйся.
– Я буду тебе вечно благодарна! Вечно.
– Что за глупости, – рассердилась я, – сама хочу увидеть Яну, мне нужно узнать, где Федор прячет Аню.
Глава 14
В Пырловку я вернулась не поздно и застала Тамарочку в глубокой задумчивости.
– Вилка, – спросила она, – ты тут душ принимала?
– Нет, нехорошо, конечно, можешь считать меня грязнулей.
– А где ты умывалась?
– Ну… там же раковина висит.
– Вот! – подняла палец Томочка. – Висит. Точно. И кран есть! Но вода не идет!
– Правильно, – кивнула я, – нам же объяснили, воду следует налить в бак на крыше, а мы не сумели и поставили бидон у входа. Лично я просто зачерпываю оттуда воду кружкой и совершаю омовение.
– Ага, а с душем как?
– Ну… надо взять в ванную ведро, и готово.
– Я тоже так думала, – кивнула Тома, – притащила кастрюлю, десятилитровую, ну и…
– Что?
– Понимаешь, ванна-то, оказывается, никуда не подключена.
– В каком смысле?
– В прямом. Слива грязной воды нет, все на пол выливается. Я хотела Никитку помыть, сейчас покажу.
– Что?
– Кого, – засмеялась Томочка. – Ты погоди!
Подруга вывесилась из окна и закричала:
– Эй, Никитос, иди сюда!
Послышался бодрый топот.
– Сделай одолжение, – быстро сказала Томуся, – только не входи в комнату.
Я глянула на мальчика, послушно замершего на пороге, и ахнула. Передо мной стоял негритенок, местами покрытый белыми пятнами.
– Никита! – возмутилась я. – Ты где так извозился?
– Нигде, – сообщил малыш и убежал прочь.
– Кристина еще хуже, – вздохнула Тамара, – у нее волосы длинные, все в золе и саже.
– Где они так вымазались?
– Я отправила Кристю в Немировку за солеными огурчиками, она прихватила с собой брата, – пояснила Томочка, – пошли они мимо пожарища. Ну тут Кристе стало любопытно, вот они и походили по пепелищу.
– Безобразие! Кристина взрослая девочка! Выше меня ростом! – возмутилась я. – Могла бы и что-то уже соображать. Надеюсь, ты ее отругала?
– А смысл? Они уже похожи на чертенят. Надо придумать, как их отмыть.
Я сконцентрировалась на проблеме.
– Хорошо, сиди тут.
– А ты куда?
– Для начала спрошу у Альфреда, где он моется, – решительно ответила я.
Обогнув избу, я толкнула криво висевшую, плохо обструганную дверь и очутилась в донельзя захламленном пространстве, служившем хозяину складом для ненужных вещей. Спотыкаясь о непонятные предметы, я прошла вглубь, попала в коридор и увидела небольшой чуланчик. У стены громоздилась кровать без признаков постельного белья. На грязном, некогда нежно-розовом матрасе лежал грузный Альфред. Похоже, бывший муж Ани не раздевался перед сном.
– Эй, Фредди, – потрясла я его за ногу, – очнись.
– Кто там? – обалдело спросил он.
– Вилка.
– Кто?
– Твоя соседка по избе.
– А… а…
– Где ты моешься?
– Что?
– Душ как принимаешь?
– Зачем?
– Ты меня не понял? Моешься где?
– Зачем?
– Мыться?!
– Ага.
Я уставилась на Альфреда. Тот, кряхтя, сел, нашарил ботинки, сунул в них широкие лапы и принялся чесаться, долго, со вкусом, постанывая от удовольствия.
– Ты вообще никогда не пользуешься ванной? – попятилась я.
– Ну почему же? – возмутился Альфред. – В баню хожу, раз в месяц, зимой.
– А летом?
– Душ имеется.
– С водой?
– Ясное дело, с чем же еще?
– Пусти детей помыться.
– А идите, мне не жалко.
– И где же душ?
Альфред, охая, поднялся.
– Пошли покажу.
Мы вышли во двор, протопали несколько метров, и Фредька остановился.
– Вот.
Я обозрела пейзаж. Ничего похожего на кабинку не было, впрочем, если учесть тот факт, что унитаз тут стоит прямо под кустом, то и душевая, вполне вероятно, находится под открытым небом.
– И где же душ?
– Да перед тобой.
Я уставилась на остов небольшого автобуса, невесть зачем оказавшегося на участке.
– Туда иди, – предложил мне Фред, зевая.
– Куда, в автобус?
– Ну да!
– Зачем?
– Так тебе же душ нужен, – начал злиться хозяин, – залезай.
В полной прострации я приблизилась к руинам транспортного средства. Колес у него не было, он стоял на кирпичах.
– Лезь, не бойся, – подбодрил меня Альфред, – он только с виду гнилой, а на самом деле крепкий.
