Дарья Донцова - Золушка в шоколаде
– Не знаю, как за бугром, – не выдержала я, – но у моей подруги есть дочка с диагнозом «аутизм». Ленка билась за нее, забыв про все, и выходила. Девочка окончила школу, сейчас работает художником, детские книги иллюстрирует. Да, она с некоторыми странностями – ни за какие коврижки не выйдет к гостям, молчалива, но с мамой адекватна, способна к общению с коллегами. Пойми, аутизм – это особенность незаурядной личности, часто гения, способ отгородиться от назойливого мира. Возьми Костика домой, в клинике, пусть даже самой хорошей, такому ребенку очень трудно, мальчику, прости за банальность, нужна мать.
– Только не надо мне мораль читать! – отмахнулась Аллочка. – Я хочу жить счастливо. Чтоб были муж, дети. А Костик… Я ведь плачу за него немалые бабки! Вот тут деньжонок надыбала, так себе лишь брюки приобрела, на сапоги и свитер даже не взглянула. Видишь, какая материнская любовь! Я порядочная, но и о себе позаботиться надо. Ты ведь не расскажешь Ии Вадимовне про медальон? Понимаешь… э… э…
– Что еще?
Аллочка ухмыльнулась:
– Зойка всегда полной идиоткой была, это еще в школе проявилось. Придет в красивой шапочке, кто-нибудь попросит: «Зой, дай поносить», – она мигом и снимет. Ну не дура ли? Ия Вадимовна тоже хороша. Я бы своей дочурке за подобные фортели по рукам надубасила, мол, мать зарабатывает, а ты направо-налево вещи расшвыриваешь. А Ия лишь улыбалась и замечаний Зоечке обожаемой не делала. Ну и до чего Зойка добаловалась? Девочку привела, Лапочку. Хитрое существо, всем улыбается, по хозяйству помогает, щебечет: «Мама Ия, мама Ия…» Вот притвора! Зойка ее в дерьме подобрала, отмыла и сестрой сделала!
– Наверное, Лапочка искренне полюбила Крон, – пробормотала я.
– Ой, прямо-таки! – подбоченилась Алла. – У Ии Вадимовны добра полно: квартира, машина, деньги, драгоценности, вот побродяжка и смекнула: стану подлизываться – озолочусь. А тут еще и Зоя умерла! Суперски вышло! Повезло нам!
– Кому? – тихо поинтересовалась я.
– Лапочке, – хмыкнула Алла, – о ней говорим.
– Тогда тебе следовало произнести «повезло ей», но ты сказала «нам».
В глазах Аллы мелькнула тень.
– А ты еще не поняла? – воскликнула она. – Ия Вадимовна теперь Лапочку на руках носит, она ей роднее дочери, все получит. Мать Зои другой стала. Представляешь, позвонила мне и сказала: «Аллочка, сон мне приснился. Зоя плачет, просит тебе долги простить и помочь. Считай, что все списала, и приходи, я тебе дам на содержание Костика».
– И ты не отказалась от денег?
– Я похожа на дуру? Побежала, на шею ей кидалась и плакала. Теперь ясно, отчего про медальон молчать надо?
Я постаралась держать себя в руках.
– Ты за деньги работаешь? – вдруг спросила Алла.
– Да, получаю зарплату, – согласилась я, решив не говорить, что с Ией Вадимовной мы никаких договоров не подписывали.
– Давай так. Молчишь обо мне, придумываешь что-нибудь. Скажем, могильщики сперли, продали и уволились с кладбища, найти ханыг нельзя. Я тебе за это заплачу, – предложила Алла. И тут же, увидев мое вытянувшееся лицо, быстро добавила: – Пока ребенка тяну на горбу, Ия деньги давать станет. А если до нее правда дойдет, бортанет меня на фиг, одна Лапочка пенки снимет. Разве это честно?
Я, огромным усилием воли удержав резкие слова, так и рвущиеся с языка, сказала:
– Можем устроить дело еще лучше, ты не потратишь ни копейки.
– Суперски! – пришла в восторг Алла.
– Ответишь честно на пару моих вопросов, и разбежимся.
– Ты не растреплешь Ии про медальон?
– Нет.
– Спрашивай.
– Где живет Василий?
– Кто?
– Мы же договорились, что ты говоришь правду, – с укоризной напомнила я. – Знаешь ты домашний адрес или кого-нибудь из приятелей барыги Василия, скупщика драгоценностей?
– Около санатория он живет, на Пионерской улице, в Михайлове, – затараторила Алла. – Познакомилась я с ним случайно, на станции. Отвезла деньги за Костика, села на скамейку и кукую. Электричку отменили, денег на машину нет, пропал день. А тут парень подваливает, в кожаной куртке, симпатичный вполне, только не мой вариант. Я ищу мужа постарше, с деньгами и положением, сопляки мне без надобности. Сел он около меня, чувствую, приставать начнет.
И точно…
– Девушка, вы откуда? Стопудово не наша, я всех в округе знаю, – завел разговор молодой человек.
Чтобы сразу отшить назойливого приставалу, Алла рявкнула:
– К ребенку приезжала, в санаторий.
– Понятненько, – закивал незнакомец. – Ох и жуткие перцы там живут!
– Откуда ты знаешь? – фыркнула Алла.
– Работал у них, – дружелюбно ответил юноша.
– Главврачом? – не удержалась от ехидства Алла.
– Не, санитаром, – серьезно ответил собеседник. – Долго не продержался. Ты, похоже, не очень обеспеченная?
Назойливость ненужного кавалера обозлила Аллу.
– Неужели я похожа на нищую?
– Не злись, – миролюбиво улыбнулся парень. – Давай знакомиться. Василий.
– Алла, – машинально ответила Ивлева.
– Выглядишь шоколадно, – продолжил Вася, – но машины нет, иначе б на платформе не маялась. Небось из последних за санаторий платишь.
– Твое какое дело?
– Сережки в ушах хорошие, камни дорогие, могу за них много дать. Если надумаешь брюлики спускать, приезжай сюда, улица Пионерская, дом тридцать два, спросишь Василия. В скупку не носи, полкопейки дадут.
У Аллы в тот момент был напряг с деньгами. Если уж совсем откровенно – в кошельке зияла пустота, и в ближайшее время никаких поступлений не предвиделось.
– Пятьсот баксов сразу отвалю, – заявил Василий, – не сходя со скамейки.
Алла не дрогнувшей рукой сняла украшение, барыга протянул купюры. Вот каким образом состоялось их знакомство…
– Как только ты не побоялась? Человек неизвестный – вдруг обманет, всучит фальшивые доллары?
– Трус не играет в хоккей.
– Ты оценивала драгоценности?
– Нет.
– Василий вполне мог тебя надуть.
– Деньги мне срочно требовались, – сказала Алла, – жить-то надо, и туфель не было.
Глупость девушки поражала.
– Неужели тебе не пришла в голову простая мысль: если Василий с ходу предлагает пятьсот долларов, то, вероятно, серьги намного дороже.
– Наплевать!
– Не жаль собственных вещей?
Аллочка звонко рассмеялась:
– Да они не мои, просто…
Не договорив фразу, Ивлева замолчала, и тут меня осенило:
– Ты спустила чужое имущество, сережки принадлежали Зое!
– Ага, – ухмыльнулась Алла, – я их поносить взяла.
– Как же потом объяснила их пропажу?
– Элементарно – грабитель напал, сказала. Развелось в Москве наркоманов, за дозу людей грабят, – нагло ухмыльнулась Алла.
– И Зоя поверила?
– Ага. Вот дура! Еще жалела меня, – захохотала Ивлева.
– Похоже, Зоя была наивна сверх меры. Но Ия Вадимовна! Она-то как не раскусила обмана?
Аллочка включила чайник.
– Ей Зойка наврала, дескать, пошла в фитнес заниматься, сережки на подоконник положила, в сумку убрать забыла, их и сперли. Не хотела матери говорить, что мне поносить дала.
Я моргнула и задала следующий вопрос:
– Часто Зоя подобным образом «теряла» вещи?
Алла скосила глаза на банку с заваркой.
– Нет, один раз всего.
Я глубоко вздохнула. Что-то мне не верилось в это. А еще не давала покоя фраза Аллы: «Повезло нам». Думается, милейшая Аллочка незадолго до смерти Зои сумела вновь запустить лапу в чужое добро.
– Вы часто общаетесь с Василием?
– Ой, совсем нет! – слишком быстро произнесла Алла. – Тогда, на скамейке, и после похорон Зои медальон ему отнесла.
– На кого работает Василий?
– Не знаю, вроде сам торгует.
– Ты у него покупала вещи?
– С ума сошла? Откуда у меня такие бабки? На сумочку новую никак не наскребу. Он мое продавал, хорошую цену давал, – зачастила Алла, – никогда не дешевил, чего я ни приносила, мигом забирал. Только предупреждал: «Дрянь не таскай, клиенты хотят старину».
Я прикусила нижнюю губу. Поймать глупую Аллу на лжи, спросить у нее: если ты общалась с Васей всего дважды, то как понять твое последнее заявление: «Никогда не дешевил, чего я ни приносила, мигом забирал»?
Увы, россияне, несмотря на революции, кризисы, дефолты и дикий разгул капитализма, остаются наивными зайчиками. Абсолютное большинство из нас свято верит: человек в милицейской форме или в белом халате, даже если он пришел к больной собачке, всегда порядочная личность. То, что среди сотрудников МВД или врачей может оказаться вор, никому в голову не приходит.
Недавно Костин рассказывал о серии краж, которые прошли в разных районах Москвы. Между потерпевшими не было ничего общего, поэтому по раскрытию преступлений работали разные бригады, и не подозревавшие, что имеют дело с серией. У пожилых людей внезапно исчезали сбережения, которые старики хранили на кухне, кто в банке с крупой, кто в морозильнике, а кто в ящике с картошкой. Гости к бабушкам и дедушкам не наведывались, соседи за сахаром не заглядывали. В конце концов один следователь взял лист бумаги и заставил потерпевшего посекундно вспомнить тот злополучный день в мельчайших подробностях, включая самые интимные, велел не упускать ничего. Старикан и начал диктовать: в 8.00 проснулся, пошел в туалет, принял лекарство, позавтракал, вновь заглянул в уголок задумчивости, помыл посуду, пошел за хлебом, вернулся, сел читать газету, впустил доктора, выпустил его…
