Галина Куликова - Рукопашная с купидоном
От кафе до туалета было рукой подать. Еще издали Лайма увидела мощную фигуру Медведя, который выделялся среди прочих своей величиной и могучестью. Лицо его казалось рассеянным и глуповатым — вероятно, он изображал послушного мужа, которого жена таскает за собой по всему аэропорту. А может, у него всегда такое лицо — Лайма ведь его почти совсем не знает.
— Их двое, — без предисловий сказал Медведь, когда Лайма подошла поближе. — Они обмениваются знаками, значит, из одной шайки. Но действуют независимо. Вероятно, один страхует другого.
— Покажите, — попросила Лайма, поражаясь тому, как в этой толпе Медведю с Корнеевым удалось вычислить каких-то там преследователей.
— Один в магазинчике покупает журналы — вон тот, в желтой рубашке. А второй вошел вслед за вами в кафе и занял столик неподалеку от стойки. Такой маленький, с мерзкой бороденкой. Не заметно, чтобы они собирались нападать. Скорее всего эти типы в самом деле должны выследить нашего.., друга.
— Называйте его Мегхани, — посоветовала Лайма.
— Как только мы поселим Мегхани в гостинице, они начнут действовать.
— Значит, надо не дать им добраться до гостиницы. — Медведь кивнул. — Есть какие-нибудь соображения?
— Вот если бы… — задумчиво протянул он.
— Ну-ну.
— Вот если бы им захотелось в туалет… По очереди… Я бы не сплоховал.
— А в туалете не слишком много народу? — засомневалась Лайма.
— Это не имеет значения, там кабинки есть, — ответил Медведь и посмотрел на нее выжидательно. Командир все-таки, должна что-нибудь придумать.
Командир потопталась на месте и деловито спросила:
— Значит, по очереди? Сколько вам нужно времени на одного?
— Пять минут.
— Ладно, будьте.., в боевой готовности.
Она хотела сказать «на шухере», но в последнюю минуту решила, что Медведь ее не поймет. Люди, которые относятся к жизни слишком серьезно, обидчивы, как дети.
Когда она вошла в кафе, то увидела, что рыжая девица с голыми ногами уже сидит за столиком Бондопаддхая и улыбается, как маленькая хищница. Только этого еще не хватало! Если индус станет волочиться за каждой юбкой, забот на них навалится хоть отбавляй. Интересно, на каком языке они общаются?
Как выяснилось через минуту, они общались на языке жестов. Рыжая нахалка едва-едва говорила по-английски, что не мешало ей укреплять знакомство.
Оглядев ее издали, Лайма завернула к стойке и попросила стакан томатного сока.
— Я принесу, — пообещал официант, порхая вокруг и гремя приборами.
— Нет, я хочу прямо сейчас, — сказала Лайма вздорным тоном, который отлично знаком всем, кто постоянно работает с клиентами.
— Как скажете.
Он налил ей полный стакан сока и поставил на салфетку. Лайма взяла стакан в руки и громко отхлебнула. Потом повернулась и поискала глазами первого врага — одного из двух неоатеистов, которые охотились за Бондопаддхаем. Как сообщил Медведь, тот сидел за столиком рядом со стойкой. В настоящий момент враг жадно пожирал картофель фри. Бороденка у него в самом деле была мерзкая — узкая, длинная и спутанная, похожая на водоросли из аквариума. Над хитрыми глазками нависал морщинистый лоб, плавно переходящий в обширную лысину. Когда он жевал, кожа на голове двигалась взад и вперед.
«Что ж, — подумала Лайма. — Неприятному человеку всегда приятно сделать гадость». Она двинулась по проходу, зацепилась за ножку стола и, громко ойкнув, вылила на бородача полстакана сока. Вернее, сок попал на стол, отскочил от поверхности и обдал врага веером мелких брызг. Лайма немедленно заверещала, стала приседать и тыкать в бородача салфетками — будто страшно расстроилась.
— Все нормально, все нормально, — забормотал он. Вскочил на ноги, зыркнул в сторону Бондопаддхая и быстро вышел из кафе, бросив на стол несколько купюр.
По тому, как он отряхивался по дороге, можно было не сомневаться, что он прямиком направился в уборную. Лайма довольно ухмыльнулась. Вот как все оказалось просто. Медведь будет ею доволен. Минут через пять она обольет соком второго шпика, хотя стакан и придется тащить к газетному киоску. Но она справится. А пока можно вернуться к индусам и разобраться с рыжей.
— Привет! — сказала Лайма девице, добравшись наконец до своего столика.
И улыбнулась преувеличенно широко — как хозяйка, увидевшая на пороге своего дома табор гостей с чемоданами.
— Добрый день. Я — Ника. — Девица протянула руку, и Лайма вынуждена была ее потрясти. — То есть Вероника Елецкова. Но все зовут меня Ника.
Девица была сильно надушена и озонировала воздух не хуже, чем какой-нибудь освежитель. Ее ищущие любопытные глаза так и шныряли по сторонам.
— Мы подружились, — сообщил Бондопаддхай, не скрывая самодовольства.
— Я так рада! — соврала Лайма. Села на свое место и с неподдельным интересом спросила:
— Вы только что прилетели или улетаете?
— Прилетела, — охотно пустилась в объяснения Ника. — У мамы здесь подруга, она обещала поводить меня по магазинам. На самом деле я живу под Ярославлем. Ездила в Египет по путевке. Вот — возвращаюсь домой, отпуск закончился. Так жалко! Хочу заодно Москву посмотреть, мне домашние разрешили на денек задержаться.
На поверку девица оказалась не такой щукой, как Лайме почудилось. Просто дурочка, которая купилась на внимание импозантного иностранца. Для нее индус-экзотика.
— Господин Мегхани в Москве с деловым визитом, — посчитала нужным сообщить Лайма.
Услышав свое фальшивое имя, Бондопаддхай приосанился, а его помощник залопотал что-то нечленораздельное. Поскольку Лайма его вовсе не понимала, то не стала и внимания обращать.
— У меня дома сынишка, — продолжала откровенничать Ника. Вероятнее всего, она чуть-чуть робела перед Лаймой, поэтому хотела снискать ее расположение. — Костик. Ему всего годик. А папы у нас нету.
«Ну, Бондопаддхай вряд ли захочет стать Костику папой, — подумала Лайма. — Впрочем, какое мое дело?» Она посмотрела на часы и встала:
— Нам через пять минут ехать. Вы пока попрощайтесь, а я сейчас.
Магазинчик, где торговали печатной продукцией, находился неподалеку от кафе — как раз на полпути к туалету. Он состоял из стоек и прилавков, на которых были разложены газеты, книги и журналы. И от остального зала был отгорожен металлическими перильцами. Человек в желтой рубашке стоял возле этих самых перилец и копался в стопке брошюрок с кроссвордами. Очень удобно стоял — соком его можно облить даже снаружи.
Лайма огляделась по сторонам и заметила Корнеева, который оказался совсем близко: сидел через столик от них и меланхолично жевал сосиску. «Надеюсь, он начеку», — подумала она. Подошла к стойке и сказала официанту:
— Еще один томатный сок.
— Вам не хватило? — с иронией спросил он.
— Конечно, не хватило! Вы же видели, что я его пролила, — с обидой ответила Лайма. — Дайте мне соку. Сейчас же.
Официант зашел за стойку, вскрыл новый пакет и перевернул над стаканом, не долив примерно на два пальца.
— Лейте до конца, — потребовала она.
— Вам же хуже, — пробормотал он, но приказание выполнил.
— Включите в счет, — гордо сказала Лайма и двинулась к выходу из кафе.
— Эй, вы куда это? — удивился официант.
— Не ваше дело! Что вы ко мне пристали? — она повысила голос. — Туда, куда мне надо.
Официант предпочел с ней не связываться и ретировался, помахивая полотенцем. Лайма вышла из кафе и, держа стакан двумя руками перед грудью, осторожно двинулась вперед. Когда она была на полпути к цели, к ней внезапно подскочил незнакомый испуганный мужчина в сбитом набок галстуке. Глаза у него выкатились из орбит, по лицу градом катился пот.
— Пожалуйста! — закричал он. — Дайте мне стакан! Там моей жене плохо.
Лайма только зубами успела щелкнуть, когда мужчина вырвал у нее из рук стакан и убежал, петляя, словно заяц. Пока он это проделывал, несколько капель сока выпрыгнуло из посудины и шлепнулось ей на туфли. Лайма тоскливым взором посмотрела на человека в желтой рубашке, который по-прежнему копался в газетах, и вернулась обратно в кафе.
— Налейте мне минералки, — обратилась она к официанту, который, завидев ее, сразу же двинулся к стойке.
— А куда вы дели стакан? — подозрительно спросил он.
— Его тоже включите в счет.
— Отлично. Значит, минералки, — пробормотал он. — Вот.
Лайма взяла минералку и тем же путем отправилась обратно. Но не успела сделать нескольких шагов в направлении магазинчика, как к ней подошла маленькая бабушка в сарафане до полу и жалобно попросила:
— Дочка, дай водички! Мне бы таблетку запить…
Бабушка была такая хорошая, чистенькая и несчастная, что Лайма не смогла ей отказать. Вздохнула и молча отдала воду.
«Отлично, — подумала она и посмотрела на мужика в желтом с пронзительной тоской. — Может, подойти и просто плюнуть ему на пиджак? Быстрее получится». Однако плеваться в общественном месте — значит привлекать к себе внимание. Еще скандал поднимется! Это лишнее, решила Лайма и снова отправилась за водой.
