Татьяна Луганцева - Высокий блондин без ботинок
— Да, конечно! О матери ты всегда думаешь в последнюю очередь. Я не вмешивалась в твой выбор профессии, и так всем было понятно, что другого от тебя ожидать не приходится. Я молчала, когда ты связалась с женатым мужчиной, здраво рассудив, что это не мое дело, сама виновата, раз так плохо тебя воспитала. Теперь вот ты пошла дальше, не пришла ночевать.
— Я все объясню!
— Не надо мне ничего объяснять! Я не хочу вникать в эту грязь. Хорошо еще, что мне позвонила эта взбалмошная Надежда и предупредила, что ты не умерла. Она сказала, что ты с мужчиной, с иностранцем… какой позор! Конечно, может быть, это мои советские пережитки, но все равно мне это не нравится. И вот ты являешься под утро, опухшая, избитая и, по-моему, еще и пьяная. Засыпаешь в одежде, словно алкоголичка или наркоманка… Хороша, ничего не скажешь!
— Мама, я понимаю, что со стороны это выглядит не очень… но на самом деле все не совсем так… Я могу…
— Не надо! — прервала ее мать, стукнув по столу кулаком. — Ты не сможешь мне ничего объяснить!
Она нагнулась и вытащила из-под стола большую черную сумку из кожи, которая уже сама по себе странно смотрелась на их бедной кухне. Мать Камиллы начала нещадно трясти эту сумку, перевернув ее. Оттуда посыпались пачки денег.
— Что это?! Как ты это можешь объяснить?! — кричала Алевтина.
— Это деньги, — тупо ответила Мила, — евро, и я хотела бы узнать, откуда они у тебя?
— У меня?! — Алевтина со злостью и с брезгливостью швырнула сумку обратно под стол. — Эту сумку принесли в девять утра и просили передать лично тебе! Понятно?! Я пересчитала купюры в одной пачке и количество пачек, произвела нехитрые арифметические действия, и знаешь, что получилось?!
— Что? — все еще недоумевала Мила.
— Миллион евро! Вот что! Теперь я тебя хочу спросить: на какую кривую дорожку ты встала?! Это что же надо было сделать за ночь, чтобы явиться в таком состоянии и чтобы тебе заплатили такие деньги! Ты убила кого-то?! — сквозь рыдания спросила Алевтина.
Мила оказалась не готова к такой новости.
— А там больше ничего не было?
— Еще письмо с благодарностью и приглашение на свадьбу какого-то Марко Тозини. Ты случайно не его должна убить?
— Мама, не говори глупостей! Никого я не убила и не должна убить, по крайней мере пока… — Мила задумалась.
— Но такие деньги!
— Их дал мне один миллионер за свое спасение и спасение его матери.
— Так ты именно с этим Тозини провела ночь?
— Да, — ответила Мила, смотря на пачки денег, — а приглашение на свадьбу и письмо уничтожь.
— Они мафиози? — ужаснулась Алевтина, имея представление об итальянцах только по сериалу «Спрут».
— Нет, просто бизнесмен и его мать, — продолжала созерцать евро Мила, понимая, как нелепо смотрится такая сумма денег на старенькой, потертой клеенчатой скатерти.
— Но такие деньги! — Алевтина вытерла глаза. — Что ты будешь с ними делать? Ты же попадешь в зависимость от этих людей!
«Я уже давно в зависимости от них», — подумала Мила.
— Нет, мама…
— И что ты будешь делать? — допытывалась мать.
— Отдам эти деньги, они смотрятся как-то дико. Мы жили без них и еще проживем.
— Я боялась, что ты так скажешь, — вздохнула Алевтина, — но деньги действительно какие-то… бешеные… Ведь можно квартиру купить? Дачу? Машину?
— Думаю, что нам это не надо, — усмехнулась Мила, складывая словно только сейчас напечатанные деньги в сумку из кожи с логотипом «Тозини».
— Может, оставим часть? — спросила Алевтина.
— Странная ты, мама! Мы берем или все, или ничего.
— Но ты же им жизнь спасла, говоришь? Может, для них это не деньги? Сама вон… покалечилась…
— Я тебя не понимаю. Совсем недавно ты лила слезы при виде такого количества денег, — неумолимо складывала пачки евро Мила.
— Я же не знала, что их дали за благое дело, — возразила Алевтина и уцепилась за одну пачку, — никто и не заметит, что ее нет. Не будут же они пересчитывать свой подарок!
— Мама! — вырвала у нее пачку Мила. — Мы не бедствовали, я работаю, и дальше будем жить достойно.
— Но человек же от чистого сердца поблагодарил тебя деньгами!
— Мне не надо денег от человека, который украл мое сердце! — гневно выкрикнула Мила и сердито застегнула «молнию».
— Что он сделал? Все-таки я была права, он что-то сделал с тобой?! — испугалась мать.
— Я образно выразилась, физически Марко мне ничего не сделал. Просто готовься к тому, что теперь твоя дочь будет всю жизнь одна, — Мила вздохнула.
— Он покалечил тебя?!
— Я влюбилась в него с первого взгляда, — пояснила Мила.
— Тьфу ты! — выругалась Алевтина. — Прямо напугала меня! Что за дурь? Ой, что ты сказала? Влюбилась? Ты серьезно, что ли? Ой, хотела бы я на него посмотреть! Кем же это надо быть, чтобы ты сказала такие слова!
— Эх, мама! Вот я и говорю, что больше не увижу…
— Хорошо он от тебя откупился перед своей свадьбой, — покосилась на сумку мама Милы, — ты что-то знаешь о нем? Криминальное? Он кого-нибудь убил?
— Мама, типун тебе на язык! Что ты все об убийствах да об убийствах? — возмутилась Мила.
— А!! — воскликнула Алевтина. — Я поняла!!
— Что? — спросила Мила.
— Ты беременная и шантажировала его ребенком! Ну что ж… молодец. Я тебя поддержу во всем, внук мне не повредит. Только деньги тогда не возвращай, нам ребенка растить, лечить и учить!
Мила хотела рассердиться, но не смогла и рассмеялась.
— Мама, не замечала в тебе раньше такого буйного воображения! У меня с ним ничего не было, кроме поцелуя целомудренного в щеку, а ты уже внука в институт посылаешь, видимо, на платный факультет. С такими деньгами мы ему Гарвард обеспечим, — хохотала Камилла, поднимая сумку, — ого… тяжелая.
— Ты поедешь с ней в метро? — ехидно спросила Алевтина.
— Нет, я поеду за своей машиной и отвезу эти деньги к нему в центральный офис.
— Делай что хочешь! — махнула рукой Алевтина. — Как была дура, так дурой и осталась! Такие деньжищи свалились на голову, а она играет в благородство!
— Я в него не играю, я так живу, — ответила Мила, гладя сумку рукой, словно она была живой.
— Ну, как она? — спросила Надежда, приехавшая по просьбе Алевтины Юрьевны навестить подругу. На улице был ливень, и Надежда успела промокнуть, пробежав от машины до подъезда. Она отряхнула легкую ветровку и влажные волосы.
— Так и не встает? — шепотом спросила она у Алевтины.
— Нет, — покачала головой мама Милы.
Надя прокашлялась и постучала в комнату подруги. Не дожидаясь ответа, Надежда толкнула дверь и вошла в комнату. Мила в светлых поношенных джинсах и розовой футболке лежала на кровати поверх покрывала и красила ногти ярко-розовым лаком. Вид при этом у нее был сосредоточенный и серьезный.
— Привет, — присела на стул Надя, — что делаешь?
— А ты не видишь?
— Вижу! А также знаю, что ты три дня на работу не ходишь.
— Мама настучала? — подняла глаза на подругу Мила.
— Она беспокоится, — с укором ответила Надя.
— Разве есть о чем? — удивилась Мила и принялась покрывать ногти вторым слоем лака. — Я взяла отгулы.
— Ты три дня не ешь.
— Я села на диету.
— Это с твоими-то костями?! Что же тогда делать нам — пышнотелым женщинам? Не смей отнимать у нас прерогативу, объясняя свое плохое настроение и склочный характер сидением на диете!
— Хорошо, я просто не хочу есть, — смилостивилась Камилла.
— И это не может не волновать твою маму и твою близкую подругу, — продолжила Надежда, — ну что с тобой?
Мила, высунув язык, красила ногти с маниакальным упорством, пока Надежда не вырвала у нее флакончик с лаком.
— Ты пугаешь нас! Что с тобой?! Ты сошла с ума после всего пережитого? Это немудрено, но мы готовы тебе помочь. Выглядишь ты неплохо, уже нет того отека и красноты, но ты же еще получила удар по голове.
— Не выдумывай, со мной все в порядке, просто у меня нет настроения, — сказала Мила, рассматривая ногти, ставшие уже выпуклыми от нескольких слоев лака.
— Ты сохнешь от любви, — констатировала Надежда, — и все-таки немного сошла с ума, раз отдала такие бабки.
— Тебе и об этом доложили?
— Такой шанс выпадает раз в жизни!
— Лучше бы у меня в жизни ничего подобного никогда не было, — горько ответила Мила, фактически признавшись, что подруга права.
— Ладно, депрессируй дальше, — сказала Надежда, покидая Милу. Со стороны могло показаться, что она жестоко поступила с подругой. На самом деле Надя всеми силами хотела ей помочь.
— Деньги вернула? — шепотом поинтересовалась она у Алевтины.
— Все до копейки, — заверила ее та.
— И он взял? Что сказал? Что она говорит?
— Я так поняла, Мила его не видела. Ее не пустили дальше приемной, но деньги обещали передать ему.
