Дарья Донцова - Пикник на острове сокровищ
– Ну… с Андреем Львовичем, – сбавила тон Мака.
– Он женат, – напомнила Кока.
– Тогда с Лешей!
– Шофером! С ума сойти!!! – взвизгнула Люка. – Мака! Это нонсенс!
– Я же не собираюсь с ним жить, – принялась оправдываться дама, – просто хочется белое платье, фату, праздник, а потом разведусь.
– Пусик, – возмутилась Кока, – сколько можно возиться!
– Сейчас, дорогая, быстро только неприятности случаются, – ответил тот из угла, и тут же под сводами гостиной грянула торжественная музыка.
Я, презрев все приличия, рухнул в кресло.
– Посиди, Вава, – милостиво разрешила Кока, – я очень хорошо тебя понимаю, от радости ноги дрожат.
Дверь, ведущая в спальню Николетты, распахнулась, из нее торжественно вышла стройная девушка в подвенечном платье. Белый наряд из шелка полностью закрывал ноги, голову укутывала кружевная фата. Макушку Сонечки, а это, ясное дело, была она, украшали мелкие белые цветочки, из них же был составлен букет, который невеста держала в руках, затянутых в перчатки.
Около невесты топтался красный от волнения Владимир Иванович. Ради торжественности момента он разоделся женихом: черный костюм, рубашка с кружевным жабо и большой бриллиант вместо бабочки. Парочка двигалась медленным шагом под звуки отвратительной музыки. Кто сказал, что мелодия, написанная Мендельсоном, радостная? Для меня она звучала похоронным маршем, потому что я наконец понял, что тут происходит: официальная помолвка Ивана Павловича и Сонечки. Ох, чуяло мое сердце, не хотел я идти к Николетте! Значит, маменька ухитрилась ловко обстряпать дело, ей страстно хочется стать свекровью богатой невестки! Ну, Иван Павлович, попал, ты, дружок, словно заяц в бульон. Впрочем, в пословице говорится про кура, но в моем случае замена птички на длинноухого не меняет расклада. Или петух не птица? Кто он, этот несчастный, вынужденный существовать в одиночестве среди жирных, глупых куриц? Отчего не улетает прочь?
Я попытался встать, но морщинистая лапка Коки резко опустилась на мое плечо, вдавив в кресло.
– Вава, – повелительно и торжественно сказала дама, – ты же счастлив?
По щеке Коки медленно сползла слеза.
– Она прекрасна! – дрожащим голосом продолжала она.
Все присутствующие разом зашмыгали носами. Владимир Иванович вытащил огромный носовой платок с монограммой и прикрыл им лицо.
– Не верю, – прошептал он, – пока не верю!
– Вава, – возвестила Кока, – поднимись и протяни руку невесте.
Глава 14
Я вцепился в кресло, глубоко вздохнул, задержал дыхание, а потом, словно скатываясь с обрыва в ледяную воду, резко ответил:
– Нет!
На душе сразу стало спокойно, в гостиной повеяло свежим воздухом. Невеста выронила букет. Мака быстрее кошки схватила цветы, перевязанные атласной лентой.
– Ага! – торжествующе воскликнула она. – Мне следующей замуж идти.
– Неправильно, – запищала Люка, – букет швыряют в толпу!
– Вот-вот, – изо всех сил сжимая несчастные розочки, закивала Мака, – их кинули!
– Просто уронили!
– Бросили, – со слезами в голосе ринулась в бой Мака, потом она повернулась к Сонечке, безмолвно стоящей около меня: – Дорогая, тебе же не трудно швырнуть букетик по новой? Только на этот раз проделай все как положено! Повернись к подружкам спиной и…
– Что значит «нет», Вава? – громовым голосом заорала Кока.
– Нет. Я не готов к подобному повороту событий, – с решимостью партизана ответил я.
Сонечка отступила на шаг назад и стала заваливаться на бок, Владимир Иванович подхватил ее.
– Дорогая, – закурлыкал он, – умоляю, не плачь. В конце концов, мнение Ивана Павловича никого не волнует. Хочет он этого или нет, документы уже оформлены, штампы стоят. Конечно, мне хотелось с ним подружиться, но, если…
– Документы? – воскликнул я, окончательно потеряв самообладание. – Вы что, без меня сходили в загс?
Владимир Иванович бережно усадил Сонечку в кресло, повернулся ко мне и сердито заявил:
– За каким шутом ты нам там нужен?
Мне стало плохо, впрочем, будучи сотрудником агентства «Ниро», я хорошо знаю, какой властью обладают деньги. За определенную сумму нечистые на руку людишки оформят брак без вашего согласия и даже похоронят вас. Кто-то же выдал свидетельство о смерти Егора?
– Имейте в виду, я подам в суд! Добьюсь признания бракосочетания недействительным! – взвился я.
– Боже, – заломила ручонки Мака, – ну просто Шекспир! Мы присутствуем при трагедии! «Медея».
– Там мать убила детей, – продемонстрировал образованность Пусик, – сейчас перед нами разыгрывается скорей… э… «Царь Эдип», хотя не в каноническом варианте.
– Вава, прекрати! – засучила ногами Кока. – Вот уж не ожидала от тебя такого поступка! Возьми себя в руки, подойди к невесте и отведи ее к свадебному торту, не омрачай людям радость!
Я посмотрел вокруг и заметил то, на что сразу не обратил внимания. В нише, около трехстворчатого окна, на большом столе высился бело-розовый кремовый торт, украшенный двумя марципановыми фигурками. На головах жениха и невесты, вылепленных умелой рукой кондитера, сидели два голубя, вырезанных из зефира. Более дурацкую композицию и представить себе трудно. Мое богатое воображение мигом нарисовало картину: вот один голубок задирает хвост и оставляет на плече женишка «визитную карточку».
Внезапно из головы вымело все мысли, потому что я узнал в молодой женщине, стоявшей около торта… Сонечку.
– Э… э… э, – замычал я, – о… о… о, а… а… а?
– Что это с Ваней? – насторожилась Кока.
– Инсульт, – безапелляционно заявила Мака, – когда Лиза Тропилло выходила замуж, ее папу паралич схватил!
– Там Сонечка? – наконец выдавил я из себя.
– Бедный Вава, – всхлипнула Кока, – инсульт у ребенка – беда! Николетта этого не переживет!
– Там Соня! – повторил я. – Она там? Соня там?!
– Вава, возьми себя в руки! – рявкнула Кока. – Непостижимо, во что мужики превращаются на свадьбе!
– Если Соня стоит у торта, – медленно въезжал я в ситуацию, – то кто тогда под фатой?
– Ясное дело, Николетта! – взвизгнула Кока. – Ваня, очнись! У нас такая радость!
На секунду я вновь потерял дар речи, но потом, еле-еле ворочая языком, пролепетал:
– Вы решили женить сына на собственной матери, но это нонсенс!
Кока быстрым шагом подошла к креслу и пощупала мой лоб.
– Душенька, – заявила она, – ты не болен, просто дурак. Попытайся прийти в себя, раз, два, три, послушай меня внимательно, я попробую объяснить.
– Вечно ты вперед лезешь, – надулась Люка. – Может, я лучше растолкую?
Кока свысока посмотрела на подружку.
– Дорогая, мой опыт дрессировки мужчин несравним ни с чьим. Поверь, с ними следует говорить на особом языке, простыми, доходчивыми фразами, тщательно подбирая слова. Вава! Смотреть мне в лицо!
Я машинально уставился на Коку.
– Это кто? – гарпия указала пальцем на невесту.
– Николетта, – ошарашенно ответил я.
– Кем она тебе приходится?
– Матерью.
– Ты можешь на ней жениться?
– Нет, – заорал я, – никогда!
– Отлично, – кивнула Кока, – никто этого тебе и не предлагает.
– Но… вы… хотели, – пробормотал я.
– Вава! Смотреть в глаза! Это кто?
– Владимир Иванович.
– Кем он приходится Николетте?
– Знакомым.
– Не родственником?
– Нет.
– Есть препятствия к их браку?
– Нет.
– Фу, – выдохнула Кока, – вот так, используя самые простые понятия, я сумела объяснить Ваве суть дела.
И тут словно кто-то вылил мне на голову ушат холодной воды.
– Это не моя свадьба?!
– Боже, кому ты нужен! – фыркнула Кока.
– Ну не скажи, – воскликнула Люка, – кое-кто бы согласился!
– Николетта вышла замуж за дядю Сонечки! – заорал я.
– Дошло наконец! Слава тебе господи, докумекал, – засмеялась Кока, – экий ты, Вава, несообразительный.
– При его росте это неудивительно, – съязвил Пусик.
– Но они же почти незнакомы, – простонал я, – и потом, с утра ни о каком бракосочетании речи не было. Нет, вы меня обманываете! Это не Николетта! Там, под фатой, другая женщина!
Руки, затянутые в белые перчатки, резко подняли край фаты, открылось личико маменьки с крепко сжатыми губами.
– Почему она молчит? – насторожился я.
Мака запрыгала от восторга.
– Ах, Ванечка, это примета! Если девушка, выходящая замуж, имеет сына, то она обязана молчать, пока мальчик не возьмет маму за руку и не поцелует ее! Иначе счастья не будет!
– Навряд ли женщину, родившую ребенка, можно назвать девушкой, – машинально поправил я Маку.
Кока топнула ногой:
– Вава! Целуй Николетту!
Я нехотя повиновался.
– Ура! – заорали присутствующие. – Ура! ура! ура!
– Вава, смотри, – заверещала маменька, – это подарки Вольдемара! Вот! Кольцо! Шикарный бриллиант! Ожерелье! Браслет! Камни редкой воды! Дайте мне чаю! Вольдемар, дорогой, не пей коньяк, он тебя не достоин.
