Ирина Андросова - Заколка от Шанель
Сосредоточенно выслушав отчет майора Свиридова, дядя Веня откинул в сторону бумаги, выпустил изо рта нажеванный клок бороды и повернул голову к притихшему следаку из Бугульмы:
– Ну, Федор, что ты думаешь по этому поводу?
Лоб, щеки, подбородок и шею юного сыщика последовательно залил яркий девичий румянец, и он застенчиво проговорил:
– Прямо даже и не знаю, что тут подумать. Если суммировать имеющуюся у нас информацию, получается, что юная мулатка Мария песни Гребенщикова по кабакам поет, а в свободное от работы время криминальных авторитетов по собственному почину убивает. Бред какой-то, ей-богу...
– Тут важно, каким образом убивает и что при этом забирает из дома убитого, – подсказал Люськин родственник. – Вот, например, давайте откроем этот сосуд из тыквы, найденный в квартире убитого, и посмотрим, что в нем хранится.
Следователь Козелок сдвинул к переносице светлые брови, протянул руку и осторожно, будто боясь обжечься, двумя пальцами ухватил тыквочку за расписные бока и, сделав вращательное движение, скрутил с нее плоскую крышку, которой раньше я даже не заметила. Сунул в дырку нос и принялся пристально рассматривать содержимое сосуда.
– Высыпай на стол, не бойся, – видя нерешительность сыщика, подбадривал парня дядя Веня.
Тот, как послушный ученик, перевернул емкость вверх дном и старательно потряс над столешницей. Из коробочки, как лепестки увядших цветов, медленно вылетели и, планируя, упали на стол две какие-то непонятные сухие очистки. Дядя Веня взял в руки один из сухих лепестков и, поднеся почти вплотную к глазам, отломил кусочек и растер его в пальцах.
– Так где, говоришь, тыкву-то нашли? – внимательно рассматривая перетертую шелуху, уточнил он.
– Э-э, кажется, в ванной, – с сомнением в голосе откликнулся нескладный Федор Антонович.
Тоже мне, следователь, называется. Сам не знает, где что нашел.
– А ты загляни в протокол осмотра места преступления, – подсказал Люськин родственник.
Юный сыщик, так похожий на трактирного полового, дрожащей рукой выудил из-под россыпи фотографий стопку бумаг и уставился на первый лист. А потом вскинул полные смертной муки глаза на дядю Веню и тоскливо произнес:
– Нету в протоколе осмотра ничего про этот сосуд.
– Как это нету? – удивился Люськин дядя. – Почему же не занесли?
Федор Антонович покраснел как помидор, сжался под пристальным взглядом своего собеседника, но так и не вымолвил ни слова. Разве он мог в присутствии посторонних девиц и надменного длинноносого доктора признаться, что, проводив участкового майора и посетив ватерклозет, он отправился в ванную комнату с одним-единственным намерением – вымыть руки.
Но, обнаружив на стеклянной полочке под зеркалом целую батарею самых разнообразных парфюмов, тут же свои планы слегка откорректировал и, ухватив «Эгоист платинум», начал обильно поливать дорогой туалетной водой свой скромный пиджачок. Федор так увлекся этим занятием, что не заметил, как смахнул с края раковины крышечку от флакона. Прозрачный кусок пластика прямоугольной формы скользнул по кафелю и в мгновение ока скрылся под ванной. Переполошившись, следователь Козелок проворно опустился на колени и в поисках пропажи принялся шарить под ванной рукой.
И прежде чем нашарить крышечку от парфюма, следователь извлек на свет божий синюю зубную щетку, почти новый кусок мыла, старый бритвенный станок, безразмерный бюстгальтер и две пары малюсеньких кружевных женских трусиков. И эту вот расписанную загадочными узорами тыкву. Все эти предметы были столь густо покрыты пылью, что в первый момент с трудом поддавались идентификации. Видимо, у соседки Зои Игнатьевны, взявшей на себя обязанности домработницы семьи Камальбековых, до грязи под ванной никак не доходили руки.
Оставив другие находки без внимания, следователь Козелок тщательно отмыл славную тыковку под струей горячей воды, обтер полотенцем и собрался присоединить к своей коллекции необычных сосудов, которые он начал собирать, еще учась в Казанском университете. И, собираясь к Вениамину Палычу, лишь в последний момент догадался взять странный предмет с собой. Да и то только потому, что в сосуде оказались непонятные ошметки, похожие на сухую листву.
* * *– Вениамин Палыч, – сдавленно проговорил он, – поймите меня как коллекционер коллекционера...
– Значит, решил тыквочку с места преступления стащить? – грозным тоном заключил дядя Веня. – И пальчики тоже ненароком уничтожил. Поня-атненько. Но это не беда. Вот получим заключение патологоанатомов и будем точно знать, от чего скончался покойный.
– А я вам и так, без экспертизы, скажу, – вклинился в разговор доктор Орлов. – Помимо ушиба и раны головы, имела место и сильнейшая интоксикация организма. – Он помолчал немного и, самодовольно хмыкнув, добавил: – Зеленоватый отлив ногтевых пластин, и синева под глазами просто необыкновенная. Так что отравили Сеньку Пупа, это я вам как врач говорю.
– Ну что же, пока у нас нет заключения, давайте мыслить логически, – предложил Вениамин Палыч. – Вот это вот, – он поднял со столешницы и сунул под нос молодому следователю одну из сухих ошметок, – кожица какого-то ядовитого насекомого. Видите вот эти вот ярко-желтые пятнышки на оранжево-красном фоне? Это предупреждающая окраска, означающая, что насекомое смертельно опасно. И, судя по окрасу, оно не водится в наших широтах. Скорее всего это африканское насекомое. Но я могу и ошибаться. Итак, какой вывод напрашивается в этой связи?
– Нууу, я не знаю... – застенчивым фальцетом затянул следователь. – Судя по всему, человек, который дал Семену Камальбекову этих гусениц, прибыл из Африки. И эта смуглая Мария... Знаете, такие дети особенно часто встречаются на улицах после международных фестивалей молодежи и студентов. Так, может, ее папаша как раз и есть студент из Африки?
Высказав свое предположение, Федор Антонович неуверенно посмотрел сначала на дядю Веню, потом на участкового Свиридова, на Люську, на Аркадия и уже в последнюю очередь на меня. Вениамин Палыч сделал ободряющий жест рукой и добродушно прогудел:
– Ну же, смелее, молодой человек!
И, приободренный поддержкой окружающих, следователь из Бугульмы чуть громче продолжил:
– Стало быть, родной папаша нашей Марии, пофестивалив в свое удовольствие, много лет назад отбыл на родину. Скорее всего куда-нибудь в Африку. Девочка подросла и, вооружившись шкурками неизвестного нам насекомого, доставленными ей с родины папы, для чего-то отравила с их помощью Камальбекова Семена Ахмедовича 1979 года рождения. Интересно, как яд попал в организм? Может, через царапину на лице?
– Может быть, может быть... – задумчиво протянул дядя Веня. – И, замечу, при этом из квартиры покойного пропали шкура ягуара, провода от израильского прибора из районной поликлиники и фотографии отца покойного Семена – известного исполнителя этнографических танцев Ахмеда Камальбекова, который колесил по всему свету и собирал танцы народов мира. А когда фотографии обнаружились, то одна из них почему-то оказалась порвана на две части и на снимке остался виден только сам выдающийся танцор. Ну, что вы теперь скажете?
Следователь с благодарностью посмотрел на участкового майора и, переведя взгляд на дядю Веню, проникновенно проговорил:
– Я скажу, что мне с вами невероятно повезло, дорогой Вениамин Палыч. Ярослав Сергеевич, спасибо вам огромное за дельный совет пойти к настоящему профессионалу. А то бы я так и сидел дурак дураком, не зная, за что тут хвататься...
И тут меня словно громом поразило открытие, до которого я в силу нелюбви к мыслительному процессу не додумалась раньше, – да ведь следователь Козелок здесь вовсе не по моему поводу! Выходит, зря грешила на невинного человека, не пожалел для меня пельмешек Люськин родственник! Вау! Конечно же, это он! Мангуст! Выходит, это дядя Веня командовал секретным подразделением? А с виду на него и не подумаешь, выглядит как типичный такой шизофреник в период ремиссии. Я подскочила на стуле и взволнованно крикнула:
– Дядя Веня! Так вы и есть тот самый Мангуст?
– Что ты, деточка, Господь с тобой, какой мангуст? – встрепенулся бородач.
– Ну, тот Мангуст, который командовал в девяностых годах одноименным подразделением по поимке самых опасных преступников. Я все слышала, майор Свиридов громко рассказывал!
Дядя Веня покосился на участкового и насмешливо прогудел:
– Ну-ну-ну, нельзя же быть такой доверчивой. Уже большая, а все в сказки веришь...
– Как же так, – не сдавалась я, – у вас же еще в жизни страшная драма произошла, после которой вы и стали чуть-чуть того, с приветом... Помните Рассела Кроу в «Играх разума»? Вы очень на него похожи.
Люська свирепо глянула на меня и страшным голосом зашептала:
– Абрикосова, совсем спятила? Что ты несешь?
– А ну-ка, пигалица, думай, что говоришь! – прикрикнул раздосадованный участковый.
