Галина Куликова - Сумасшедший домик в деревне
Они уже подъезжали к дому, когда у Никифорова зазвонил мобильный телефон.
— А, Николай Леонидович! — воскликнул он игривым тоном. — Что? Что вы говорите?! О, боже мой.
У Никифорова так быстро изменилось выражение лица, что Полина испугалась. Он побледнел и свернул на обочину. Выключил мотор и жестко переспросил:
— Когда, завтра? Хорошо. Ладно. Я понял.
Отключился, сделал глубокий вдох, выдох и только тогда повернулся к Полине.
— Случилась ужасная вещь. Твоя сестра и ее муж… Они мертвы. Их тела нашли на какой-то даче. Твоя тетка звонила на мобильный, но мы его с тобой оставили дома. Она отправилась искать тебя в дачный поселок и сказала Дякиным, что вернется туда завтра после пяти вечера. До этого времени она будет в милиции. Ей предстоит опознание и все такое…
Полина глядела на него во все глаза.
— Ну-ну! — сказал Андрей и, взяв ее за шею, прислонил лбом к своей груди. — Держись. Ты сильная, я знаю.
Вопреки его ожиданиям Полина не заплакала, а впала в шок. Ему с трудом удавалось с ней ладить, потому что она просто-напросто одеревенела. Он довез ее до дому, дал успокоительного и уложил в постель. Она лежала молча и смотрела в потолок до самой ночи. Потом позволила напоить себя горячим чаем и коньяком, который остался со вчерашнего вечера. Когда Никифоров через пару часов зашел к ней, то увидел, что она заснула, так и не изменив позы. Утром она приплелась на кухню и выглядела, как рабыня на плантации. Еле-еле переставляла ноги и едва ворочала языком. Даже призванный на подмогу Бунимович не смог ее расшевелить.
— Поля! — увещевал он. — Ты должна встряхнуться. За тобой охотятся какие-то личности. Возможно, они имеют отношение к смерти твоих родственников. Ты должна взять себя в руки и поехать к следователю, чтобы рассказать ему о покушениях.
— Я не хочу, — качала головой Полина. — Следователь все запишет, но меня защищать не будет. Меня убьют, и вот тогда они откроют дело.
— Девушку, которая находится под моим покровительством, не убьют, — резко заявил Никифоров. — Ты попросила у меня защиты, и я тебе ее предоставлю.
— Да-да, — пробормотала она. — Случай в магазине уже забыт.
— В тот момент я не очень верил в серьезность всего этого дела! — покаялся он. — Кстати, нам следует собираться и ехать за город. Твоя тетя обещала появиться там после пяти. Конечно, мы остановимся у меня, а не в доме с привидениями.
— Дом с привидениями? — пробормотал Бунимович. — Может, провести переговоры по телефону?
— Все в порядке, Костя, это просто метафора, — похлопал его по плечу Никифоров. — Да, мне еще надо позвонить экономке и попросить, чтобы она присмотрела за кошкой.
Когда они появились в поселке, близнецы Дякины немедленно вышли из ворот и, волнуясь, повторили всю историю с самого начала — как приехала тетя Муся, что она сказала, что просила передать…
— Держитесь, дорогая! — сочувственно сказал Николай Леонидович и потряс Полину за руку.
— Мы готовы помочь, — поддакнул Иван Леонидович. — Если потребуется.
Никифоров завел Полину к себе и устроил в кресле. Она с тоской глядела на дом, с которого все, собственно, и началось. Как только она в него въехала, жизнь ее круто переменилась. Все пошло наперекосяк. Сначала привидение, потом маньяк, потом покушения, исчезновение Максима… И теперь вот — двойное убийство. Ее станут допрашивать. Надо будет предъявить следователям свое алиби. А что, если у нее не окажется алиби?
— Кстати, кому достанется имущество твоих родственников? — спросил из-за ее спины Никифоров. — Тебе? Или, может быть, тете Мусе?
— Я не знаю, — вздрогнула Полина. — Я не сильна в родственных связях.. У них нет прямых наследников. Я не прямая. А уж тетя Муся и подавно. У Люды имеются более близкие родственники — где-то под Волгоградом, кажется. А этот дом, — она кивнула головой, — записан на Максима. А у него вообще — только родной брат и племянники…
— Но, возможно, они оставили завещание? — не отставал Никифоров. — Они были современными людьми, хорошо обеспеченными.
— Надо спросить у тети Муси, — решила Полина. — Напомни, когда она приедет.
На этот раз тетя выглядела совсем не так хорошо, как прежде. Она вылезла из машины помятая, бледная и растерянная. Даже ее круглые щечки обвисли, придав ей унылый вид. Мрачный Эдуард следовал за ней, словно телохранитель.
— А почему вы.., здесь? — спросила тетя Муся, входя в никифоровскую гостиную.
— Нам тут комфортнее, — ответил тот.
— Тетя, Эдуард — это Андрей Андреевич, — неловко сказала Полина. — А это Константин…
— ..тоже Андреевич, — подал голос Бунимович, с любопытством разглядывая Полининых родственников.
— Группа поддержки? — усмехнулся Эдуард. — Ну-ну.
Им предложили сесть, и они устроились в самом центре длинного дивана — плечо к плечу.
— Это было так ужасно! — заявила тетя Муся, и ее выпученные глазки наполнились слезами. — Их нашли на какой-то даче, в какой-то Демьяновке, у черта на куличках. Просто брошенный полуразвалившийся дом. Какие-то алкоголики решили в него залезть, посмотреть, можно ли там чем-нибудь поживиться. Они влезли и увидели… Увидели…
Тетя Муся прижала ладонь ко рту.
— У Максима в пиджаке лежали документы и бумажник. Так что с установлением личности не было никаких проблем. Их привязали к стульям, — продолжил за нее Эдуард. — И надели на голову пакеты. Обмотали клейкую ленту вокруг шеи. В общем, зрелище не для слабонервных. Я так думаю. Мы сами, конечно, не видели, нас в морг вызывали на опознание. Позже следователь нам все рассказал. Их вообще было очень трудно узнать, особенно Люду.
— Конечно, это была она! — воскликнула тетя Муся, высморкавшись в платок. — Что я, Люду не узнаю?
— Во что она была одета? — быстро спросил Никифоров. — Вы знаете?
— Да, нам показали вещи, — пропыхтела тетка. — Она была в зеленом брючном костюме. И в белой блузочке. И у нее почему-то на руке были часы Пелагеи — такие, знаете, с темным ремешком. Я не поняла, как они к ней попали. Ведь это твои часы?
— Я ей отдала, потому что ее собственные сломались перед самым отъездом, — торопливо пояснила Полина.
— И сережки я опознала серебряные. А потом.., меня увели.
— И мне пришлось опознавать их.., не по одежде, — кашлянув, добавил Эдуард и сцепил перед собой руки.
— А почему милиция обратилась не к ближайшим родственникам, а к вам? — спросил Бунимович, до сих пор не подававший голоса.
— Да мы и есть ближайшие родственники! — воскликнула тетя Муся. — Может, не формально, но по существу. У кого хотите спросите, мы поддерживали самые тесные отношения.
— Наверное, по этому поводу следователи мучили вас вопросами, — сочувственно сказал Никифоров. — Им на все наплевать, только бы дело не повисло. Как пить дать, спрашивали, кому выгодна их смерть.
— Да никому! — всплеснула руками тетя Муся.
— А брату Максима? — мягко уточнил Андрей.
— Он что-то такое преподает в американском университете, живет с семьей за океаном. Не думаю, что его дела так плохи.
— И у него наверняка есть алиби, — поддакнул Эдуард, потерев лоб.
— А у вас спрашивали про алиби? — поинтересовалась Полина. — Когда.., их убили?
— Не знаю, сколько времени проводится экспертиза, — ответил тот, — но, насколько я понял, у следствия есть основания считать, что смерть наступила десятого числа.
— В тот день, когда Люда привезла меня сюда! — воскликнула Полина.
— Максим улетал на конференцию накануне, — задумчиво добавил Эдуард. — Девятого я повез его в аэропорт, и он исчез по дороге. Я уже рассказывал…
— Возможно, именно те мужики отвезли его в Демьяновку и привязали к стулу. А на следующий день схватили Люду. Привезли туда же и.., убили.
— Их мучили? — спросил Костя с тревогой.
— Совершенно точно нет. На столе стояли пустые бутылки с водой. Им даже давали пить.
— А где находится эта Демьяновка, и кому принадлежит дача? — задал новый вопрос Никифоров.
— Нам сказали! — оживилась тетя Муся. — Какому-то незнакомому типу. Степанцеву. Спрашивали, не знаем ли мы его?
— Зовут Аркадий Михайлович, — дополнил Эдуард. — Мы никогда о таком не слышали. В прошлом снабженец, ныне в преклонных годах, служит сторожем на плодоовощной базе.
— В лицо мы его тоже не узнали, — заявила тетя Муся. — Нам показывали фотографию из паспорта.
— Гляди, как милиция оперативно действует! — заметил Бунимович.
— Убийства, как правило, раскрываются по горячим следам, — со знанием дела сказал Эдуард.
— Ничего себе — горячие следы! — воскликнула тетя Муся. — Если Людмилу и Максима убили десятого числа, с тех пор прошло больше недели.
— Несчастливая цифра, — заметила Полина. — Десятого апреля мы хоронили прадедушку. А теперь вот — десятое июня, и опять…
— Прадедушка умер сам, в собственной постели. Ему было девяносто восемь лет, — немедленно возразил Эдуард. — Насильственная смерть — совсем другое.
