Маргарита Южина - Любовь без башни
— Кх… Ты?! — поперхнулась Василиса, и спесь с нее немедленно слетела. — Но как же… ты же… дочь!
— Ну достали!!! — шлепнула себя по коленкам Виктория. — Не дочь я ему была, а любовница. И это со мной он хотел расписаться. Сначала хотел расписаться со мной, и я хотела, а потом он… потом он передумал. Стал искать себе в жены эдакую серую мышь, чтобы сидела, сторожила его добро и за матерью ухаживала. А я все равно хотела сама с ним расписаться, а он… Значит, все-таки с вами, да?
Василиса растерянно обернулась к Люсе. Она ничего не понимала.
— Вот что, девушка, расскажите-ка вы нам все по порядку, — предложила Люся. — Вы же понимаете, ваш папа… тьфу ты… ваш возлюбленный… Ну кем он вам там приходился-то, этот Игнатий? Короче, нечего вертеться ужом на сковороде — рассказывайте, что уж такого мудреного ваш Игнатий выдумал!
Виктория пожала плечами, потом быстро вскочила, побежала на кухню и включила там чайник.
— Сейчас мы с вами чай будем пить, и я буду рассказывать, — сообщила она.
— Ага, как добрые старые подружки, — перекосилась Василиса. — Ну где уж там твой чай?
Навороченный чайник закипел в две минуты, и Виктория притащила в гостиную поднос с чашечками и вазочками.
— Ой, а у меня ж еще печенье! — вспомнила она. — И торт вафельный!
Пока хозяйка металась из кухни в гостиную и обратно, гостьи осматривали комнату.
— Слышь, Люся, а чего это ты про наследство-то ляпнула? — тыкала острым пальцем в коленку подруги Василиса. — Ничего я не собираюсь отказываться…
— Вась, смотри-ка, а дамочка живет не скудно, — в свою очередь толкала подругу Люся. — Знаешь, сколько такие шторы стоят? Я в ЦУМе видела, пять тысяч за метр, представляешь…
— Ну вот! А ты еще с этим наслед…
— Интересно знать, а где она работает? — мычала себе под нос Люся.
А в это время уже вплывала Виктория с очередным угощением.
— Виктория, а где…
— Зовите меня просто Вика, — махнула пухлой ручкой Виктория. — Угощайтесь, у меня этих всяких печеньев! Я на кондитерке работаю. Хорошо еще, что не успела уволиться. Вот Игнатий так хотел, чтобы я дома сидела! А я ни в какую! Говорю — вот когда мы с тобой распишемся, тогда я и усядусь. А он все нос воротил, не нравилось ему, что я на фабрике. А чего? Я там в ОТК, очень хорошая работа, не пыльная. Ну, устаешь, конечно, ну как без этого… Но его вовсе не моя усталость беспокоила, ему было стыдно, что его любовница в каком-то цеху трудится. Он все на мои руки заглядывался, да ругался страшно, если они кремом не были намазаны. Говорил, что дамы его круга никогда себе не позволяют иметь обветренные руки, не гусыни же, чтоб с красными лапами. А чего вы хотели сказать?
— Погоди-ка… — заморгала Василиса, разглядывая свои ладони. — А что это за дамы его круга? Он кто — принц Монако?
— Нет, он граф, — простенько так объявила Вика.
— Кто-о-о-о?!! — распахнули рты подруги.
— Ну «кто-кто»… Граф! — повела плечами Вика. — А чего вы удивляетесь, разве он вам не рассказывал? Игнатий Петрович Николаев — потомок графского рода. И вся его родня — тоже графские выродки… то есть выходцы. Не знаю, откуда он это взял, но мне своим происхождением все уши прожужжал. Он даже документ имел, где прямо-таки все его ветки по родословной нарисованы.
— И где эта родословная? — не утерпела Василиса.
— Он мне не показывал. Он вообще ее в каком-то сейфе хранил, ну и… не хотел раньше времени. Вот поэтому я на него и запала, — призналась Виктория. — Он же так-то… тьфу — плюнуть жалко. Мне ли с моей красой на него зариться…
И Виктория аппетитно выгнулась, провела руками по ладно сбитому телу и довольно покосилась в зеркало.
— Во! Чистой красоты восемьдесят девять килограммов! Думаете, просто так, что ли, для этого сморчка берегла?
— Вика, о нем сейчас только хорошо можно, — напомнила Люся.
— А я и говорю хорошо! — вытаращилась Вика. — Вон какая красотища! И все не просто так, а за графское звание!
Люся быстро взглянула на Василису: почему это, интересно, подруге никто не сказал, что Игнатий — граф?
— Ну и чего ж ты за графа-то не пошла? — мстительно перекосилась Василиса. — Иль не предлагал? А мне вот собирался предложить, да я сама… я сама еще подумать хотела. Мне ж, знаешь, мне ж все равно — граф ты или сам король! Мне… главное, чтоб человек хороший был.
Виктория еще минуты две оглаживала себя по крупу, а потом уселась, отхлебнула из чашки и просто объяснила:
— Он не хотел меня в жены. Он хотел… он хотел в жены такую, чтоб старая, серая какая-нибудь…
— Да что ж ты такое мелешь?!! — вскочила Василиса. — Что за чушь-то? Значит, любовницу ему подавай красивую и молодую, а жену — старую, да?
— Ага, — согласилась Вика. — Старую. И еще он говорил, чтоб страшненькая была.
— А-а, — догадалась Люся. — Ему нужна была старенькая, но с хорошей родословной, да?
— Люся! И ты туда же!! — чуть не ревела уже Василиса.
— Нет, и ничего не да, — шумно тянула чай Виктория. — Игнатий говорил, что ему нужна не жена, а сторож. Ну чтоб… «не лает, не кусает»… Он ведь как думал — у него всякого барахла море и, опять же, деньги имелись. Ну а если он на мне женится, то я начну с молодыми мужиками ему изменять и потом возьму да и отравлю его ко всем чертям.
— Да, ты смо-о-ожешь, — протянула Василиса.
— Да чего не смочь-то, — отмахнулась Вика и продолжала: — Наследников у Игнатия нет, и получается, что куда ни кинь, везде плохо. А вот если он возьмет в жены какую-нибудь страшненькую тетку, да еще если она старая окажется, да замуж никогда не ходила…
При каждом слове Виктории Василиса все прямее выгибала спину и все выше вытягивала голову — пусть не думает, здесь про нее, про Василису, ну ни одного словечка нет! Ни единого!
— Ну так и вот! А он и говорил, что, если ему попадется такая старушенция, он сразу же ее за жабры — и в загс!
— Это еще зачем? — не поняла Люся. — Вась, чего это ему сразу тебя в загс понадобилось?
— А потому что такая старушка будет рада такому жениху, как Игнатий, невозможно! Каждый день будет ему ноги мыть и воду пить!
— Сейчас прямо! Разбежалась, — засопела Василиса.
— Это он мне так говорил, — пояснила Вика. — И еще — она будет его барахло стеречь и за матерью моей ходить.
Люся снова посмотрела на Василису: за чьей матерью должна была ходить ее подруга?
— Вася! За кем ты там ходить собралась?
— Я и сама еще толком не поняла, — пожала плечами та и обернулась к Вике. — За кем?
Вика уставилась на гостей так, будто они ее уже седьмой день допрашивают, она им уже все по двадцать раз рассказала, а до тех все еще никак не может дойти.
— Ну мать моя, больная лежит, в специальном интернате! — округлила она большие рыбьи глаза. — После инсульта она, парализована, не двигается совсем. А за нее там большие деньги берут, в интернате, стало быть, чего непонятного? Ну а у меня же их нет! И Игнатий долго платить не мог, у него хоть и графский титул, а денег все же не вагоны! Вот он и собирался — взять в жены убогую старушку, а уж она…
— Понятно, можешь двадцать раз не повторять, — прервала ее Василиса. — Он ее осчастливит, а она за такую радость будет и собакой ему, и санитаркой на долгие годы. А платить он ей собирался?
— А зачем? — вытаращилась Виктория. — Она ж и так на всем готовом будет!
— Ну хорошо, со старушкой мы разобрались, — перебила ее Люся. — А ты? Говоришь, что любовницей была, а тебе самой за него замуж выйти не хотелось? Ты ж ведь тоже… ну не совсем девочка, поди, уже за сорок, а?
Виктория затолкала в рот сразу четыре печенья и принялась долго, с хрустом его пережевывать. Подруги уже замучились ждать, когда ж у нее рот освободится?! Но не торопили, понимали — женщина забила себе рот не от большого голода, а просто не знала пока, что ответить…
— Я… я, конечно, хотела… — наконец проговорила Вика. — Да только не больно верила, что он граф какой-то. Я ж говорю — он мне бумажку-то не показывал! Ну и потом… ну что с того, что я хотела?! Он же не хотел меня в загс тащить! И бросить его я не могла — у меня женихов-то не больно… даже при моей красоте. Есть один, так он сам… из меня выудить пытается, а уж о помощи… А у меня мать! И потом… мне с деньгами Игнатия и так неплохо было, чего уж ерепениться… Да и потом — кто ж знал, что он возьмет и вот так крякнет, прости господи!
— Вика! — с укором воскликнула Люся.
— Ну что «Вика», я ж извинилась, — отмахнулась та. — Он еще такой бодренький был, все время спортом занимался, я и подумать не могла, а он вот так взял и…
И женщина, уткнувшись себе в ладошки, звучно заревела.
— Ну ладно, Вика, пойдем мы… стала прощаться Люся и потянула подругу за руку, но Василиса вдруг заартачилась.
— Погодите… Вика, а у Игнатия не было врагов? — постаралась не сильно отвлекаться на рев сыщица. — Может быть, ему кто-то угрожал?
