Дарья Донцова - Путеводитель по Лукоморью
– Ну, конечно! – обрадовалась Ольга. – Сейчас Алина слетает.
Я, мило улыбаясь, проследовала в гостевую и начала стаскивать, похоже, окончательно испорченное платье. Очень жаль, я на самом деле купила его в Германии, где со мной произошли разнообразные приключения[6]. Но другого повода остаться в доме Буркина без присмотра я не придумала. Сейчас экономка уйдет чистить мой наряд, а некая Алина отправится в гостиницу. Учитывая некоторые особенности характера Федора, быстро попасть в мой номер горничной не удастся. Портье перезвонит Ольге, диалог затянется. Думаю, у меня в запасе есть полчаса. За это время нужно проникнуть в домик художницы, там попасть в санузел и утащить зубную щетку или расческу, в которой застряло несколько волосков. А еще лучше отыскать в мусоре использованный бумажный носовой платок или ватную палочку.
Зачем мне понадобились все эти не самые приятные предметы? Чтобы в лаборатории сделали анализ ДНК. Тогда мы установим, кто выдает себя за госпожу Богданову, чей труп, как нам теперь известно, и был найден в лесу. Может, это пропавшая Аня Фокина играет роль доброй волшебницы, являясь главным действующим лицом спектакля? А что, вполне вероятно. Правда, возникают новые вопросы. Анну удерживают здесь насильно или она добровольно прикидывается Ириной? Зачем? Интересно, кого же мне продемонстрировали за ужином – Аню или спешно переодели одну из верных служанок? Впрочем, полагаю, что псевдо-Богданова «работает» великой художницей не по принуждению, ведь она порой появляется перед публикой, раздает «исполнялки», общается с прессой.
Как же мне добраться до истины? Если я отыщу комнату мошенницы и спрошу в лоб: «Вы кто? Я знаю, что Богданова давно умерла», – то никогда не получу честного ответа. Нельзя засовывать в осиное гнездо метлу и там ею вертеть – ядовитые насекомые мигом разлетятся, успев искусать меня в момент побега. Нет, нужно действовать осторожно и для начала попытаться установить личность особы, выдающей себя за художницу.
Глава 15
Приоткрыв дверь гостевой, я оглядела коридор и двинулась в противоположную от столовой сторону. Надеюсь, мне удастся незамеченной добраться до входа в дом Ирины (буду пока называть самозванку так). Если же по дороге попадется кто-то из обслуги, прикинусь, будто ищу туалет. Комната, куда меня привела Ольга, была именно ванной, унитаза там не было.
Я поторопилась вперед. Мне рассказали, что дом Богдановой и особняк Буркина соединены галереей. Дело за малым – надо отыскать переход из одной части помещения в другую. Однако Максим Антонович совсем не стеснен в средствах, даже коридор тут выглядит по-новорусски богато: хрустальные бра, картины в позолоченных рамах, напольные вазы с живыми розами, красивая дорожка светло-бежевого цвета.
Буркин, взяв в руки бразды правления захудалым городком, отлично понимал: ему придется выкручиваться самому. Сомнительно, что в бюджете области заботливо выделили ему жирную статью на развитие Беркутова. И как он должен был поступить? Чем можно привлечь в совершенно неинтересное поселение инвесторов? Большим деньгам тут делать нечего! Любой другой чиновник на его месте махнул бы на город рукой и начал тратить крохи из вверенной ему казны на свою семью. Но Буркин оказался не таков, он придумал великолепный план: объявить художницу Богданову волшебницей, способной творить чудеса.
В принципе, не столь уж оригинальная идея. Во многих населенных пунктах называют целебной протекающую по их территории речку или придают местной грязи статус лечебной, сообщают, что у них живет уникальный знахарь, предсказательница, бабка, снимающая порчу. Обычно в первое время в местечко стекаются люди, но потом поток паломников иссякает, и хорошо, если остается хоть в виде ручейка. Народ обмануть трудно. Если целитель никому не помогает, а гадалка отделывается общими фразами, вроде: «В этом году тебя ждет удача, но и неприятности будут», то клиенты быстро теряют интерес к таким «специалистам». Бесконечно дурить даже глупого человека не получится. Рано или поздно у каждого появятся подозрения.
Но Ирина реально вылечила довольно большое количество детей. В ротонде много благодарностей и от тех, кто удачно вышел замуж, нашел работу.
Ладно, я еще могу объяснить, почему, получив от Богдановой «исполнялку», женщина легко находит себе благоверного. Она бы, может, и раньше обзавелась супругом, да мешал комплекс неполноценности, вечно задаваемый самой себе вопрос: и кому я нужна? А художница намалюет картинку, и у тетки вырастают крылья, неудачница после обретения бумажки верит в то, что найдет спутника жизни. И тот мигом отыскивается. С работой та же история. Одно дело, когда сидит человек перед менеджером по персоналу на краешке стула, всем своим видом демонстрируя сомнения в собственной профпригодности, и совсем иное, когда он уверенно входит в отдел кадров, твердо зная: сию секунду ему предложат прекрасный оклад. Это не чудо, а психология. Но как объяснить спасение умирающих детей? Они попадали в больницу Обоева, имея тяжелые диагнозы, подтвержденные анализами и разными исследованиями, и, тем не менее, выздоравливали.
Коридор сделал резкий поворот и закончился красивой дубовой дверью, отделанной позолотой. Я осторожно приоткрыла ее, увидела комнату со стенами, отделанными серой плиткой, вошла внутрь и огляделась. Немного времени мне хватило на то, чтобы понять: я очутилась не в домике художницы, а в некоем хозяйственном помещении. Слева тянулись стеллажи с консервными банками, пакетами, бутылками с минеральной водой и растительным маслом. Справа на полках хранились упаковки бумажных полотенец, туалетной бумаги, носовых платков, губок для мытья посуды. Все ясно, рачительная экономка закупала все впрок и хранила под рукой.
У небольшого окна, прикрытого неподходящей для кладовки бордовой тяжелой шторой, громоздился мешок с надписью «Гречка», левее стоял еще один, но уже с сахаром. Я хотела развернуться и уйти, но тут дверь начала медленно отворяться и послышался голос Марты:
– Как ты мне надоела!
Быстрее блохи, понявшей, что ее сейчас поймают, я прыгнула к окну, встала за портьеру и замерла.
– Попрошайка хренова! – возмущалась помощница Буркина. – Сколько можно сюда таскаться?
– С голоду помираю, – плаксиво ответил надтреснутый, старческий голос, – на пенсию не прожить…
– Пить надо меньше, Фаина! – сердито перебила женщину Марта. – У всех пенсия маленькая, но люди устраиваются – огород сажают, паломников пускают на постой. А ты водку глушишь. Думаешь, раз дома квасишь, на улицу подшофе не высовываешься, так никто не знает о твоем хобби?
Я чуть-чуть отодвинула край занавески и увидела стоящую спиной к окну Марту, а рядом с ней старуху в грязной куртке и серых спортивных брюках.
– Больная я, – проныла бабка, – артрит замучил. На вот пакетик и список продуктов.
– Уж и с бумажкой приперлась, совсем стыд потеряла, – зло откликнулась Марта. – Чего у тебя там?
– Совсем чуток, – всхлипнула бабуля, – самое необходимое, скромное, дешевое.
– Макароны, сахар, масло, колбаса, конфеты, варенье, джем, кофе натуральный… – начала читать список Марта. – Ничего себе! Хорошо хоть черную икру не указала!
– А она есть? – деловито осведомилась старуха. – Я б съела бутербродик. Сколько мне еще жить осталось? Охота перед смертью полакомиться.
– Ну ты хамло! – выпалила Марта. – Вали отсюда, Файка, ни фига не получишь. Ого, и водку указала! «Кедровку» ей, видите ли, дайте! От такой наглости можно речь потерять!
– Еще у меня ботинки прохудились, – не обращая внимания на ругань, сообщила пенсионерка, – и нету пальто демисезонного. Скажи Максиму Антоновичу.
– Стану я занятого человека на всякую ерунду отвлекать, – огрызнулась Марта. – Топай вон! Еще раз припрешься, тебя не пустят.
– Марточка, – зашмыгала носом бабка, – старость ко всем приходит, ты тоже вечно молодой не останешься. Вот отнимутся у тебя ноги, вспомнишь, как меня гнобила. Ой, стыдно станет! Захочешь извиниться, совесть успокоить, а и не получится. Где Фаина? В могиле она. Ну да я тебя сейчас прощаю, заранее.
– Все! Достала! – взвилась Марта. – Закрыта лавочка! Долго ты добротой Буркина пользовалась, черпала как из колодца. Но сейчас ведро по дну чиркнуло и без воды к тебе вернулось. Уговор какой был? Продукты получаешь раз в месяц, а не в неделю, и о водке речи никогда не было.
– Я сирота, – захныкала Фаина, – Павлик мой умер, – всхлипнула она, – некому обо мне позаботиться…
– Твой Павлик был наркоман, – жестко перебила ее Марта.
– Вы мне должны, – неожиданно сменив тон, отчего голос ее помолодел, пошла в атаку Фаина.
Марта покрутила указательным пальцем возле виска.
– Совсем ку-ку? Тебе Максим Антонович десять тысяч долларов дал. Нормальному человеку такой суммы до конца жизни хватило бы, да еще и внукам осталось. Но вы с Павлом любые деньги в распыл пускали. Один наркоту чуть ли не с пеленок покупал, другая бухло. Все обязательства Буркин в отношении Максимовой выполнил! Думаешь, я не знаю, что тебе обещали? Ошибаешься, родная. Вас с Павлом из московской коммуналки в хороший дом на улице Льва Толстого переселили, это раз.
