Татьяна Луганцева - Кутерьма вокруг хирурга
– Посмотрите, все ли на месте? Это вещи Галины. Может, чего-нибудь не хватает? Или, наоборот, что-то лишнее есть?
– Я, конечно, посмотрю, но точно ничего сказать не смогу, я никогда не заглядывал в ее сумку и точно не знаю, что она носила с собой.
– Как я вижу, вы мало что знали о своей подруге.
Венсан молча стал рассматривать вещи Гали, рассыпанные на лакированной, поцарапанной и испачканной чернилами поверхности стола следователя: пудреница, тушь, помада французской фирмы, визитница, кошелек из крокодиловой кожи, мобильный телефон одной из последних моделей, щетка для волос и ключи от квартиры.
– В кошельке кредитные карточки и большая сумма денег, ее не ограбили, – сообщил следователь.
– Обычные детали и предметы, которые могут находиться в любой женской сумочке, – пожал плечами Венсан, – ничем вам помочь не могу.
– Мы просмотрели сотовый телефон Галины. Уже работаем со всеми абонентами номеров телефонов, которые были обнаружены у нее в списке. Может быть, кому-нибудь что-нибудь известно? Кроме того, у нее телефон с записной книжкой, мы посмотрели записи ее встреч. Конечно, нас больше всего интересуют дела и встречи, назначенные Галиной на день гибели.
– И там была отмечена встреча со мной? – догадался Венсан, уже понявший, что сегодня всех собак вешают на него.
– Нет, как раз про вас там не было ни слова. Видимо, о встрече с вами Галя помнила без дополнительной записи в книжке. С утра у нее была встреча со своим управляющим Никитой, а днем она встречалась с женщиной по имени Фрида. Телефона ее нет. Не знаете женщину, которую так звали? Очень редкое имя.
Венсан побледнел.
– Фрида?
– Да, Фрида. Знаете ее? Похоже, она последняя видела Галину живой до ее прихода в галерею.
– Нет… я не знаю никого с таким именем, – ответил Венсан и вытер испарину со лба.
– Почему вы изменились в лице, – пытливо спросил следователь, – почему вы опять мне лжете? По-моему, мы уже сталкивались с этим именем, когда вы говорили, что провели ночь с женщиной по имени Фрида, а в тот момент был совершен налет на семью вашего погибшего хирурга?
– Мы же не нашли эту женщину… значит, ее нет… – опустил голову Венсан, – вы все равно не верите ни одному моему слову. Возможно, я был просто чертовски пьян.
– Как-то вы паршиво выглядите, Венсан Витальевич, – задумчиво произнес следователь.
– Я? А как вы выглядели бы, если б убили вашу любимую женщину, а вас уже два часа допрашивают по этому делу, вместо того чтобы дать остаться одному и прийти в себя?
– Понимаете, Венсан Витальевич, что вы все равно остаетесь одним из подозреваемых?
– Понимаю, – опустил тот голову.
– Конечно, Галина была деловой женщиной, хозяйкой фирмы, и, возможно, ее убили из-за профессиональной деятельности.
– Я все-таки не был последним человеком для Гали и думаю, что, если бы ей угрожали, она бы поделилась со мной, – ответил Венсан.
– А где гарантия, что вы не были в сговоре с убийцами и не скрываете что-либо от следствия? – затянулся сигаретным дымом Денис Игоревич.
– Опять вы начинаете!
– Ну, хорошо! Чтобы мне не пришлось вас задерживать, я надеюсь на ваше благоразумие – распишитесь в документе о невыезде.
– С удовольствием, тем более что я никуда не собираюсь, – ответил он, – но я искренне надеюсь, что вы найдете убийцу Галины. Она не заслуживала такой кончины.
– Постараемся.
Венсан наконец-то был отпущен. Он распрощался с Денисом Игоревичем и вышел из следственного управления.
«Я тоже проведу собственное расследование, я не дам сделать из себя козла отпущения. Ох уж эта Фрида… Почему Галина встречалась с ней? А почему я решил, что моя Фрида и та, с которой встречалась Галина, одна и та же женщина? Слишком редкое имя… это и подозрительно… Ничего, завтра я поеду в театр и надеюсь, что найду беглянку, – размышлял Венсан по дороге домой. – Пока не поговорю с ней сам, ничего не сообщу следователю, чтобы опять не попасть в дурацкое положение».
Несмотря на глубокую ночь, его мать не спала. Она сидела в холле глубоко несчастная, укрывшись теплым пледом, и машинально нажимала кнопки телевизионного пульта, переключая ночные развлекательные передачи.
– Где ты был? – спросила она его, вскакивая с дивана.
– В следственном управлении.
– Это по делу убийства Гали? Дорогой, нам уже звонили! Мы с Жюли в шоке! Я очень тебе сочувствую.
– Спасибо, мама, я сам не могу прийти в себя… Женщина, полная жизни, планов на будущее, – и такой страшный конец.
– Ты же там был! Неужели ты ничего не заметил подозрительного?
– Нет, мама, на маньяка там никто не был похож, – мрачно ответил он.
– Зачем тогда тебя вызывали к следователю и держали полночи? – допытывалась Мари.
– Как подозреваемого в убийстве Гали, – невозмутимо ответил Венсан.
– Что! Что за глупость? Моего мальчика обвиняют черт знает в чем! Я буду жаловаться. Вы с Галей любили друг друга, разве ты бы стал ее убивать?
– Ты умница, мама. Только не называй меня мальчиком, я тебя уже просил об этом. А сейчас, извини, я хотел бы остаться один.
– Конечно, дорогой. Боже, куда мы катимся! Кто-то сглазил нашу семью черным сглазом. Сначала твои неприятности на работе, гибель Миши, теперь гибель Гали… Какой кошмар!
Венсан поднялся к себе в комнату, упал в верхней одежде на кровать и беззвучно затрясся в рыданиях. Ему было безумно жаль Галину.
Театр гудел особым людским гамом, зал постепенно наполнялся публикой, пришедшей на спектакль. Люди тихонько переговариваются друг с другом, делятся новостями, шуршат шоколадными обертками и театральными программками. Пахло духами, мандаринами, и стоял специфический театральный запах от декораций, грима, пота…
Фрида сидела в гримерке и безжалостно подставляла свое лицо под опытные руки гримера Людмилы.
– Вот за что я люблю тебя гримировать, Фрида, так это за то, что ты всегда улыбаешься, от тебя веет положительной энергией, и еще за то, что у тебя лицо особенное.
– Мечта гримера? – улыбнулась Фрида, убирая черные волосы со лба.
– Именно! У тебя лицо, словно пластилин, из которого можно вылепить все, что хочешь. Как сотни масок уживаются в твоем милом личике?
– Такая уж родилась.
Она посмотрела на высокую, статную Людмилу с пышными русыми волосами и внушительным бюстом и задумалась.
– Вот кто у нас настоящая русская красавица, так это ты. Никогда не хотела стать актрисой?
– Конечно, работая в театре, нельзя хотя бы в мечтах не представить себя на сцене. Но хочешь верь, хочешь не верь, я вам, актерам, не завидую. У вас чертовски сложная профессия. Вот представляешь людей, которые пришли в театр со своими проблемами. У кого-то что-то болит, кто-то поссорился с домашними и решил развлечь себя походом в театр. Плохое у тебя настроение или хорошее, в глубине души каждый ждет праздника, тем более за свои, и часто не малые, деньги. И бедный актер должен выйти один на один с большим залом и подарить каждому сидящему праздник, сделать так, чтобы он забылся на время, поверил твоей игре, родился и умер вместе с тобой, радовался и плакал, чтобы не пожалел о потраченном времени и деньгах. Игра должна оставить какой-то след в его душе. И никто не спросит, а не случилось ли что со здоровьем или настроением актера? Не болен ли он гриппом, как обычные люди? Не развелась ли актриса с мужем, не принес ли ее ребенок двойку из школы? Никого это просто не интересует. Народ требует зрелищ – и баста! – Людмила нанесла на лицо актрисы толстый слой крема самого светлого тона.
– Ты не учитываешь одно обстоятельство: актеры не совсем обычные люди, и вещи, которые производят большое впечатление на обывателей, такие, как двойка из школы, на актера, если он в образе, не производят должного эффекта, – ответила Фрида, закрывая глаза. – Выходя на сцену, оставляешь все позади себя и живешь вместе со зрителями.
– Фрида, о чем ты говоришь?! В сотый раз играть одно и то же! Кого это может вдохновлять?
– Я иногда наблюдаю за твоей работой и замечаю, что ты по-разному накладываешь грим одному и тому же персонажу, проявляя творческую фантазию. Хороший актер тоже проявляет творческую фантазию и немного по-разному играет каждый спектакль, не отходя от основной мысли и основного характера.
– Хитрюга! Выкрутилась! Хорошо, что тебе не приходится за мизерные гонорары работать на износ!
– Это точно! Мне повезло, я состоятельная дама, и мне не надо сниматься в рекламе шампуня от перхоти или несварения желудка для того, чтобы свести концы с концами! – подтвердила Фрида.
Гример наложила ей красивые темные, почти черные тени с перламутром и блестками, и Фрида открыла глаза.
– Красавица! Просто красавица! Ни один мужчина не устоит перед такими глазами.
– Точно так! Они просто падают штабелями, – рассмеялась актриса.
– Фрида? – заглянула в гримерную ассистентка режиссера.
