Валентина Андреева - Гордиев узел с бантиком
— Я-а-а… — проблеяла юная красавица и смолкла.
Легкое замешательство девицы, в результате которого она потеряла бдительность, позволило мне выхватить из ее рук рыхлитель и отскочить с ним на безопасное расстояние. Прямо за надежную спину подруги, пресекавшую все Динкины попытки вернуть «кошачью лапу» себе.
Чтобы отвинтить деревянную ручку от железных «когтей», особых усилий не понадобилось. Пожалуй, не стоило демонстрировать пустую, как мне думалось, полость ручки. Была уверена, что Динка спрятала ее содержимое на втором этаже. Не зря же так долго торчала там. Ну, уж как получилось… С торжеством в голосе я объявила «Вуаля!» и, не глядя, перевернула ручку отверстием вниз. Хотела даже встряхнуть, после чего предложить Динке добровольную выдачу заначки. Таких больших сейфов, как мой второй этаж, не бывает. Да и не стоит он драгоценностей.
Встряхивать не пришлось. Под отчаянный Динкин крик «Не надо!» на пол посыпались прозрачные граненые камушки. Сама ручка выпала из моих рук последней.
— Ос-споди! Ч-что эт-то за ф-фигня?! — от волнения начала заикаться Наташка.
— Ф-фигня, — достаточно внятно ответила я. — Во какая…
3
Наверное, со стороны это зрелище выглядело забавным. В поисках утраченного две солидные взрослые тетки на коленях бороздили доступное пространство пола кухни. И без конца сталкивались отдельными частями тела. Между тетками, как шнурок, ловко лавировала девица самой приятной наружности, ругавшаяся весьма неприятными словами.
— Ирка, да что ж это такое? — при каждом столкновении вопрошала Наташка, и каждый раз я не угадывала с ответом.
— Что такое, что такое… Мне кажется, мы собираем сплошные углероды в лучшую пору их жизни, после огранки. Теперь они зовутся бриллиантами. Знаешь сказку про гадкого утенка?
— Ты мне сказки не сказывай. Я про коленки. Болят нещадно, словно всю жизнь на них елозила. Ну что ж это такое?
— Артрит или артроз с приветом, других диагнозов я не знаю. Выбирай сама.
— Блин, а то я из дикого леса! Мне непонятно, зачем бывшим углеродам скрывать свою красоту в таком занюханном футляре? Да что ж это такое?!
— Ну что ты заладила одно и то же? Не знаю! Могу только догадываться, что их в нем насильно прятали.
— Мне и без подсказок понятно. Я про твои тактические маневры. Потише нельзя? Прямо хоть радар устанавливай. Та к боднула головой, что у меня в боку образовалась пробоина.
— Зря паникуешь, это твоя талия, вид сбоку.
— В районе левого бедра? Вторая по счету!
— Успокойся. Ты у нее одна, словно в ночи луна.
— О, боже! Я не про талию, а про углеродины! Один камешек беру, на второй смотрю, третий примечаю, и бац! Все они мерещатся. Только два отыскала. Может, не там ползала? Динка, какой у тебя общий счет?
Динка не ответила, продолжала шипеть, плеваться и ругаться черными словами. Я предложила подруге ей не мешать. Прислушавшись, поняла — на себя ругается. Пусть ребенок выскажется. Столько времени молчала. Наташка досадливо отмахнулась и заявила, что ее терпение иссякло. Надо брать веник и выметать бриллианты из укромных мест, как обычный мусор. Может, они искусственно выращенные. Прямо в ручке цапки. Динка, если желает, пусть потом ползет по линолеуму с контрольной проверкой. Лично она не рождена для того, чтоб «сказку сделать былью», всю бриллиантовую мелочь не углядишь.
В этот момент Динка ткнулась мне в спину и смолкла.
— Сколько всего должно быть камушков? — оперативно развернувшись, поинтересовалась я.
Она присела и задумалась:
— То ли сто десять, то ли сто двенадцать. Или все сто пятнадцать. Я точно не знаю. Была такая ма-а-аленькая горстка.
Динка сложила ладошку лодочкой, демонстрируя объем кучки.
— Живут же люди… — проворчала Наташка. — Быстро складываем углероды на стол и считаем. После подведения итогов беремся за веник.
Подсчет показал более-менее утешительный результат. На столе красовалась кучка из ста десяти «углеродов» разного размера и расцветки. Наташка еще раз усомнилась в их подлинности и взялась за веник. Мы с Динкой были репатриированы в столовую. Оттуда я и предложила использовать после веника электрический фонарик. При прямом попадании луча избежавшие встречи с веником бриллианты наверняка засветятся. Тут-то мы их и соберем.
— Ага. Лопатой, — огрызнулась подруга. — Днем с огнем. Не понимаю, зачем Гелька постоянно прибеднялась?
— Чтобы не засветиться, — уверенно доложила я. — Ярче самих бриллиантов.
— Да мама вообще о них не знала! — возмутилась Динка. — Это бабулины камушки. Недавно я их у нее в старых вещах нашла. Примерно месяц назад. Бабушка очень испугалась, а я просто не поверила, что они драгоценные. Думала, стразы, вот и решила их на жилетку приклеить, но бабуля мешочек отняла.
— И ты даже не пересчитала общее количество? — недоверчиво спросила Наталья, поигрывая веником.
— Мне-то зачем? Раз нельзя приляпать к одежде… Бабуля сразу ссыпала горстку назад в мешочек и посоветовала о них забыть. Мол, они заговоренные. Как пришли, так и ушли. Я и забыла.
— А почему вспомнила? — водрузив веник на плечо, как ружье, воинственно поинтересовалась Наташка. Уловив недоуменный взгляд Динки, удивилась, но посоветовала не бояться. Веник не заряженный. Кроме того, он почти лысый. На веерные грабли похож. Или бандитскую распальцовку.
— Кушать хочется… — не отрывая глаз от веника, тихо пожаловалась девочка. — Давайте я подмету, а вы пока хлеб достанете.
Подруга умилилась.
— Дерзай, ребенок. Сначала обеспечиваешь мне стабильность — подметаешь пол у холодильника, плиты и стола. Дальше я, если очень надо, могу и перепрыгнуть. Иришка, сюда не суйся, твое дело чайное. Словом, безделье. Все вопросы потом. Кажется, мы в большой… — Наташка мельком взглянула на Динку и заканчивать фразу не стала.
Вопреки указанию Натальи, подметать и говорить Динка начала от печки — памятника первичному отоплению дома, разрушить который у Дмитрия Николаевича не поднимается рука. Вроде как и не нужна, пару лет назад ее сменил отопительный котел с разными там пластиковыми трубами и конвекторами, а расставаться жалко. Наставить девушку с веником на правильный путь, то-бишь турнуть ее к холодильнику, плите и столу Наташка не рискнула. Слова сыпались из Динки как горох, причем не размеренно — по горошине, а сразу пригоршнями. С трудом удавалось осмыслить сказанное. Некоторые слова «проглатывались» целиком, некоторые нещадно сокращались, темы менялись, как картинки в калейдоскопе. Если разложить все «по полочкам», получалась следующее.
Короткое вступление. Бабушка в людях никогда не ошибается. Яков Алланович Туканов косит под доброго человека, а еще тот котяра. Фрау Райнхильда — заносчивая дура. Основная часть. Котяра Яков Алланович пригласил семейное трио Синицыных — Ангелину, бабу Катю и Диночку на майские каникулы в Австрию и даже оплатил им стоимость перелета. Дура фрау, по его словам, закатила ему скандал и улетела в Вену на три дня раньше. Вчера в пять сорок пять утра Синицыны вместе с «котярой» должны были лететь следом. Проживать за чужой счет можно и в отеле. Но Ангелина, с запозданием (в четверг вечером) узнавшая о скандале в семье «котяры», заупрямилась. — Не хотела быть яблоком раздора, поскольку и в мыслях не держала соперничество с фрау-дурой. Козел Туканов рассвирепел, поскольку не привык менять свои решения и терпеть не мог, когда ему перечат. В первом часу ночи он приехал к Синицыным и заставил их спешно загрузиться в машину. Билеты и загранпаспорта ждали их у него дома. Матушка и баба Катя почти не сопротивлялись — боялись шумной разборки, которая непременно скажется на взаимоотношениях с соседями. Но с решением отказаться от поездки заколебались, тем более, что собранные в дорогу вещи разобрать еще не успели, оставили это дело на утро.
Добрейший Яков Алланович привез непокорную троицу в свой коттедж, заявив, что на половину четвертого утра заказано такси в аэропорт. Та к или иначе, но женщины смирились с отлетом. Роль решающего фактора сыграли доводы о невозможности пересечения их познавательных путей-дорожек с давно протоптанными тропами фрау Райнхильды. А тут еще гарантированное проживание в трехместном номере четырехзвездочного отеля, воистину голубой Дунай и Венский лес. Но выяснилось, что часть необходимых вещей Синицыных остались дома. Бабушка наотрез отказалась улетать без них. Туканов с досады даже зубами заскрипел, крякнул, дважды звонко шлепнул себя по лысине, но в итоге пообещал моментально доставить им два спортивных баула до прибытия заказанного такси. Бабулю не переспоришь. Она поехала с ним. Туканов так спешил, что забыл на столе свой мобильник, в память которого под диктовку Ангелины только что внес номер телефона какой-то Натальи Николаевны.
