Татьяна Луганцева - Дама сердца Железного Дровосека
– Мама… – покачала головой Элина.
– Что, дочка? Завтрак готов, все свежайшее. Как там говорится? Ешь ананасы, рябчиков жуй, день твой…. только начался!
– Список-то немаленький, – отметила Элли.
– Список? Ну да, дел накопилось. Целую жизнь чего-то только хотелось, а теперь вот все исполнится.
– Мам, ты из меня дурочку не делай! Я же вижу, что ты сейчас – как гончая, которая взяла след на деньги.
– Так надо! Говорю же, много чего накопилось, – невозмутимо ответила Светлана Сергеевна.
– Ой, мне уже звонят! – быстро засобиралась Элли.
– А ты куда? – спросила мать, хотя было видно, что она не ждет ответа.
– По делам, – все же уклончиво ответила дочка.
У подъезда ее ждал Дмитрий Сергеевич, коллега, а также непосредственный начальник. Он открыл ей дверцу и зевнул.
– Ну что, едем?
– Привет! Утро сегодня прохладное… – Элли поздоровалась с сидящей же в машине подругой Ларисой, которая всегда поддерживала ее в трудный момент.
Они тронулись в путь на кладбище. В этот раз останки Владислава решили кремировать и захоронить в стене колумбария.
Лара со скорбной гримасой повернулась к Элине:
– Сочувствую.
– Я это пережила уже год назад, – грустно откликнулась Элли. – Сейчас просто паршиво на душе. Так ведь ничего и не нашли! Теперь только знаю, что Влада убили, отчего еще тоскливее становится.
– И вряд ли преступников найдут, – поддакнула Лара. – Но вроде директор кладбища ни в чем не замешан, а то ведь мы ему опять доверяем, хоть уже не тело, а урну.
– Да, кажется, он ни при чем, – согласился Дмитрий Сергеевич, очень медленно ведя машину.
Сколько его Элли знала, он всегда так осторожничал. Словно у него было плохое зрение и он сидел за рулем без очков, а еще забыл приклеить к стеклу значок инвалида.
– Главное, что от тебя отстали, – хлопнула по спине подругу Лариса.
– Да! Следователь блеснул «красивой» версией, – вздохнула Элли, – но шить мне дело не решился… Ясно же видно, что я не преступница.
– Ребята собрали тебе денег и договорились об отсрочке оплаты за кремацию. Возьмешь счет и в течение четырех месяцев сможешь оплачивать любыми суммами, как хочешь, – посмотрел на подчиненную Дмитрий Сергеевич.
– Спасибо, я тронута, но денег мне не надо, я теперь сама смогу все оплачивать.
– Чего так? Золотую жилу нашла? – заинтересовалась Лара.
– Скорее моя мама к ней припала. Родственничек за границей объявился.
– Да ты что? Класс! В какую страну поедем? Ну, там по-родственному, на каникулы, – оживилась Лариса.
– Я не знаю, где он живет. Но, думаю, с такими деньгами мы сможем в любую страну мира отправиться, – ответила Элли. И, усмехнувшись, добавила: – если мама сейчас все не спустит…
– Мистер Инкогнито? Ой! – вдруг заорала Лариса, хватаясь за сердце.
Машина, которая и так плелась, как старая раненая лошадь, и вовсе встала, Дмитрий Сергеевич тоже схватился за сердце.
– Ларочка, я из-за тебя инфаркт заработаю! Умоляю, не кричи так, держи себя в руках. Напугала меня до смерти!
– Элли, не заокеанского ли ты гостя заарканила? – осенило Лару. – Ой, точно! И сразу же деньги пошли. Очень мило. Ты добилась своего! Чем же ты его взяла? Как удалось-то?
Элли обернулась к подруге, едва сдерживая улыбку.
– Переспала с ним и потом сказала, что мне пятнадцать лет, а в России за секс с несовершеннолетними серьезная уголовная ответственность, да и тюрьмы у нас самые суровые в мире. Он испугался и теперь будет мне выплачивать за мое испорченное будущее.
– Девочки, я могу уже ехать? – вытер пот со лба Дмитрий Сергеевич. – Какие же вы коварные! Ну, ничего, теперь я в курсе и с вами связываться не буду. Только извини, Элли, ты, конечно, выглядишь очень хорошо, но не на пятнадцать, это уж явный перебор, – высказался начальник, еще раз подтвердив то, о чем все знали, – что у него абсолютно нет чувства юмора. Даже в зачаточном состоянии.
– А я ему сначала грибов галлюциногенных в пищу подмешала и потом уж про возраст сказала. С грибочков-то во все поверишь, – пояснила Элли.
Дмитрий Сергеевич охнул.
– Да не надо ее слушать – шутит она! Элли и муху не обидит! – сжалилась над ним Лариса.
– Надеюсь, теперь все поняли, что я шучу? – уточнила Элли.
– Что тебе не пятнадцать? – спросил Дмитрий Сергеевич.
– Что я не сплю ради наживы ни с кем! – выпалила Элина под хохот подруги.
На кладбище довольно быстро уладили все дела. Когда замуровали урну, Элли попросила:
– Я могу секундочку побыть здесь одна?
На душе у нее было неспокойно, чувствовалась какая-то напряженность с того самого момента, как потревожили могилу отчима.
– Да, конечно. Мы подождем тебя в машине, – ответила Лариса, уводя Дмитрия Сергеевича за собой.
Элина осталась одна у стены с замурованными урнами и сконцентрировалась на своих переживаниях.
«Бог есть! Стоило мне потерять деньги, заработанные нелегким трудом, как сразу же у нас с мамой появился богатый покровитель. Точно, бог есть! Но такие большие деньги совсем нам ни к чему. Красивый жест богатой кинозвезды, человека, откликнувшегося на просьбу брата, ничего не скажешь…» – думала молодая женщина, глядя на небольшой квадратик в скорбной стене. Легкий ветерок трепал ей волосы. Но атмосфера на кладбище, чувствовала Элли, все равно гнетущая, словно в назидание всем живущим – не суетиться по жизни, так как конец все равно один будет. Неожиданно ей пришла странная мысль: по сути, люди напоминают страусов, спрятавших голову в песок, они будто не догадываются о том, что ждет их в конце земного пути.
– Похоронила кого, милая? – спросила у Элли старушка, незаметно подошедшая к ней со спины.
– Да, бабушка.
– Прям сегодня? И не плачешь? – Бабка всмотрелась подслеповатыми глазами в текст на доске. – Ой, нет, ужо год назад мужчина умер. Молодой еще был… Муж, что ли?
– Отчим.
Старушка перекрестилась.
– Я местная, меня Зинаидой величать. Если хочешь, дай копеечку, я за вашим местом присмотрю. Когда грязь и пыль стряхну, когда цветочки свежие поставлю. Вам-то, молодым, все некогда, все несетесь куда-то, прости, Господи, – снова перекрестилась Зинаида.
Элли порылась у себя в сумке и достала кошелек.
– Спасибо вам, но ничего не надо, мама часто будет ездить сюда. То есть к нему.
Она отдала бабке сто рублей и пошла к машине.
Чтобы срезать путь, свернула на узенькую тропинку, которая вилась между могилами. Видимо, шестым чувством Элина вдруг почувствовала, что позади кто-то идет, и обернулась. И действительно, увидела крупного мужчину, следующего за ней. Одет в темную одежду, походка спортивная, руки мощные, длинные… «Наверное, работник кладбища», – подумала Элли и ускорила шаг – ее не оставляло неприятное чувство.
А потом она слегка отошла в сторону и сделала вид, что поправляет босоножку, как всегда делала, если ей не нравился прохожий, шедший сзади. Но мужчину не выпускала из поля зрения. А тот как шел, так и шел, и Элина слегка успокоилась. Хотя подумала: не хотелось бы сталкиваться с таким мощным мужчиной в темном переулке. Да и на кладбище тоже.
Вдруг ее с головой накрыла тень.
– Вам помочь? Что-то случилось? – спросил грубый голос.
– Нет! – истерично выкрикнула Элли.
– А чего вы здесь ковыряетесь?
Эллина резко выпрямилась, попытавшись скрыть, что ей страшно. Решив, что лучшая защита – нападение, она строго произнесла:
– У меня все в порядке, ступайте своей дорогой.
Но тут ее взгляд натолкнулся на глаза мужчины – холодные, злые и какие-то неживые, остановившиеся, что ли. И страх прорвался изнутри… А потрескавшиеся губы незнакомца расплылись в улыбке:
– Удивительное дело, такая девушка и одна на кладбище.
Элина отшатнулась и попыталась побежать, поняв, что предчувствие не обмануло. Но ее буквально нагнал тяжелый большой кулак, опустившийся прямиком ей на шею, на затылок. Голову пронзила острая, жгучая боль. Свет в ее глазах померк мгновенно, словно кто-то дернул выключатель…
Элина никак не могла разлепить веки и все же, как ни странно, видела, что сидит за большим, круглым столом, уставленным яствами. Чего тут только не было! Огромный торт весь в сливочных розочках возвышался посередине, а вокруг лежала всевозможная закуска на тарелочках. Какие-то люди без лиц аппетитно уплетали деликатесы, одна Элли просто сидела и чувствовала себя очень неловко, потому что есть не могла – ее очень сильно мутило. Но почему-то и отойти от стола она тоже не могла, так как не чувствовала ни ног, ни рук.
– Не хотите?
Кто-то приблизил к ее лицу вилку с куском селедки, и Элли все-таки стошнило.
Одна женщина оторвалась от трапезы, кусок еды выпал у нее изо рта обратно на тарелку, и она закричала противно писклявым голосом:
– А что делает покойница на своих поминках? Караул! Помогите!
Элли захрипела, судорожно вздохнула и наконец открыла глаза. Ее бренное тело лежало на земле, вокруг росли пышные колючие кусты. Никакого стола с яствами не было. Видимо, картина маминого пира оставила неизгладимый отпечаток у нее в мозгу. В уши лез навязчивый, острый звук, повторяющийся, как щелчки метронома, с определенной частотой. Элина поморгала несколько раз, в глазах было много песка и земли. И новые порции земли все время летели в ее сторону и попадали в лицо. Трава щекотала нос. Элли чуть повернула голову и увидела, что какой-то здоровенный мужик в темной одежде роет яму, а второй стоит рядом и курит, сплевывая на землю. Ее слух резал именно лязг от лопаты. Она попыталась пошевелиться, но не смогла двинуть ни рукой, ни ногой.
