Валентина Андреева - Особняк с видом на безумие
– Ты зачем в закрытую дверь ломишься? – прошипел кто-то над моим ухом, и я медленно осела на пол, закрыв глаза. Может быть, решат, что я сплю? – Ирка, ты окончательно свихнулась или развлекаешься на досуге?
Моментально открыв глаза, увидела очертания знакомой фигуры и от радости выговорила только «…ташка!». Первый слог сам по себе проглотился.
– Понимаешь, я всю ночь не сплю. Твое снотворное не помогает.
– И не поможет, – прыснула Наташка. – Хотела посмотреть время, а вижу, у тебя на тумбочке таблетки лежат. Я тебе нечаянно мочегонное подсунула. На кровати тебя нет. Решила навестить в туалете. Он, между прочим, с другой стороны… Э-э-э, подруга! Да у тебя температура! – определила она, приложив к моему лбу прохладную ладонь.
Решив не пугать Наташку ужасами про самооткрывающуюся входную дверь, жалобно пропищала:
– Я пить хочу – умираю без воды.
– Пошли на кухню. Там в холодильнике минералка была. – Наталья рванула вперед. Разлившийся по кухне свет моментально развеял все страхи. Побултыхав чайником, она со словами «одна накипь!» вылила остатки в раковину. В холодильнике воды не оказалось. Кран вообще отозвался недовольным шипением. Мне стало казаться, что часы мои без воды сочтены. Подруга нахмурилась и хлопнула себя по лбу: – Вспомнила! В подвале две упаковки с минералкой. Кажется, «Кашинская». Видела, как Димка грузил их в машину. Хотела ему подсказать, что он неправильно разместил упаковочки, а твой муженек легким движением руки чуть в нокаут меня ни отправил. Мы еще поговорим с ним на эту тему… Так! Я свет включу, а ты сбегай. Упаковки прямо у входной двери, слева. Мне пришлось их даже подвинуть – некрасиво стояли. А почему ты без тапок? На´ мои…
Мы вышли из кухни в темноту холла. Наташка, вцепившись в меня одной рукой, другой нащупала на стене выключатель, и лестница в подвал осветилась ровным светом люминесцентной лампы. Я хорошо помню, что страшно мне не было. Подвал оказался отделан лучше, чем холл. Нестерпимая жажда толкала вперед. Я мысленно уже отвинчивала крышку полуторалитровой бутылки и…
И в это время погас свет. На секунду я оторопела, и тут услышала удивленный голос подруги:
– Фига себе! Наверное, горючее в генераторе кончилось. Не бойся, сейчас спущусь к тебе. Здесь одной еще хуже.
Я открыла дверь в подвал и принялась шарить двумя руками по полу в поисках хотя бы одной упаковки минералки. Так и нащупала одновременно одной рукой чью-то теплую руку, а второй – эту самую упаковку. Дыхание перехватило, способность соображать мгновенно улетучилась. Сознание отмечало только Наташкино непрерывное бормотание о преимуществах нашей дачной жизни. Подруга осторожно, по стеночке, спускалась ко мне – неподвижно застывшей на корточках с чьей-то чужой рукой и упаковкой воды.
– Блин! – споткнулась об меня Наталья. – Что молчишь? Нашла? – Я молча кивнула, не задумываясь о том, что моих жестов увидеть невозможно. – Ирка?! – Тревога в голосе подруги заставила меня выйти из ступора. Я бросила безжизненную руку, дернула на себя упаковку и шлепнулась на собственный зад. Чувствуя, как шевелятся на голове волосы, и помогая себе ногами, попыталась задом въехать на первую ступеньку. В голове билась только одна мысль – ни в коем случае не поворачиваться спиной к подвалу. Наталья, услышав мое сопение, взбодрилась: – Ты что, голос потеряла? Не мудрено. Весь день из воды не вылезаешь. Надо же, не нахлебалась вдосталь! – Сдавленный смешок демонстрировал полное спокойствие подруги. – Хотя с моей помощью у тебя, скорее всего, начался процесс обезвоживания… – Приняв мое молчание за обиду, она возмутилась: в конце концов не нарочно подсунула мне фуросемид. Потом удивилась, заметив, каким странным способом я поднимаюсь по ступенькам. – Вставай и иди по стеночке, как я, – заявила она, пытаясь привести меня в строго вертикальное положение. – Ах, да, у тебя же вода в руках! Давай помогу…
Нащупав край упаковки, подруга решительно рванула его на себя. Целлофан лопнул, и бутылки полетели вниз под аккомпанемент Наташкиного чертыхания. К тому моменту я уже вообще не понимала, зачем с ними мучаюсь. Каким-то чудом одна бутылка все же задержалась в упаковке, и я упорно тащила ее за собой. Подруга, чувствуя себя виноватой, уже не настаивала на своем способе восхождения вверх.
Казалось, ступенькам не будет конца, поэтому ровная поверхность холла несказанно обрадовала. В обнимку с упаковкой, в которой болталась одна-единственная бутылка, позволила себе встать. Неожиданно умолкла Наталья. Зато заговорила я. Вернее сказать, замычала что-то нечленораздельное – сама различила только одно внятное слово: «дверь…»
– Посмотреть, закрыта ли входная дверь? – тихо переспросила Наталья, и я легким пожатием ее руки подтвердила свою просьбу. Подруге, видимо, не слишком пришлось по душе такое спецзадание. – Пошли посмотрим вместе. – Дверь оказалась закрытой, и Наташка в очередной раз пожалела мою больную голову. Не разжимая рук, мы прошествовали в свою комнату, облегченно отметив, что темнота за окнами постепенно начинает отступать. Дверь я судорожно закрыла сама, несколько раз подергав ее для спокойствия. Не надеясь на положительный результат, подруга выключила и снова включила неработающий ночник. – С твоей температурой вполне можно обеспечить подсветку, – проворчала она. – Даром жар расходуешь. Не путайся под ногами, сядь! – толкнула меня на диван. – Сейчас фонарик достану… И постарайся не трястись так. Бесполезно градусник ставить – стряхнешь. Эк тебя штормит!
Фонарик нашелся быстро. Следом из аптечки был извлечен градусник. На кровати, не просыпаясь, завозилась Аленка…
Меряя температуру, я терзалась мыслями о человеке, валявшемся в подвале. В том, что наткнулась именно на руку, а не на медвежью лапу, сомнений не было. Они были только по части моего недостойного трусливого поведения. И терзали душу хуже когтистой медвежьей лапы. Надо собраться с духом и все рассказать Наталье. Если мы втроем здесь, то в подвале наверняка кто-то из троицы домашних аборигенов. Тогда почему была открыта входная дверь? Ладно, не будем пока на нее отвлекаться. Ну, сколько можно уделять ей внимание? Господи, как хочется прилечь! Голова раскалывается, все тело ломит. Можно по косточкам пересчитать все мои составные части. Ноги просто выворачивает коленками назад. И очень хочется пить.
– Пить! – внятно произнесла я и потянула на себя остатки упаковки вместе с желанной бутылкой.
– О! Прямо как на поле боя! Подожди, не шевелись, я градусник вытащу… – Наташка посветила фонариком на шкалу и завопила: – Мама дорогая! Тридцать девять и четыре с половиной!
Аленку мигом сдуло с кровати:
– Что?! – взвыла она. – Мама опять утонула?
– Да нет же, на сей раз холодной воды не мешало бы. Хоть на компресс. У нее очень высокая температура. Я твою маму в холле отловила, когда она в беспамятстве пыталась выйти на улицу через закрытую дверь. Потом как-то мобилизовалась и в подвал полезла за водой…
– Как жаль, что я шприцы не взяла, – засуетилась дочь. – Надо хотя бы анальгин в нее запихать.
– Да дайте же наконец попить, – чуть не плача от жалости к самой себе, простонала я, – нет сил ни говорить, ни открыть эту окаянную бутылку…
Половину выпила сразу. И стало казаться, что в теперешнем своем состоянии чувствую себя гораздо хуже, чем обладательница теплой руки из подвала. Может быть, Наина, беспокойная душа, опять сорвалась с места и упорхнула спать в подвал? А вдруг это Дульсинея? И у нее сердечный приступ! Обещала же остаться в этом доме через труп! Только я так и не поняла, чей именно? Ее собственный или Юленьки…
– Пойдемте в подвал, – дрожа всем телом и поминутно то натягивая, то стягивая с себя одеяло, накинутое на меня дочерью, предложила я и опять принялась за воду. Убывала она катастрофически быстро.
– Обязательно! – Алена мне не возражала. – Вот сейчас спадет немного температура, и пойдем. Погуляем.
– А в подвал все-таки придется тащиться, – взгрустнула Наталья. – Твоя мамочка сейчас вылакает всю бутылку. Но это просто замечательно. Пить ей необходимо как можно больше. Не вовремя она родниковой водички из озера нахлебалась, ох не вовремя! Ну да за окном все светлее и светлее. Утро начинается. Можно и без света обойтись. Только пойдем вместе, – обратилась она к Алене. – Больше принесем. Бутылки внизу, прямо у входа в подвал валяются.
– Не ходите, – простонала я. – Там, в подвале, чье-то тело…
– Бредит! – Подруга выражала мне явное сочувствие, глядя в потолок. – Не волнуйся, Ириша, я помню, что там было тело. Твое. И ты его удачно прихватила с собой. А главное – очень своевременно. Если что и растрясла по дороге, так мы прихватим. Не волнуйся и ложись в койку. Утро уже – спать пора.
Забираться в кровать сил не осталось. Я просто брякнулась на диван, позволив укрыть себя одеялом, и была убеждена, что скоро эта шустрая двойка в панике прискачет назад и поневоле сыграет общий подъем…
