Дарья Донцова - Синий мопс счастья
«Сорок четыре» имеет совсем иную направленность, основное место в его сетке занимают «бубнильные передачи», которым охотно внимают бабушки. Музыку здесь передают соответственную: народные песнопения, Людмилу Зыкину, классику, романсы.
Хитрый владелец двух полярных точек рассудил правильно: кто в наше время в основном слушает радио? Молодежь и старики, остальные работают. Правда, имеется еще масса людей в конторах, автолюбители, но нельзя же охватить всех!
– Ну ты прикинь, – жаловалась Карина, – что делать-то, а? Гость ждет, приличный человек, профессор, языки изучает. Что я ему скажу? Извиняйте, диджей запил? Ну, блин, блин, блин!
– Никогда не опаздываю, – быстро сказала я, – меня ругать не за что. Всегда являюсь за час до эфира.
Внезапно в глазах Карины загорелся огонь.
– Верно! Твой отстой через пятьдесят восемь минут пойдет. Быстро иди в «четверку»!
– С какой стати? – уперлась я.
– Лампуша, – взмолилась Карина, – выручи, всего на полчасика. Дядечка симпатичный, Иван Петрович Котов, говорит, как поет. Передача про русский язык, ее каждый раз разные люди ведут, постоянного ведущего нет. Котик, спаси! Не дай бог, до главного дойдет, вышибет меня пинком на улицу. Милая, любимая, родная! Сама на пульт сяду, подстрахую!
– Хорошо, – кивнула я, – так и быть!
– Ты мое солнышко, – взвизгнула Карина и впихнула меня в студию, – располагайся.
Я села на неудобный стул и машинально нацепила на себя «уши».
– Завтра в Москве сухая, солнечная погода, – раздался спокойно-равнодушный голос, – ветер слабый, осадков не предвидится. Днем плюс пятнадцать, по области плюс восемнадцать, ночью около десяти градусов выше нуля.
Я удивилась безмерно. На дворе осень, холодная, слякотная, дождливая. Сегодня, например, с неба сыпалось нечто, больше всего похожее на мелкую крупу саго. Такие беленькие, крохотные, ледяные катышки. И не снег, и не дождь, нечто непонятное, мерзкое. Оказавшись на асфальте, градины мигом раскисают и трансформируются в грязь. О каких восемнадцати градусах тепла может идти речь?
Но времени на недоумение не осталось. В студию вошел пожилой дядечка, Иван Петрович Котов. Я привычно поправила микрофон и начала:
– Добрый вечер, дорогие радиослушатели!
Только бы не забыться и не начать по привычке выдавать в эфир лексику радио «Бум». «Эй, хай, кексы, у меня лососевый шнурок с погонялкой Котов у визжальника».
Первые десять минут протекли волшебно. Иван Петрович четким, ясным «преподавательским» голосом рассказал много интересного. Потом я воткнула рекламу и улыбнулась гостю:
– Можете передохнуть минуту, и поедем дальше.
– К вопросу о том, что речь выдает происхождение человека, – вдруг сказал Котов, – я принес с собой кассету, которая должна проиллюстрировать мой рассказ.
– Приготовь запись, – велела я Карине.
– Какую?
– Ту, что дал гость!
– Он мне ничего не показывал, – затрясла головой Кара с той стороны стекла, – влетаешь через двадцать секунд, прямо на хвосте рекламы.
– Без иллюстрации разговор бессмыслен, – начал «звездить» Котов.
– Где кассета? – нервно спросила я.
– У меня в сумке.
– Где кассета? – влезла с вопросом Карина.
– У меня в сумке, – машинально повторила я и потянулась к красной кнопке.
– Не стану говорить без записи, – капризничал Иван Петрович.
Я хмыкнула. Теперь меня так просто не напугать, не первый раз в эфире. Откажется болтать, отсеку его микрофон и стану играть со слушателями в вопросы и ответы. Эка сложность.
Но тут Кара закивала, и я с облегчением сказала:
– Сейчас мы послушаем специально сделанную запись, а потом Иван Петрович прокомментирует нам текст.
– Хто там? – раздался смутно знакомый голос. – Чаво дергаешь! На время глянь! Народ спит ищо, срання явилася!
– Полдень на дворе, – ответил тоненький дискант.
– И чаво? Пшла отсюда.
– Вы Марийка?
– И чаво?
– Марийка?
– Ну.
– Ваша свекровь, Маша, дома?
– Не.
– А Павлик?
– Хто ты якая…
Иван Петрович уставился на меня, я на него. И где я слышала этот диалог?
Гость отвернулся от микрофона и шепнул:
– Это не моя запись, вы с кем-то беседуете, но я могу прокомментировать ваш разговор! Интересный материал.
Тут только до меня, как до жирафа, дошла суть происходящего. В эфире сейчас звучит запись моего разговора с Марийкой, невесткой соседки Маши. Не надеясь на свою память, я записываю «показания». Аппаратом пользуюсь допотопным, взяла его у Кирюшки. Мальчику подарили современный диктофон, крохотный, плоский, вот он и решил выбросить старый агрегат, в который следует вставлять кассету обычного формата, а не микропленку.
Сама виновата, повторила машинально за гостем «кассета в моей сумке», вот Кара ее и нашла в указанном месте!
Я быстро подняла над головой скрещенные руки. Звук стих.
– Ну что я могу сказать по поводу услышанного материала? – хитро прищурился Котов. – Работники радио решили меня поймать, но не так прост профессор, как выглядит. Думаю, голос ведущей узнали все. Судя по ее речи, девушка – коренная москвичка, имеет высшее образование, происходит из интеллигентной семьи, много читает и скорей всего хорошо играет на музыкальном инструменте, вот только не скажу на каком. Так?
– Вы просто Шерлок Холмс! – восхитилась я. – Абсолютно верно и про родителей, и про чтение, и про музыку. Я училась в консерватории по классу арфы. Но как вы об этом узнали?
– Речь вас выдала, – хохотнул Иван Петрович.
– Объясните.
– Сначала давайте с вашей собеседницей разберемся, – погрозил пальцем Котов, – думали, не пойму, ан нет. Разговаривали вы с девушкой, молодой, москвичкой, скорей всего студенткой, имеющей определенные актерские способности и некое музыкальное образование. Она тоже происходит из интеллигентной семьи, много читает, может, даже пробует писать.
Я рассмеялась:
– Пальцем в небо попали. Насколько вы угадали со мной, настолько попали впросак во втором случае! Общалась с девочкой, приехавшей из Молдавии, из глухого села. Родителей у нее вроде нет, и я очень сомневаюсь, что они умели читать. Бедняжка торговала у метро капустой, голодала, спала в подвале, но потом, как в сказке, случилось чудо. К лотку подошел принц, увидел красавицу, полюбил ее и взял замуж. У Марийки нет никакого образования, она никогда не училась в институте, и очень сомнительно, что девочка у себя дома посещала музыкальные занятия!
– По сути сделанного вами заявления могу ответить, – отрезал Иван Петрович, – настоящего специалиста, такого, как я, обмануть невозможно. Молдаване не «хекают» и не «гекают». Эта Марийка очень неумело подделывается под малограмотную хохлушку. Украинские слова, которыми она обильно пересыпает свою речь, звучат ужасно, произношение у девушки абсолютно неправильное. Она пытается исполнять роль украинки.
– Молдаванки, – я попыталась настоять на своем.
– Это просто смешно, – взвился профессор, – где же ее родной язык? Уж поверьте мне, человеку, который всю свою немаленькую жизнь отдал изучению диалектов. Ваша Марийка не произнесла ни одного правильного выражения! Девица насмотрелась по телевизору на Верку Сердючку и теперь весьма неумело копирует артиста. Согласен, большинство окружающих, услыхав «хто», «шо» и «якая», мгновенно примут девицу за приезжую из ближнего зарубежья, но только не я. Настаиваю на своем: услышанный диалог вели две москвички, имеющие в карманах дипломы о высшем образовании или учащиеся в институте. Извините, но разыграть меня вам не удалось, слишком плохая инсценировка.
Глава 13
Избавившись от Ивана Петровича и отбившись от желающей непременно меня расцеловать Карины, я галопом сбегала в буфет, залпом выпила чашечку отвратительного пойла под названием «кофе по-восточному» и примчалась назад, в студию «Бум».
– Хай, – крикнула режиссер Нина, устраиваясь за пультом, – сегодня мы в паре.
– Классно, – кивнула я, – дай на последней минуте музыку в ушки.
– Хочешь Шнура? – хихикнула Нина.
– Хоть звон будильника, – ухмыльнулась я, – лишь бы конец не проспать.
– Ну крутая стала, – Ниночка принялась трясти растопыренными пальцами, – и не испугать ничем. Гости будут?
– Нет, сегодня «Розыгрыш».
– Дурацкая затея, – скривилась Нина.
– Начальству нравится, – ответила я и потянулась за наушниками.
Некоторое время назад умные головы, просчитывающие стратегию «Бум», придумали новую забаву, программу «Розыгрыш». В студию звонят слушатели, желающие подшутить над родными или знакомыми. Мое дело, быстро сориентировавшись, подыграть слушателю, который, затаив дыхание и ничем не выдавая своего присутствия в эфире, слушает беседу между диджеем и «жертвой». Совсем уж глупые и грубые шутки мы не озвучиваем, предлагаем свой вариант. Но очень часто собеседники сообщают смешные вещи, и, когда я торжественно говорю: «Стоп. Розыгрыш, вы были в прямом эфире радио «Бум», – от смеха погибают все. Пару раз я сама принималась хихикать, чего, конечно, делать не должна. Вести такую игру диджею, с одной стороны, легко, потому что у него есть помощник, слушатель, замутивший историю, с другой стороны, очень часто возникают всякие казусы, порой требуется проявить смекалку и находчивость. На крайний случай имеется особый знак. Если я подниму руку с опущенным вниз большим пальцем, режиссер моментально «отсечет» собеседника. Но до сих пор я ни разу не прибегала к экстремальным мерам.
