Барбара Маккафферти - Шуры-муры
— Если бы не Мейдин, он бы давно выставил меня за дверь, без долгих размышлений. Точно говорю! А ведь мне, бедной, и идти-то некуда… Спасибо, Мейдин за меня вступилась. Сказала ему, что ни за что не поедет в какой-то занюханный городишко, в глушь, где она никого не знает. Так и сказала прямо в лицо. Или мы едем обе, или обе остаемся. Выбирай.
Я тщательно следил, чтобы на моем лице не отразилось то, что я думаю. А думал я следующее: Боже мой, Дуайт, ты мог от них раз и навсегда избавиться, и не воспользовался такой прекрасной возможностью?
Еще я думал, что чем дальше, тем меньше Мейдин похожа на любящую женушку. Ведь она угрожала мужу, что бросит его, если он откажется содержать ещё и её сестру.
Джинни тем временем продолжала сокращать мою жизнь пассивным курением и вещать.
— В конце концов Дуайт с Мейдин нашли компромисс. Он сказал, что не желает жить со мной в одном доме, но снимет для меня отдельный, неподалеку.
Дуайт, Дуайт, Дуайт, да ты рехнулся, бедняга! — думал я с бесстрастным лицом.
Джинни Сью улыбалась.
— Мейдин была великолепна. Велела Дуайту найти мне дом совсем рядом, потому что она не намерена общаться с деревенщиной или таскаться черт знает куда, чтобы поболтать по-человечески.
Я глядел на неё во все глаза. Видимо, Миз не соображала, что перед ней сидит самый что ни на есть натуральный деревенщина.
— Что за женщина! — прокомментировал я.
Она прищурилась на меня, как бы проверяя, достаточно ли искренне я восхищен её сестрой.
— И что вы думаете, Дуайт мог себе позволить так вольно распоряжаться деньгами? Как бы не так! С тех пор, как он снял мне эту несчастную развалюху, он каждый божий день спрашивал, не нашла ли я себе работу. А поскольку лицом к лицу мы почти не встречались, этот придурок названивал мне!
Она гневно стряхнула сигарету.
— И деньги-то за аренду ерундовые. Подумаешь, каких-то триста долларов в месяц! Послушать его — так это целое состояние.
Я молчал. Вы замечали, что люди, которые сами не зарабатывают, всегда говорят о деньгах с пренебрежением? Мой папа на это говорил: Тот, кто никогда не управлял кораблем, не испытывает уважения к океану.
— О мертвецах дурно не говорят, — в который раз повторила Джинни Сью, — но Дуайт вечно командовал всеми и повелевал, как вы, мужики, это умеете. Требовал, чтобы Мейдин отчитывалась ему за каждый свой шаг. Даже назначил ей «комендантский час»!
— Невероятно! — надеюсь, это прозвучало достаточно удивленно. Хотя, удивиться было не так трудно. Не представляю, как некоторые мужчины умеют управляться со своими женами. Попробовал бы я установить Клодзилле комендантский час. Я бы ползал по траве, собирая собственные зубы ещё до того, как эти слова вылетели у меня изо рта.
— Вот-вот. Вы, мужики, все одинаковые. Дети, да и только. Меня вот ничто не заставит нянькой работать.
Если она надеялась, что я начну её отговаривать и упрашивать, чтобы она понянчила меня, то она крепко заблуждалась.
— Ну и правильно, — согласился я.
Вот это было ошибкой.
— Я в вашем одобрении не нуждаюсь, — холодно отрезала Джинни Сью. — Я живу как хочу.
Я чуть было снова не сказал «Ну и правильно», но вовремя решил последнее слово оставить за ней, и промолчал.
Но и это было ошибкой. Она скривила презрительно губки:
— Вы, мужики, никогда не знаете что сказать, когда перед вами уверенная в себе женщина, правда?
Ну, вообще-то я не назвал бы Джинни Сью уверенной в себе женщиной. Спорщицей — пожалуй. Задирой — ещё ближе к истине. Но не уверенной в себе. Кроме того, у меня было что ей сказать. Счастливо оставаться — вот первое, что пришло мне на ум.
Но я не мог себе позволить так рано с ней распрощаться. К сожалению. Во-первых, я был прикован к этому месту до тех пор, пока Верджил не соизволит взять с меня свидетельские показания. Во-вторых, у меня оставалась ещё парочка вопросов к Джинни Сью.
— Миз Хестер, — сказал я, сильно нажимая на первое слово. — Как вы думаете, были у Дуайта враги?
— Враги? — призадумалась в дыму Джинни. — Да нет, не думаю. Он был обаяшка, если вы понимаете, о чем я. Среди вас, мужиков, много таких. Вот почему Мейдин до сих пор была в него влюблена, как кошка, несмотря на его жестокое обращение.
Я тупо уставился на нее. Не ослышался ли ваш покорный слуга?
— Что, простите? Не могли бы вы повторить?
— Как кошка, говорю, — прикрикнула раздраженная Джинни Сью, — Несмотря на его жестокое обращение.
Тут я не удержался и уронил челюсть на колени.
Глава 8
Глядя на мою реакцию, Джинни Сью удовлетворенно кивнула.
— Именно так. Жесточайшее из жесточайших.
— Вы хотите сказать, что Дуайт поднимал руку на Мейдин?
Я, конечно, предполагал, что многие с возрастом сильно меняются. Но все равно у меня в голове не складывалась картина удачливого счастливчика, которого я знал по школе, бьющего женщину.
— Хуже, — махнула сигаретой моя собеседница. — Он ею помыкал.
— Дуайт помыкал…?
— Вот-вот, — прервала меня Джинни. — Постоянно помыкал. Как будто она его личная собственность.
Я с облегчением вздохнул. Видимо, леди просто не знала, что такое настоящая жестокость. Конечно, не слишком приятно, когда тобою руководят, но вряд ли это может служить основанием для звонка в полицию.
— Дуайт даже не разрешал ей водить его машину! Можете представить?! - выпучив глаза, Джинни Сью торопливо развивала свою мысль. Вот уж действительно, пример безоговорочной жестокости. — О, это было ужасно, просто ужасно! Он не позволял ей даже дотрагиваться до его разлюбезного БМВ. Это ли не крайняя степень эгоизма?
Я промолчал. Этот эгоист купил женушке новый, только сошедший с конвейера серебристый «корвет», которым Мейдин как-то обходилась на первый случай. Господи, да ведь ей весь город вслед вздыхал!
Джинни Сью старательно заводила себя.
— И еще! Дуайт нагло сказал бедняжке Мейдин прямо в лицо, что они будут до конца дней своих жить на этой его дурацкой ферме. Можете поверить? До конца дней своих!
Я ничего не сказал, но подумал, что для Дуайта это обернулось не таким уж бесконечно долгим сроком.
— О, да, — кивала блондинка, — практически, в ту секунду, как окочурился его папаша…
Надо же, подумал я, до чего некоторые умеют деликатно выражать свои мысли.
— …и Дуайт унаследовал эту идиотскую ферму, он начал бедняжку Мейдин третировать, мол, переезжаем, и все тут. Что он распродает все свои машины по бросовым ценам и становится фермером, — он, видите ли, всю жизнь только об этом и мечтал.
Я вспомнил, с каким счастливым выражением лица Дуайта стоял вчера перед собственным домом и оглядывал окрестности, и горло у меня сжалось.
Джинни Сью тоже захлестнул поток сочувствия.
— У этого чертового придурка был, наверно, так называемый кризис середины жизни. Нет, серьезно! — она возмущенно трясла головой. Натуральный! Дуайт желал, чтобы они с Мейдин продолжили дело его мамочки и папочки! — она выпучила глаза. — Можете представить? Если бы он не помер, он заставил бы Мейдин ходить за плугом на каком-нибудь лугу, понимаешь, за тридевять земель от цивилизованной жизни.
Дело в том, скажу я вам, что Дуайт помер-таки. Похоже, такой поворот событий очень даже на руку обеим сестрицам.
Наверное, Джинни Сью внезапно догадалась, что брякнула лишнее, и торопливо добавила:
— И Мейдин, конечно, согласилась бы, потому что она была так безумно в него влюблена!
Ах, ну да, как же, как же.
— Когда дело касается мужиков, Мейдин перестает что-либо соображать.
Теперь я как следует разглядел Джинни Сью. Она казалась намного более рассудительной, чем Мейдин. Хотя, особого ума на это и не требовалось. Может, добрая Джинни решила взять на себя заботу о бедняжке? Но если Джинни Сью действительно задумала провернуть такое дело, зачем ей подкидывать платок сестры, ради которой она, собственно, все и затеяла?
Собеседница, наверное, прочла мои мысли.
— И это — тоже подлая проделка.
— Какая именно?
— Да с платком, и вообще все. Дураку понятно, чего Дуайт добивался, правда? Хотя бы ещё разок напоследок сделать ей пакость.
Действительно — на самый последок. Но почему Джинни Сью так уверена, что это Дуайт виноват?
— Знаете, вовсе не обязательно, что это Дуайт оставил платок на месте собственного убийства. Это вполне могло быть дело рук самого убийцы. Может, он преследовал цель подставить кого-то другого.
Джинни Сью глубоко затянулась и пустила на меня очередное презрительное облако зловонного дыма.
— О, уверяю вас, это Дуайт. Слушайте Мейдин, она знает о чем говорит. Дуайт бывал зверски жестоким. Просто не понимаю, как этот деревенщина, ваш шериф, может всерьез воспринимать эту ерунду.
Надеюсь, Верджил не слышал, как она его обозвала. Потому что слово «деревенщина» пользуется у него не большей популярностью, чем «Миз».
