Нина Васина - Интернат, или сундук мертвеца
На шхуне наступила тишина.
Горбун неуверенно оглянулся на Казимира, удивляясь, что тот все еще сидит.
Подняли на борт Далилу.
— Что ты сидишь, чучело, ты что, не видишь, ящик открылся! У тебя ничего не получилось, как я и говорил, придурок, у тебя всегда все получалось, а теперь нет! Отвечай мне, старый идиот, и возьми себе на память это шкатулочку, ничего себе шкатулочка, да?!
— Замолчи, — сказала Далила, тяжело дыша. Она стояла на коленках возле Казимира и трогала его лицо. — Ты что, не видишь — он умер.
Остановили мотор. В наступившей тишине спокойно и ласково плескалась вода.
Далила свесилась вниз, разглядывая темное море.
— Ева! — закричала она пронзительно и отчаянно, и сразу же послышался странный звук, похожий на шлепок крыльев упавшей птицы.
А потом тишина. Далила села, обхватив колени. Пятнадцать минут полнейшей тишины, никто не двигался.
Горбун сидел возле Казимира, рассматривал внимательно лицо и руки своего друга.
На палубе остались двое матросов, они ждали приказаний.
Еще раз легкий шлепок по воде и слабый кашель. Далила вскочила, вцепившись в ограждение, и наклонилась вниз.
Один матрос сбросил веревку, а другой нырнул вниз, красиво и бесшумно войдя в воду. Казалось, что его не было целую вечность. Он выпрыгнул из воды далеко от шхуны, тряхнул резко головой, разбрасывая брызги, и опять ушел под воду.
Далила посмотрела на небо: вдруг сразу стемнело, вода стала черной. Нырявший матрос взбирался на шхуну. Он сгонял воду с тела резкими поглаживающими движениями ладоней. Поймав глаза Далилы — от слез горевший огнями город и темная блестящая поверхность воды слились в огромные дрожащие капли — она ничего не видела, матрос развел руками.
Шхуна сделала несколько кругов и пошла к берегу.
Тело Казимира несли на большом куске парусины, горбун потерянно брел сзади, он вцепился в мокрые широкие брюки Далилы и выглядел уродливым переростком, который боится остаться один.
Эту странную процессию с удовольствием наблюдал высокий худой старик в белом плаще, белой шляпе и с тросточкой. Далила прошла совсем рядом с ним, но не узнала. Он сам тронул ее, она резко дернулась, поворачиваясь, прямые тяжелые волосы обдали его брызгами и приторным запахом молодой женщины.
— Что с поляком? — спросил Дэвид Капа.
— Он умер, черт бы его побрал! — с ненавистью и слезами в голосе сказала Далила. — Он так и не нашел ее! А ты кто? — Далилу трясло от холода и горя.
— Похоронное бюро, — сказал Капа. — Пожалуйста, моя карточка, ваш поляк был у меня недавно и заказал свои похороны.
— Бред какой-то, — пробормотала Далила, прочитав: «Дэвид Капа, адвокат» — золотом на черном, и выбросила яркий кусочек картона.
Карточку тут же поднял отцепившийся от нее Зика. К Причалу подъехала санитарная машина. Тело Казимира увезли.
Далила и Зика брели по вечернему городу, по залитым огнями магазинов тротуарам. Их толкали, у расцвеченных кафе столики стояли почти на проезжей части. Далиле что-то кричали, маленький — ей до плеча — человечек, пританцовывая, протягивал бутылку с пивом. Далила смотрела, ничего не понимая.
На рассвете у моря было холодно. Серое пространство воды сливалось с серым, почти не раскрашенным небом. Адвокат Дэвид Капа впервые в жизни провел ночь на берегу. В четыре утра он позвонил и велел подать машину. Машина приехала к тому же причалу, с которого вчера адвокат отследил отъезжающую троицу, а потом увидел их возвращение. Капа взял бинокль и побрел по берегу, спокойно, с удовольствием раздумывая над превратностями судьбы.
Последние два года, когда он прекратил свои связи с Россией, интересных заказов было мало. Адвокат уже давно обеспечил себе старость с тем уровнем достатка, который представлялся ему наиболее приятным для мужчины. Но по интересным событиям тосковал. То, что на него свалилось за последние несколько дней, уже перестало быть просто интересными событиями, наступило странное состояние недоумения и легкого шока. Проще говоря, Дэвид Капа перестал верить в происходящее, он вполне серьезно опасался, что его воображение сыграло с ним препоганейшую шутку.
Офицер-проститутка и зарезанный ею в танце русский бандит, сумасшедший поляк, заказ богатого сутенера ценой почти в миллион долларов и весом в восемь килограммов, в котором танцовщицу утопили в ящике, — а что, если это бред, ничего этого нет? Ведь, если разобраться, к нему пришел заказчик, который потом умер. Потом пришел еще один заказчик на ту же женщину, и — что удивительно — тоже умер!
— Что же я делаю тут на рассвете с биноклем? — спросил сам себя адвокат, но холодный воздух вдохнул с удовольствием. — Предположим, все это мое воображение. Ну и кому какое дело, что я тут напридумывал?! Я взрослый человек, в конце концов!
Далеко впереди темнела куча водорослей. Адвокат жил у моря давно, он хорошо знал, чем оборачиваются вблизи такие вот кучи. Он прибавил шагу, помогая себе тростью.
На берег выбросило женщину. Из зелено-серой мокрой кучи торчали, раскинувшись, очень красивые сильные ноги с тонкими браслетами на щиколотках.
Адвокат отбросил трость, встал на колени и попробовал освободить женщину от водорослей. Он с удивлением нащупал в мягком месиве металлические колечки, потом стукнул себя по лбу, вспоминая заказ ювелиру. Водоросли отдирались плохо, адвокат убрал все с головы, хотел перевернуть тело на спину и послушать, жива ли женщина, но потом, к счастью, передумал, перекинул тяжелое тело через колено, нащупал снизу рот, просунул в него пальцы как можно дальше и не успел убрать. Изо рта хлынула вода. Адвокат попробовал еще раз залезть ей в рот, но зубы оказались крепко сжатыми. Перевернув женщину на спину, он убрал с лица темные волосы.
— Прекрасное лицо, — одобрил Дэвид Капа, прижал ухо к груди и послушал сердце.
Он ничего не услышал. Потащил женщину за ноги ближе к воде, ее сразу же окатила услужливая волна. Потом другая. Адвокат стоял по щиколотку в воде, замерев от восхищения. Ювелир постарался на славу. Под подбородком женщины лежала корона, она сползла с головы и превратилась в огромное ожерелье. Вся кольчуга состояла из маленьких колец, каждое третье было с камнем. Бледное спокойное лицо в черных мокрых волосах завораживало до невозможности отвести взгляд. Адвокат взял беспомощную руку с висевшими на ней наручниками и попробовал нащупать пульс. Аккуратно положил руку на песок. Сонные утренние волны подкатывали с легким шорохом. Адвокат сел на песок чуть поодаль, чтобы не достала вода, отвернулся от женщины и стал смотреть на пасмурный рассвет. Он был очень огорчен.
Дэвид Капа ни о чем не думал. Просто заставлял себя смотреть на воду. Потом он поймал себя на том, что совершенно не знает, что делать. Бросить тело здесь и уехать? Позвонить ювелиру? Найти эту желтоволосую с поляком и пусть они решают?
Ему послышался шорох сзади, но адвокат решил не поворачиваться.
Еву вырвало еще раз водой, она привстала и сквозь легкую пелену в глазах осмотрела море и сидящего рядом человека в белом. Вытерла рот, нащупала мешавшую ей корону на шее, хотела снять, но сил не было. Проведя по губам, Ева увидела кровь на руке, нащупала языком царапину, потрясла головой и села, обхватив коленки.
Она увидела, что сидевший рядом с ней человек в белом медленно, как заторможенный, поворачивается.
— Протухшая бородавка, — сказала Ева, ее сразу же затрясло, как только она заговорила. — Вздувшаяся от обжорства свинья, черномазый извращенец, бандит, похититель детей! Гниющий заживо скунс!.. Блевотина обезьяны, — добавила она неуверенно, но потом попробовала закричать:
— Вонючая крыса! Отрыжка социализма!.. — Силы у нее иссякли, она легла на песок. — Драная жопа, одним словом, — добавила Ева почти шепотом. — А ты кто тут стоишь?
Адвокат не знал, смеяться ему или плакать, он встал и растерянно смотрел на женщину на песке.
— Эй, я уже умерла? — Ева закрыла глаза, свернулась, подтянула к себе коленки и обхватила их руками. — Холодно тут у тебя, я что, рай не заслужила?
— Ты жива, — сказал адвокат, быстро стаскивая с себя плащ и укрывая ее.
— Вот невезуха, — вздохнула женщина под плащом. — Отведи меня в любой милицейский участок, будь добрым дедушкой.
— Мне кажется, — задумался Капа, — что лучше в полицию не обращаться, турки очень односторонне воспринимают появление здесь русской женщины.
— Полная невезуха, — пробурчала женщина — я утонула, а до нашего берега так и не доплыла.
— у меня автомобиль, давай попробуем встать и дойти до него.
Сыпанул мелкий дождь. Солнце словно так и не пробилось на небо. По песку, почти у воды, по твердой мокрой кромке, навстречу им бежал легко и привычно немолодой мужчина.
— Нам надо уходить, — сказал адвокат. — Ты можешь встать?
— Я плохо вижу, меня стукнуло по голове крышкой сундука.
