Михаил Серегин - Детектив на троих
В этот момент на меня кинулся мой давний обидчик в джинсовой куртке, желая на этот раз по-настоящему расправиться со мной. Я ограничился тем, что просто поставил стоящий рядом со мной стул впереди себя. Предводитель гоблинов не ожидал такого простого маневра и, споткнувшись о стул, потерял равновесие и растянулся передо мной на животе.
В этот момент я увидел, что бандит с резиновой дубинкой, подбежал к подымающемуся с пола Седому и приготовился со всего маха нанести ему удар. Я, оглядевшись вокруг, схватил стоящую на столе вазу для цветов, кинулся на выручку Борисову, сильно наступив по пути на лежащую на полу «джинсовую куртку». И все же я не успел – когда я подскочил к бандиту и размахнулся хрустальной вазой, тот уже угостил Седого резиновой дубиной по голове. Борисов, слегка крякнув, снова опустился на пол и затих, явно давая этим понять, что некоторый период времени он будет вне игры.
Единственное, что мне оставалось делать, это нанести удар возмездия, обрушив тяжелый хрусталь на голову бандюги. Последний удивленно ойкнул и, выпустив дубинку из рук, медленно рухнул рядом с Седым. «Вот так: кто к нам с дубиной придет, вазой от нас получит!» – уже был готов произнести я, как тут сзади на моем затылке что-то весьма болезненно треснуло и хрустнуло. Я повернулся и увидел стоящую передо мной «джинсовую куртку», которая радостно держала в руках обломки стула.
– Да, парень, ты попал! – Ничего больше не оставалось мне сказать, чувствуя, как туманная пелена начинает заполнять мое сознание.
Я прощальным грустным взглядом оглядел поле боя: в дальнем углу один из бандитов активно обрабатывал Карцева и Савелкина, ухватив каждого из них за шкирки и ритмично соприкасал их друг с другом. От нескольких подобных соприкосновений Карцев и Савелкин обмякли и почти висели на руках бандита. Со стороны все это напоминало действие оркестранта в похоронном оркестре, только вместо медных тарелок выступали горе-бизнесмены.
И уже медленно оседая на пол, я заметил, как верзила, которому была поручена нейтрализация Людки, разложил последнюю на диване и, засунув ей в рот какую-то тряпку, вязал руки.
Очнулся я оттого, что кто-то хлестал меня по голове и лицу чем-то влажным, холодным, тяжелым и вязким. Медленно открыв глаза, я увидел перед собой старого «приятеля» в джинсовой куртке, который охаживал меня мокрой половой тряпкой. Заметив, что я открыл глаза, он бросил тряпку и сказал:
– Ну вот, и толстый очухался.
– Я попросил бы... – начал я, но тут же замолк, так как острая головная боль пронзила мой затылок.
По инерции я хотел дотронуться до больного места рукой, но обнаружил, что руки мои связаны, а сам я сижу, прислоненный к стене рядом с диваном, на котором валялась Людка с кляпом во рту. Я огляделся. Карцев с Савелкиным сидели рядом друг с другом у противоположной стены. Недалеко от них сидел Борисов. Рядом же с ним сидел, приложив к голове мокрый носовой платок, один из визитеров, тот самый, о голову которого я разбил хрустальную вазу.
К моему обидчику в джинсовой куртке подошел один из верзил и сказал:
– Ну что, Хрящ? Все готово, всех повязали и пасть всем заткнули.
Хрящ оглядел собравшихся и, о чем-то подумав, медленно произнес подошедшему к нему бандиту:
– Ладно, иди зови его. Только аккуратно, чтобы не светиться.
Парень кивнул головой и пошел к выходу.
Хрящ еще раз оглядел всех нас и уже с ехидной улыбкой сказал:
– Ну что, паскуды? Сейчас мы за вас круто возьмемся.
Оставалось лишь догадываться, что он имеет в виду конкретно.
Через три минуты в дверь условно позвонили, и в комнату в сопровождении знакомого нам верзилы вошел невысокий молодой мужчина. Он был одет в светлый летний костюм и темную шелковую рубашку с воротником-стоечкой. Ботинки, как у всякого уважающего себя пахана, у него были темные, лакированные, с заостренными носиками. Он оглядел пленников злым взглядом черных горящих глаз, нервно двинул острым носом и, повернувшись к Хрящу, спросил:
– Еще не приступали?
– Нет еще, только утихомирили их, – ответил подручный.
– Быстрее, Хрящ, быстрее беритесь за дело, времени у нас с гулькин хвост!
– Не волнуйся, Емельян, все будет нормально. Этих козлов мы расколем без проблем, – он кивнул в сторону Савелкина и Карцева. – Я, правда, не понял, что нам делать с этими двумя?
– Какими? – спросил Емельян.
– С толстым и седым. Они нас достали уже.
– Выясните, что они хотят.
– Они поют, что эти двое дураков тоже им должны.
– Мне по хрену, кому они еще должны! – взвился Емельян и тут же устремился к Савелкину и Карцеву.
Он вынул из их ртов остатки разорванной наволочки и сказал:
– Что, пидоры? Сейчас скажете, куда деньги дели?
Савелкин первым вступил в диалог с бандитом плаксивым голосом:
– Нет у меня их, Емельян! Сперли их, сам не знаю кто... Я же объяснял все тебе по телефону...
– Ты мне уши не засирай! – резко, почти визгливо прервал его Емельян. – Я твою ботву жевать не буду! Эти басни можешь своей мамочке рассказывать. Ты меня, сучара, так подставил, что мало не покажется! Я с тобой по полной катушке разберусь!
– Емельян, клянусь, не брал, – повторил Савелкин.
Глава рэкетиров поднялся с корточек и подошел к Хрящу:
– Приступай, и чтобы все было тихо. Информируй меня каждые полчаса. И быстрее, быстрее! – снова раздраженно проговорил он. – Сам знаешь, что с нами будет...
Хрящ понимающе кивнул и сказал:
– Не ссы, Емельян, мы их сейчас так в оборот возьмем, что они даже то, что не знают, расскажут.
Емельян надел темные очки и быстро пошел к выходу из квартиры.
– А что с этими-то делать? – крикнул вдогонку ему Хрящ, указывая на нас.
– Что хотите! – бросил Емельян. – Но сначала бабки...
– Заметано, – ответил Хрящ и повернулся к нам.
– Так, сундуки, – произнес он, радостно потирая свои руки, словно молодой инквизитор, сошедший с корабля на землю инков. – Ща мы из вас вытрясем все, что нам надо.
Я набрался смелости и произнес:
– Минуточку, позвольте мне высказаться. Дело не так просто, как вам кажется. Я вам как врач говорю.
– Ты все, толстый губошлеп, не уймешься никак, – с улыбкой хищника посмотрел на меня Хрящ. – Ну погоди, дойдет и до тебя очередь.
В другой ситуации я бы обиделся, но сейчас мне было не до этого.
– Я просто хочу тебя предупредить, что ты будешь заниматься сейчас бестолковым делом, к тому же совершенно негуманным, – продолжил я.
– Что ты хочешь сказать, меня не гребет! – отрезал Хрящ. – Я хочу, чтобы ты умолк.
После этого он нагнулся и, подняв с пола здоровенную мокрую половую тряпку, подошел ко мне.
– Что? Что? Что ты собираешься делать? Ты что, оху...?
Договорить мне не дали, так как Хрящ стал интенсивно засовывать тряпку мне в рот. После того, как я уже не мог пошевелить языком, он аккуратно пристроил торчащий ее конец у меня на груди, как будто поправлял галстук и, похлопав меня по щеке, сказал:
– Ну вот, пупсик, теперь ты мне нравишься больше.
После этого он подошел к Людке и, вынув из ее рта кляп, тихо спросил:
– Паяльники и утюги дома есть?
Та в ужасе молчала. Тогда Хрящ со всего размаха влепил ей сначала одну, затем другую здоровенные пощечины. Людка хотела закричать, но Хрящ сдавил ей горло, и она всего лишь захрипела.
– Я тебя еще раз спрашиваю, – вкрадчивым голосом произнес Хрящ, – паяльники и утюги дома есть?
Людка закивала головой.
– Где? – ослабив ей горло, спросил бандит.
– В кладовой, – прохрипела она.
Он посмотрел на одного из своих подручных, и тот быстро отправился на поиски инструментов. Явившись через пять минут, он держал в одной руке паяльник, в другой – электрический утюг. Хрящ принял у него из рук два предмета и, поигрывая ими, спросил у Карцева и Савелкина:
– Ну что, кому паяльник, кому утюг?
Те что-то неопределенно промычали. Глаза обоих расширились. Хрящ остановил наконец взгляд на Савелкине и сказал:
– Паяльник в жопу будем пихать тебе. Ты больше на педрилу похож.
Савелкин что есть мочи замахал головой. Это не произвело на Хряща никакого впечатления, и он сказал:
– Похож, похож...
Савелкин снова интенсивно замычал.
– А! – издевался Хрящ. – Ты что-то сказать хочешь?
Савелкин активно утвердительно закивал.
– Ну, так бы и сказал, а то все молчишь и молчишь, – произнес Хрящ и вынул наволочку изо рта Савелкина.
– Хрящ, клянусь, я тебе все расскажу!
– Ну вот, это другое дело, – радостно воскликнул Хрящ.
Он поставил рядом с Савелкиным стул и уселся на нем, приготовившись слушать.
– Ты мне сразу скажи, где деньги! – сказал он, предваряя монолог Савелкина.
– Хрящ, ты пойми, – затараторил Юрка, – я же себе не враг. Зачем мне эта херня с паяльниками и утюгами? Я взял деньги у Славки, потом зашел к тебе и взял деньги у Емельяна. Потом я приехал сюда, а когда залез в портфель, обнаружил, что они исчезли.
