Михаил Серегин - Не пугай ежа голым задом
– Простите, товарищ полковник, но он при мне номер набирал, – встрял участковый.
– Шутка старая! – поморщился Наумов. – Он вслух произносил один номер, а набирал совсем другой! И я выясню, кто так цинично под Егорова подделывался! – угрожающе сказал он. – Кто из Егорова, этого честнейшего человека, оборотня в погонах сделал, который такую мразь, как ты, покрывает! – кричал он, а потом повернулся к участковому и спросил: – Лейтенант, ты помнишь, какого числа и во сколько это было?
– До конца жизни не забуду! – с ненавистью процедил сквозь зубы тот.
– Тогда напиши мне, а я получу распечатку его исходящих звонков и выясню, кто это так повеселился на твой счет! – велел полковник и спросил: – Откуда ты, паскудник, телефон узнал?
– Это мы, когда здесь дачу сняли, решили подстраховаться и в твоем справочнике, что в кабинете лежит, нашли, – дерзко ответила прошмандовка.
– Значит, плюс ко всему еще и незаконное проникновение в чужой дом, – как ни в чем не бывало подытожил Наумов.
– Да я же его туда сама привела! – взвилась она.
– А вот это еще доказать надо! – возразил ей полковник и продолжил перечислять: – Потом вы какого-то мужчину здесь избили!
– Это меня! – тут же отозвался стоявший рядом со мной Афонин и представился: – Гвардии подполковник Афонин Виктор Петрович! Вышел в отставку по состоянию здоровья!
– А он вообще в меня стрелял! – крикнула прошмандовка.
– Разрешите доложить, товарищ полковник? – сказал Афонин.
– Докладывайте! – ответил Наумов.
– Они здесь гоняли музыку с такой громкостью, что весь поселок не спал, и я выстрелил в выставленный в окно динамик, а вовсе не в людей. Стрелять я обучен и не промахнулся! – сказал Виктор Петрович. – Стоимость динамика я им возместил!
– Ах вы, гады! – презрительно сказал, как плюнул, полковник. – Сами нарвались, а потом у вас поднялась рука на заслуженного человека, бывшего военного!
– Не рука, а нога! – поправил его Афонин. – Они меня ногами били!
– Тем более! – разъярился Наумов. – А потом еще и деньги с него, пенсионера, потребовали! Да люди ли вы? – Жека с прошмандовкой молчали, опустив головы, и полковник потребовал: – Деньги немедленно вернуть!
– У меня здесь нет! – потупился качок.
– Значит, напишешь расписку и вернешь, когда будут! – приказал Наумов.
– А кто возместит мне мои расходы? – раздался сзади меня голос Богданова. – Они же мне в туалет пачку дрожжей бросили, и ликвидировать последствия мне в копеечку обошлось!
– Знаю уже! – кивнул полковник. – Вот и на эту сумму он расписку напишет! – пообещал он. – А еще вы напишите заявление в милицию! Пусть он и за это ответит!
– Мне тоже? – тут же спросил Афонин.
– Тоже! – отрезал Наумов. – Пусть посидит на полную катушку! А если учесть еще похищение человека и незаконное лишение его свободы...
– Это меня, что ли? – вскинулась прошмандовка.
– Именно тебя! – подтвердил Наумов.
– Да я сама с ним поехала! – закричала она. – Если хочешь знать, то именно я предложила уехать из города куда-нибудь!
– И это потому, что мы с матерью сказали тебе пару ласковых? – поинтересовался полковник. – Да тебя за твои художества выпороть надо было, несмотря на возраст, авось поумнела бы! И не ты предложила из Москвы смыться, а этот мерзавец! Или он тебе не сказал, что за дебош в клубе на него дело завели?
– Если хочешь знать, то это я тогда была виновата, а Жека на себя все взял! – ответила она. – Потому-то я предложила на время уехать!
– Да вы никак думали, что та история сама собой рассосется? – язвительно спросил Наумов. – А на какие, кстати, шиши эта дача была снята? – подозрительно спросил он. – Уж не на те ли, что у меня в столе лежали?
– А если даже на те? – вызывающе спросила она. – Ты меня что, в воровстве обвинишь?
– Зачем же тебя? Его! – Наумов кивнул на Жеку. – Это он проник в наш дом и похитил деньги!
– Ничего у тебя не выйдет! – злорадно ответила она. – Его старуха его все равно отмажет!
– Это мать, что ли? – уточнил Наумов.
– Да! Она у него в мэрии работает! – торжествующе заявила прошмандовка. – Один раз она его уже вытащила, вот и второй вытащит!
– А ты думаешь, я не навел справки, с кем ты, как теперь выражается молодежь, тусуешься? – насмешливо спросил полковник. – Да! Мать у него действительно работает в мэрии! Уборщицей! – крикнул он.
– Как уборщицей? – оторопела прошмандовка, а Жека залился краской с ног до головы и даже отвернулся от нее.
– А так! На две ставки! А в сезон еще гардеробщицей подрабатывает! – добавил Наумов. – И она его действительно один раз вытащила! Все кабинеты до единого обошла! На коленях стояла! В ногах валялась! В голос рыдала, чтобы своего единственного сыночка спасти! Вот ее и пожалели! Замяли дело!
– Жека! Почему же ты мне никогда этого не говорил? – растерянно спросила прошмандовка.
– А ты бы после этого хоть раз на меня посмотрела? – в ответ спросил он.
– Дурак ты! – с чувством сказала она. – Я же тебя люблю, и мне совершенно безразлично, кем работает твоя мама! Да я ей благодарна уже за одно то, что она тебя, такого, вырастила! Неужели ты этого еще не понял? Вот, значит, почему ты никогда меня к себе не приглашал!
Но вместо качка ей ответил полковник:
– Куда? В однокомнатную «хрущевку» на «Речном вокзале»? Кстати, скажи мне, сопляк, какой это крутой ремонт ты там затеял? Очень мне интересно это послушать!
– Неправда! Нам двухкомнатную обещали! – крикнул Жека.
– И это знаю! – кивнул Наумов. – В Бирюлево! Только теперь она вам не достанется! Да и зачем твой матери, одной, эта квартира? Тебе же казенный дом светит, и срок у тебя будет немереный!
– Мама этого не переживет! – в ужасе воскликнул качок, и выглядел он при этом так искренне испуганным, что мне невольно стало его жалко.
– Старуха-то? Ты ведь ее так зовешь? Да какое же тебе до нее дело? Тебе же на нее плевать с высокой колокольни? – издевался Наумов.
– Неправда! Я ее люблю! – заорал Жека. – Она у меня самая лучшая на свете мама!
– И поэтому ты сбежал из города, не предупредив ее, куда и насколько собираешься? – язвительно спросил Наумов.
– Неправда! Я каждый день ей звоню и говорю, как я здесь, чтобы она за меня не волновалась, – запальчиво возразил качок. – Просто я попросил ее никому не говорить, где я. Вот она и молчала!
– Да! Ее есть за что уважать! – неожиданно серьезно сказал полковник. – Она тебя, сволочь, одна без мужа поднимала! Она в тебя, гада, всю душу вложила! Каждую копейку на тебя тратила, чтобы и одет ты был не хуже других, и в школе хорошей учился! И сам ведь ты был раньше человек как человек! В каникулы дворником и почтальоном подрабатывал, чтобы матери хоть немного легче было! И спортом еще успевал заниматься – кандидатом в мастера по боксу стал! И в армии достойно отслужил! И в институт сам поступил, за что тебе честь и хвала! И экзамены сам сдаешь, причем так, что стипендию получаешь! А что дальше? – гневно спросил он. – Что с тобой случилось, когда ты студентом стал? Словно подменили тебя! Ну неужели у вас на факультете нет нормальных, умных ребят, которые учебой и делом заняты, а не ищут приключений на свои задницы? Есть! Не может быть, чтобы не было! Так что же ты за всякими подонками тянешься и во всем стараешься им подражать? Свое достойное имя Евгений на какого-то Жеку изуродовал! Тьфу! – плюнул он. – Не имя, а собачья кличка какая-то! Они-то на родительские деньги жируют, для них тысяча долларов – не деньги, а мелочь в кармане! Они куролесят, потому что знают, что родители их из любой передряги вызволят, а ты? Ты-то на кого надеешься? Тебя-то они откупать не будут! И сядешь ты и за их, и за свои грехи! – Он повернулся к своим подчиненным и скомандовал: – Пакуйте его!
Те двинулись было к качку, имевшему самый потерянный вид, но тут его заслонила прошмандовка и крикнула:
– Ты его не посадишь! Мы любим друг друга и хотим пожениться! Мы уже и заявление в ЗАГС подали! И потом, я беременна, и ты не захочешь, чтобы мой ребенок родился без отца!
Полковник на какой-то миг растерялся, но тут же взял себя в руки и небрежно сказал:
– Аборт сделаешь!
– А у меня первая беременность, и детей потом может не быть! – запальчиво возразила она.
– И не надо! – отмахнулся от нее Наумов. – У тебя старший брат, слава богу, нормальным человеком вырос! И жену себе нормальную нашел! И здоровыми полноценными внуками нас с матерью уже обеспечил! Так что мы без твоих как-нибудь обойдемся! Да и какого ребенка может родить прошмандовка?
Это был, как я понял, явно воспитательный момент, и я, впервые оживившись, с интересом ждал, что будет дальше.
– Кто? – недоуменно переспросила она.
– Прошмандовка! – жестко повторил полковник. – Ну, что-то вроде шлюхи или потаскухи! – объяснил он. – Или тебя больше устраивает определение «клевая телка»? Кажется, именно так имеют обыкновение говорить о девушках в твоем кругу? – Она подавленно молчала, и он все тем же тоном продолжил: – Так зачем нам вместо внуков телята? Нет уж! Нам нужны дети! Чтобы они говорили, а не мычали! Да и кого ты можешь родить, если, как мне сказали, все дни не просыхала? Только урода какого-нибудь, а его нам не надо! – отрезал он. – Так что сделаешь аборт, и весь разговор!
