Наталья Александрова - Свекровь по вызову
Зато вид из окон отеля был просто замечательный!
Прямо напротив окон, чуть правее мола, располагались развалины старинной крепости. Крепость называлась Тур Фондю, и это название вызывало у меня чисто гастрономические ассоциации – пару раз я посещала рестораны с залом фондю, где прямо на столе кипел горячий сыр, в который можно было окунать всякие вкусности.
Итак, я решила, что с морем ничего не получится, но не слишком расстроилась – вскарабкалась с ногами на диван, распахнула выходящее на море окно, впустив в комнату сырой йодистый воздух, пахнущий детством и приключениями, и принялась за интересную книгу.
И тут перед моим окном появилась Нора.
Это была высокая худощавая женщина лет сорока, с рыжеватыми легкими волосами, собранными в пучок на затылке, и крупными коричневыми веснушками, разбросанными по высоким скулам. Еще у нее были удлиненные зеленые глаза и большой рот, который, казалось, вот-вот улыбнется.
– И для этого стоило лететь сюда из Питера? – насмешливо спросила она, прочитав название на обложке моей книги.
– Для этого – стоило, – ответила я, показав взглядом на развалины башни и бьющиеся о края мола волны.
– А как насчет того, чтобы выкупаться? – Зеленые глаза смотрели вопросительно.
– На этих камнях?
– На нормальном пляже, – она махнула рукой куда-то в сторону, – у соседнего отеля отличный пляж, и я знаю дорогу.
Долго уговаривать меня не пришлось.
Я взяла купальник, вышла прямо в окно и зашагала вслед за Норой. Кстати, именно тогда она представилась.
Сначала мы шли по узкой тропинке вдоль берега, потом пришлось спускаться по вырубленной в скале лестнице, потом подниматься по крутому склону, и я уже не рада была, что ввязалась в эту авантюру, как вдруг тропа сделала крутой поворот, проскользнула сквозь колючие кусты, усыпанные крупными белыми цветами, и перед нами распахнулась чудесная бухта, с двух сторон охваченная маленькими скалистыми мысками, словно рогами огромного быка. Точнее, не быка, а Минотавра – древнего мифического чудовища с телом человека и бычьей головой. Потому что все здесь дышало неизмеримой древностью.
Море лежало в обрамлении скал, как драгоценный камень, и я поняла, почему этот берег называется лазурным.
– Ну как? – спросила Нора таким тоном, как будто это она сама, собственными руками создала лазурную бухту, и скалы, и усыпанные белыми звездами цветов кусты.
– Нет слов! – ответила я, и была совершенно искренна. Я действительно никогда прежде не видела такой совершенной красоты.
Мы спустились на пляж, покрытый крупным белым песком. Тихая, невероятно чистая вода раз за разом набегала на этот песок, подкатываясь к нашим ногам.
Этот пляж действительно был принадлежностью соседнего отеля, но сейчас на нем не было ни души – видимо, не сезон. Мы с Норой лежали на горячем белом песке, среди которого блестели маленькие обкатанные морем яшмы и агаты, и разговаривали. Как выяснилось, она здесь была уже не первый раз, и приезжала сюда не одна – ее муж был увлеченный дайвер, каждое утро он уплывал в море на кораблике по имени «Одиссей», а Нора ждала его, как Пенелопа, планомерно обследуя окрестности. Сама она дайвингом не занималась по причине здоровья – у нее были слабые сосуды, и врач категорически запретил погружения.
– Так ездили бы по отдельности! – предложила я.
Нора ничего не ответила, но бросила на меня такой взгляд, что я моментально осознала всю бездну своей наивности.
Еще глубже я осознала ее, увидев вечером в холле отеля Нориного мужа – крепкого кривоногого мужчину с загорелой лысиной, густой порослью черных волос на груди и наглыми карими глазами, не пропускающими ни одной юбки.
Повалявшись немного на пляже, Нора вбежала в воду, разбрасывая вокруг сверкающие фонтаны брызг, нырнула и поплыла быстрыми точными гребками.
Я последовала ее примеру, но тут же выскочила из воды как ошпаренная. Буквально как ошпаренная – такая холодная была эта лазурная вода. Кажется, я даже завизжала – во всяком случае, две чайки испуганно сорвались со скалы.
Нора проплыла метров сто, неторопливо вышла на берег, растерлась жестким полотенцем и повернулась ко мне:
– Ветер с берега, поэтому вода такая холодная. Да и вообще, еще не сезон.
– А ты как же?
– А я привыкла.
Потом мы сидели на берегу и следили за огромной чайкой, которая что-то ловила в прозрачной прибрежной воде. Когда она наконец вытащила свою находку на берег, это оказалась большая морская звезда. Чайка пару раз неловко ткнула ее клювом, но тут какой-то звук спугнул ее, она взлетела, широко раскинув белоснежные крылья, и скрылась за левым мысом.
Нора встала, подняла брошенную чайкой звезду, внимательно осмотрела ее и потом широким мастерским броском закинула обратно в воду.
– Жить будет! – удовлетворенно проговорила она.
Потом мы с ней часто приходили на этот безлюдный пляж, и вскоре я привыкла к ледяной воде. А еще мы постепенно обошли весь мыс – от Тур Фондю на южной оконечности до соленых болот возле северного основания мыса, ближе к городу Иеру. На карте эти болота были отмечены длинноногой розовой птичкой, из чего я сделала вывод, что в них гнездятся фламинго. Так и оказалось.
Мы с Норой шли по песчаной косе, с одной стороны которой ровно и глубоко дышало море, а с другой лежало неподвижное тусклое зеркало болотистой лагуны. Коса была отделена от лагуны низким плетеным заборчиком, чтобы любопытные прохожие не мешали спокойному существованию птиц. И никто из дисциплинированных европейцев не покушался на птичий покой, хотя перепрыгнуть заборчик или просто перешагнуть его ничего не стоило.
Мимо нас в сторону Иера проезжали редкие велосипедисты – по одному и парами, пробегали поджарые бегуны с прикрепленными к плечу маленькими компьютерами, контролирующими пульс и дыхание и отмечающими пробег.
Нора шагнула в сторону и легко вскочила на большой камень возле самого плетня. Приложив руку козырьком к глазам, вгляделась в лагуну и сделала мне знак. Я поднялась на камень рядом с ней и посмотрела в ту же сторону.
Сначала я ничего не разглядела из-за слепящих отблесков солнца на воде, но когда глаза привыкли или освещение немного сменилось, я увидела десяток изящных голенастых птиц, расположившихся на отмели. Они прохаживались по воде, замирали, наклонялись, опуская в воду изогнутые клювы, совершали сложные пируэты, как будто танцевали медленный старинный танец.
Единственное разочарование ждало меня: фламинго оказались не розовыми, а белыми.
Но вдруг одна из птиц широко раскинула крылья, и я глубоко вздохнула от восхищения: изнанка крыльев была нежно-розовой, с отчетливой черной каймой.
Переговаривались фламинго резкими, неприятными голосами, напоминающими кошачье мяуканье.
К середине дня дайверы возвращались, и Нора покидала меня, присоединяясь к мужу.
По вечерам вся их шумная компания оседала в ресторанчике «Стелла де Маре», в двух шагах от нашего отеля. Они сдвигали столы, шумно обсуждали очередное погружение, громко смеялись, пили, пели песни. Немногочисленные французы удивленно косились на них, неодобрительно перешептывались.
Нора сидела рядом с мужем, зорко следя за ним. Там же, в этой компании, бывал каждый вечер и Сурен Степанович. Это был плотный, немного сутулый мужчина средних лет с густыми сросшимися бровями на решительном смуглом лице. В отличие от Нориного мужа он держался подчеркнуто скромно, но с достоинством, говорил мало и негромко, но его при этом внимательно слушали, иногда шутил, причем, судя по взрывам смеха, шутил удачно. Впрочем, именно Норин муж, кажется, сошелся с ним ближе других. Точнее, у меня сложилось впечатление, что эти двое были знакомы прежде, да и Нора здоровалась с Суреном, как с человеком давно знакомым.
Я в этот ресторанчик если и заходила, то пораньше – когда там было почти пусто. Шумное застолье меня не привлекало, да и общих интересов с дайверами не находилось. Хотя, конечно, живя рядом в небольшом отеле, я с ними волей-неволей сталкивалась и благодаря Норе большинство знала по именам.
И вот именно увидев в аэропорту этого немногословного и спокойного Сурена, Вадим почему-то ужасно перепугался. Перепугался и всерьез занервничал.
Я очнулась от воспоминаний, потому что официантка принесла мне свинину с ананасами под кислым соусом, а соседу – утку по-пекински. И очень извинялась за задержку.
– Не стоит так расстраиваться, я никуда не спешу, – машинально ответила я.
Сосед даже не поднял головы, так был увлечен своей уткой, однако я поняла, что хватит расслабляться. И что, возможно, я напала на след. Поскольку не остается никакого выхода, то можно сделать смелое предположение, что убийство Вадима связано с той встречей в аэропорту. Не стану наговаривать на серьезного человека – Сурен выглядел очень прилично, – но испуг Вадима был странным и подозрительным, особенно учитывая последующие события.
