Иоанна Хмелевская - Свистопляска
— Неприятная история, — проговорил молодой врач, нахмурив брови. — Придется вызвать полицию. Человек мертв, и вообще я в отпуске.
Машина «скорой помощи» и полиция прибыли одновременно. В ожидании их я просидела на том же месте, только надела платье, а из матраса сделала кресло. Доктор отправил свою девушку на ужин, а сам остался ждать вместе со мной.
Полиция вела себя как ей и положено. С ними приехал фотограф и принялся щелкать фотоаппаратом. Меня, разумеется, сразу заметили. Комендант полиции подошел ко мне тут же после короткого разговора с доктором.
— Здравствуйте, я знаю пани, но на всякий случай.., паспорт у вас с собой? И может, вам знаком умерший? Или хоть где-то видели его?
Паспорт и водительские права у меня всегда с собой, предъявила. Придется взглянуть на труп, ничего не поделаешь. Поднявшись с песка, я подошла к мертвому телу и посмотрела на лицо умершего, совершенно не предполагая, что увижу. А увидев, чуть сама не пала трупом на месте.
Езус коханый, Гавел!!!
* * *
— Вы и сами знаете, что у отца было железное здоровье, он и тропическую жару переносил не моргнув глазом, — говорил мне убитый горем Яцек, сын Гавела. — И солнечный удар случился бы уж скорее в какой-нибудь Флориде, а не у нас на Балтике. Или в Касабланке, или другой какой Бразилии, черт возьми. А в последнее время он очень следил за здоровьем, давление в порядке, сердце как у восемнадцатилетнего! Что с ним случилось, от чего, холера, человек может вот так помереть, ни с того ни с сего?!
— От убийства, — мрачно ответила я. — Сама бы хотела лучше типун на языке заиметь, но другой причины не вижу. Самоубийство к Гавелу никак не подходит. Самоубийство и Гавел — две вещи взаимоисключающие.
— А они туг что?
— А они, как им и положено, произведут вскрытие. В таких случаях обязаны. Не здесь, на курорте, а в Новом Дворе. Признаюсь, я тоже удивлена, ведь я знала твоего отца многие годы.
— Может, он съел что?..
— Возможно. Гавел любил рыбу.
— Проще пани, я с ними поеду в Новый Двор. Вскрытие, сами знаете, можно сделать по-разному. И добросовестно, и спустя рукава... Прослежу лично!
И Яцек умчался. Я стала решать, куда отправиться, чтобы побыть одной, чтобы Зигмусь не добрался до меня. Хотелось спокойно все обдумать. Смерть Гавела потрясла. Вот такая — внезапная, в нескольких шагах от меня.
Гавела я знала лет тридцать, если не больше, и всегда относилась с симпатией к этому удачливому и талантливому предпринимателю, энергичному, жизнерадостному человеку. В свое время мы оказали друг другу большие услуги и навсегда сохранили дружбу, хотя в последние годы встречались нечасто <Читателям И.Хмелевской этот персонаж знаком по роману «Проклятое наследство»>.
Тот факт, что я сразу не опознала Гавела в громоздком теле, свалившемся на матрас, ничего не значит. Любовником моим Гавел никогда не был, без одежды мне его не приходилось видеть, а к тому же ещё вот в такой кепке с козырьком. Возможно, если бы он был без пляжной кепки, я бы и узнала его. А так лежит спиной вверх, ничком, поди узнай даже хорошего знакомого. К тому же уж кого-кого, а Гавела увидеть на пляже в Морской Крынице я никак не ожидала. Очень богатый с незапамятных времен, он обычно отдыхал на всевозможных экзотических курортах, и я бы не удивилась, увидев его на пляже в Рио-де-Жанейро, Майами, Биарицце, Палермо... Но не здесь!
И вот Гавел умер. Странно как-то умер...
Впрочем, и меня в это спокойное, идиллическое курортное местечко привели совсем не идиллические побуждения. Меня просто заставили сюда приехать. Ну, не физически заставили, а воздействуя на психику. Да, то самое гипертрофированное чувство долга, ответственности...
В данном случае на психику воздействовал некий Болек. Сколько он мне стоил сил душевных — никаким пером не описать. А опекала его потому, что в очень давние времена была смертельно влюблена в отца Болека. На меня, сопливую девчонку, будущий отец Болека (последнего, естественно, в ту пору и на свете не было) если и обращал внимание, то, так сказать, в негативном плане, усматривая во мне воплощение всех зол земных. В общем, разбил он мое сердце, а потом мы надолго потеряли друг друга из виду. Я знала, что он женился, и Болека родила не я, а совсем другая женщина. По прошествии многих лет и нескольких разводов папаша Болека внезапно изменил свое мнение обо мне, и я вдруг превратилась в некое божество, а дети его жен очень ко мне привязались. Особенно Болек. Последовавший затем разрыв с отцом, весьма драматичный, ничего не изменил во взаимоотношениях с его детьми, тем более что, расставаясь со мной, отец Болека расстался автоматически и со своими детьми, что было уже полным идиотизмом. Мужчины откалывают иногда такие неожиданные номера... Болек раз и навсегда поставил на отце большой крест и по инерции рассчитывал теперь только на меня.
В один прекрасный день Болек примчался ко мне в Варшаве жутко взволнованный и умолял летний отдых в этом году провести в Морской Крынице. Против Морской Крыницы я ничего не имела, она мне даже нравилась, раньше я неоднократно отдыхала на этом курорте, но отдыхала совсем не в курортный сезон — в ноябре, в феврале, в марте. Мысль о проведении там июля, с одной стороны, испугала меня, а с другой — заинтересовала.
— А зачем? — полюбопытствовала я, терзаемая этими противоречивыми чувствами. — Зачем мне ехать именно в Морскую Крыниду?
— Потому что я там буду, — угрюмо пояснил Болек. — И сдается мне, поджидает меня там что-то на редкость паскудное. Не спрашивайте, что именно, я и сам не знаю. Пока только нутром чую.
— И что тебе твое нутро подсказывает? Во что ты влип на сей раз?
— С виду во вполне легальное дело. Да я пани рассказывал о нем. Помните, пару недель назад?
Я поднапряглась и вспомнила. Действительно, недели три назад Болек хвастался, что устроился на очень выгодную работу в крупную фармацевтическую фирму — то ли посредником, то ли распространителем, причем на таких невероятно выгодных условиях, что у меня сразу же закрались подозрения. Подозрения весьма туманные и неопределенные. Признаюсь, для них не было никаких рациональных оснований, разве что фатальная невезучесть Болека. Я уже давно заметила: чем выше он кого-то или что-то оценивал, чем великолепнее представлялось ему какое-либо начинание, чем больше он чем-то или кем-то восхищался, тем ничтожнее оказывался конечный итог. Вот и в данном случае я подумала.., да нет, подумала — слишком сильно сказано, просто промелькнуло в голове весьма туманное предположение о том, что эта фармацевтическая якобы солидная фирма окажется на самом деле чистым надувательством, продает никуда не годные лекарства или ещё что, а когда её выведут на чистую воду, вся вина падет на бедного распространителя.
— Это не лекарства, а специальная лечебная косметика, — с воодушевлением рассказывал мне Болек три недели назад. — Например, потрясный крем от прыщей, он же моментально заживляет ожоги и при этом ещё придает свежесть и эластичность коже. Или, к примеру, зубная паста — средство против кариеса и одновременно снимает с зубов самый застарелый зубной камень. Или шампунь от перхоти — у лысого волосы вырастают! Представляете! Я-то не очень в этом разбираюсь, пани наверняка лучше меня понимает.
Я действительно понимала лучше, потому и не испытывала энтузиазма. Тем не менее Болек приступил к работе, и вот теперь оказывается, что она совсем не такая, какой представлялась раньше.
— Ну? — подгоняла я Болека. — Помню, что ты рассказывал. Так что же произошло?
— Да я и сам не могу понять, что именно. Вот и хочу, чтобы пани помогла. Появился босс, и что-то он крутит... Понять пока ничего нельзя, надеюсь разобраться в Морской Крынице. И тут мне пани очень бы пригодилась.
— Да какая тебе от меня помощь?
— Пока не знаю, мало ли, может, просто как свидетель. А вдруг какой опасный поворот? Вы не трусиха...
— А в Морской Крынице будут шастать привидения? Ты и в самом деле ничего толком не можешь сказать?
— Не могу. И не потому, что не хочу, сам пока ничего не понимаю. Только вот нутром чую — мне грозит опасность. На всякий случай, там, у моря, мы незнакомы...
Непонятная опасность не могла не встревожить меня, я тоже нутром почуяла нежелание вмешиваться в это дело, но море манило. Я не знала, на что решиться, колебалась, Болек уговаривал, особенно напирая на грозящую ему опасность со стороны вредного босса. И наконец пошел с козырной: там, в Крынице, чует он, перед ним открываются две противоположные возможности — или большие деньги, или небольшой могильный холмик.
Эти контрастные возможности заставили меня наконец капитулировать, я решилась ехать к морю, из-за чего и заварилась вся последующая каша.
* * *
Поскольку я не имела представления, что ждет меня в Крынице, решила не афишировать своего пребывания там, не поднимать шума, жизнь вести уединенную, во всяком случае на первых порах, пока не разберусь, что к чему. Однако уже одного Зигмуся хватило, чтобы нарушить это благоразумное решение, что уж говорить о знакомом покойнике! Полиции я призналась, что с Гавелом была знакома, и, если выяснится, что умер он не сам по себе, наверняка меня в покое не оставят. Во мне вдруг заговорил внутренний голос, настоятельно повторяя — тут что-то не в порядке. Холера! Если уж заговорил, мог бы и конкретно сказать — что именно. Нет, мне просто необходимо обдумать все в тишине и спокойствии.
![Иоанна Хмелевская - Версия про запас [Дело с двойным дном]](/uploads/posts/books/162468/162468.jpg)
