Наталья Никольская - Бриллианты для мышки
– Спасибо, – поблагодарила еще раз Ирина, расправляя шаль, – такая большая и такая легкая.
– Это потому что тонкая, как паутина. Раньше как проверяли работу мастериц: должна шаль сквозь обручальное кольцо проходить. Коль проходит, значит, мастерица молодец. Хотя наша Нюрка и так не подгадит. А были бы у вас обручальные кольца, так и сами могли бы проверить.
Ирина вспыхнула. Горбатого могила исправит, а Бабусю… Никогда не удержится, чтобы не задеть больное место. Но бабка, не обращая внимания на душевные страдания молодых, засеменила из комнаты.
– Чего застыли, – шугнула она их, – пошли чай пить с деревенским угощением.
– Как вы тут без меня обходились-то? – спросила Бабуся, уже прихлебывая ароматный чай.
Игорь и Ирина выразительно переглянулись, но промолчали.
– Нечего переглядываться. Небось, рады до беспамяти, что бабка убралась восвояси? Почувствовали раздолье? А то я вам мешала, как бельмо на глазу. Особенно Горяшке, когда он трубкой своей пыхтел и преступников ловил.
– Трубкой пыхтеть, не в бочке сидеть, – не удержалась и поддела Бабусю Ирина.
– А хошь и в бочке, – Бабуся пропустила подковырку мимо ушей, – а кой-кто только на диване лежит, кольца в потолок пускает, а дело под самым носом валяется.
– Опять – двадцать пять, – Игорь поставил чашку, – да скажите вы толком, что это за дело под носом?
– Вот и я толкую, что ничего вы не видите, ничего не знаете, а во дворе только про это и разговоры.
– Какие разговоры? – Игорь старался быть терпеливым.
– Такие, что камешки дорогие у Генеральши увели.
– Стоп! Какие камешки и у какой «Генеральши»? И вообще, я-то здесь при чем? Ко мне никто не обращался.
– Не обращался, так еще обратится, – резонно заметила Бабуся, намазывая на сдобную горбушку душистое варенье, – за энтим дело не станет.
– Расскажите нам, – мягко поросила Ирина, решившая, что спорить, возмущаться, ругаться с Бабусей неэтично, она как-никак привезла из деревни подарок, да и не практично, так как с ней спорь не спорь, как об стенку горох.
Бабуся налила себе новую чашку и начала рассказывать.
В соседнем доме проживала некая Жустьена Карловна Поспелова. Она была из известной профессорской семьи и получила прекрасное образование. Но по стопам деда и отца, известных химиков, она не пошла. Не привлекла ее и специальность матери – биология. Жустьена Карловна выбрала музыку и весьма преуспела. Много лет она преподавала в консерватории, а выйдя на пенсию продолжала репетировать на дому.
Игорь кивал – да, он иногда видел Жустьену Карловну. Величественная старуха, зимой закутанная в меха, а летом одетая в длинное строгое платье, привлекла бы чье угодно внимание. Передвигалась она не торопясь, опираясь на массивную дубовую трость. За осанку, величественный вид и манеры Жустьену Карловну во дворе прозвали «Генеральшей». А еще за то, что ее всегда сопровождала домработница. Да, Жустьена Карловна никогда не опускалась до того, чтобы самой мыть посуду, полы, стирать и гладить белье. Это всегда за нее делали другие,
Домработница Глафира или Глаша была не намного моложе своей хозяйки, но полненькая, бойкая, она каталась как шарик и везде успевала. Вот только по вечерам тянуло ее на лавочку, чтобы почесать язык с соседками. Те рассказывали ей о своем житье-бытье, а она им о жизни Генеральши. И теперь Глаша не утерпела, рассказала всем: «бриллиантики-то сперли, а как – непонятно. Все время то я, то хозяйка дома, шкатулочка-то на замке, а замок не взломан. Только камешки тю-тю. Кто это сделал и когда, непонятно».
– А что милиция говорит? – спросила Ирина.
– А ничего не говорит, – тут же откликнулась Бабуся, – Генеральша не хочет в ментовку обращаться. Ничего, мол, органы ихние ничего не найдут. Только нервы себе трепать.
– Значит, все так и останется? – спросил Игорь, а Ирина подхватила:
– Ей, выходит, свои драгоценности не жалко?
– Как не жалко? – вскинулась в возмущении Бабуся, – как не жалко! Вон Глаша говорит, что Генеральша сама не своя стала, не ест, не пьет, даже репиции свои поотменяла.
– Какие «репиции»? – удивилась Ирина.
– Такие, когда к ней разные студенты приходят, а она их в хвост и гриву гоняет, чтобы насобачились.
– Ну и выраженьица у вас, Евдокия Тимофеевна, – поперхнулся Игорь чаем и повернулся к Ирине, – все понятно, она их репетирует.
– Во-во, Горяшка, так и есть. Так что ты это зря. Еще как переживает, а в милицию не пойдет.
– Хорошо, – сдался Игорь, – а я здесь при чем?
– Как это? – удивилась Бабуся. – Так ведь я же сказала Глаше, что ты у меня сыщик и любую собаку найдешь. И телефончик наш для Генеральши дала. Теперя жди, когда позвонит.
ГЛАВА 2
Бабуся осталась мыть посуду и прибираться на кухне. Игорь и Ирина, не слушая ее причитания «развели грязищу», спешно укрылись в своей комнате. Игорь прилег на диван, Ирина пристроилась рядом, поглаживая его волосы.
– Что ты об этом думаешь? – спросила она.
– Сам не знаю. Вечно Бабуся что-нибудь отчубучит.
– Возьмешься за дело?
– Собственно, почему бы и нет? Я сейчас ничем не занимаюсь, мог бы вполне поработать на старушку.
– Хороша старушка, – фыркнула Ирина, – Генеральша.
– Понимаешь, котенок, интересно получается. Брюлики свои Генеральша хранит в шкатулке, запирает ее на замок. Ключ всегда носит с собой и никому не дает. Шкатулку не ломали, то есть замок был открыт ключом. Дома постоянно кто-то есть. То Генеральша, то ее домработница. А если они и уходят, то уверен, запирают квартиру не на один замок. А драгоценности все равно пропали.
– Так что же? – Ирина внимательно следила за рассуждениями Игоря.
– А то, что взять камешки мог только тот, кто бывал в доме и точно знал, где они лежат.
– А если сама Генеральша их куда-нибудь засунула?
– Не исключено. Я посмотрю все в комнатах. Потом спрошу с умным видом: «Это ваше, мадам?» и протяну ей пропажу.
– Игорек, ты чудо, – засмеялась Ирина и взъерошила своему Шерлоку Холмсу волосы, – так, скорее всего, и произойдет.
– Интересно, – Игорь посмотрел на часы, – во сколько же Генеральша позвонит? Надеюсь, нам не придется ждать ее целый день?
– А если придется?
– Ну уж нет, – воспротивился Игорь, – давай, котенок, плюнем на все дела, на все кражи, на всех преступников и пойдем куда-нибудь отдохнем.
– Ты это серьезно? – Ирина с удивлением посмотрела на Игоря – обычно нужно было приложить неимоверные усилия, чтобы стащить его с любимого дивана, где он предавался любимому занятию – размышлениям. – ты не заболел, дорогой?
– Я болен только тобой и выздоравливать не собираюсь. А чем тебе не нравится моя идея?
– Всем нравится, только все это так необычно.
– Так приятно делать сюрпризы. Ну что, идем?
– Идем. Я буду готова через полчаса, – и Ирина легко упорхнула с дивана.
Игорь поднялся, прошелся по комнате. Пусть Генеральша звонит когда захочет, он не обязан караулить ее звонок.
Через сорок минут они были готовы.
– Мы пойдем, Евдокия Тимофеевна, – прокричал Игорь, так как в комнате Бабуси неимоверно орал телевизор.
Та сразу возникла на пороге.
– Далеко ли, молодежь, намылились?
– Так, прогуляться.
– Ну-ну, гуляйтесь, пока гуляется. А на звонок, значит, мне отвечать.
– Что-то ваша Генеральша долго раздумывает позвонить, – не удержался Игорь, – так ее полгода, может быть, ждать придется. Хотите – отвечайте, хотите – нет. А мы ждать не будем, и отправляемся с женой гулять.
– С женой… – протянула Бабуся, – видали мы таких… жен.
Ирина не успела ничего ответить, как Игорь обнял ее за плечи и прижал к себе. «Не слушай, – шепнул он. Затем быстро открыл дверь.
– Это похоже на бегство, – констатировала Ирина.
– Бабка какую угодно гадость может сказать, зачем портить себе настроение. Давай на этот вечер забудем о ней совсем.
– Давай, – Ирина погладила Игоря по щеке, – давай забудем вообще обо всех.
– Только ты и я.
– Да, только ты и я. А остальных, как будто, совсем нет.
Молодой детектив и его спутница вышли из подъезда и направились к машине. Сегодня у них будет чудесный романтический вечер.
* * *В воздухе стоял запах молодых распускающихся листьев. Этот запах будоражил и пьянил. Было уже поздно, но навстречу то и дело попадались парочки. Ирина, увидев, какая чудесная погода, решила, что им лучше не ехать в машине, а просто прогуляться куда-нибудь. Они медленно шли, поглядывая на наливающееся густой синевой небо, где проклевывались первые звездочки, на золотистую горбушку луны, поднимавшуюся из-за домов. Вот так идти куда-нибудь вдвоем, когда не нужно много говорить, потому что понимаешь друг друга с полуслова, можно было до бесконечности.
