Дарья Калинина - Муж из натурального меха
– Не забывай: люди платят за это удовольствие очень приличные деньги. Чтобы нам в Дубочках заработать такую сумму, нужно вспахать поле, засеять, снять урожай, и еще не факт, что мы получим прибыль. А у Бориса один только гость оставляет тугую копеечку.
Алена знала прейскурант «Вальхаллы», знала, что охотничьи удовольствия там на самом деле стоили недешево, но ей от этого легче не становилось. Какая разница, что охота – это развлечение главным образом людей богатых. Зверю совсем не интересно, какой счет в банке у человека, выпустившего в него пулю.
Кроме разведения диких животных для отстрела, Борис занимался еще и пушным зверем. В длинных рядах клеток у него сновали ласки, хорьки и норки, меланхолично жевали корм ондатры и шиншиллы, а в заводи плескались бобры, выдры и нутрии. Вдохновленный примером Василия Петровича, у которого все было под рукой, Борис пригласил нескольких специалистов по работе с пушниной. И не прогадал.
Теперь прямо в «Вальхалле» забитых зверей обдирали, обрабатывали шкурки, а потом уже в меховом ателье скорняки шили меховые шубки и манто, в которые быстро принарядились все местные модницы.
Все, кроме Алены. Она, такая любительница красивой и модной одежды, ни разу ничего не заказала у Бориса. Василий Петрович что-то для нее покупал, но и его подарки она старалась не надевать. И не потому, что шубки из «Вальхаллы» были плохи, вовсе нет. Они были и мягкими, и легкими, и удобными, кстати, и качество у Бориса было вполне на уровне. Но вот не лежало у Алены сердце к тому, что делалось в хозяйстве соседа. И вещи, вышедшие из его рук, казались ей какими-то нечистыми.
А вот у Лильки никаких таких принципов отродясь не имелось. Она как увидела Бориса впервые, так сразу и заявила во всеуслышание:
– Этот мужик будет моим!
Работала тогда Лилька в бухгалтерии Дубочков, но при первой же возможности перешла к Борису. Без опытного бухгалтера тому было никак не обойтись, и Лилька упросила Василия Петровича порекомендовать Борису именно ее. Все получилось, как она рассчитывала. Как только закончилось строительство, Лилька въехала в новый дом на правах полновластной хозяйки. Борис не возражал. Он быстро привык, что на нее можно сбросить львиную долю бумажных дел, до которых у самого Бориса руки никогда не доходили.
Счастье Лильки длилось ровно три года. За это время ее избранник ни разу не дал повода усомниться в своей верности. На других женщин он не смотрел и занят был – так ей казалось – исключительно процветанием своего звериного царства.
Все эти годы Борис с Лилькой жили в домике, который даже непривередливая Алена считала уж слишком скромным. Две комнаты и кухня. Даже водопровода не было, Лильке приходилось самой качать воду из колодца, а зимой, когда насос не работал, и вовсе таскать тяжелые ведра с водой. Зато для своих гостей Борис ничего не жалел. Гостиница, которую он отгрохал, поражала воображение.
Высокие стены, сложенные из гигантских обработанных бревен, а внутри изысканный комфорт. Массивная бронзовая люстра на огромной цепи освещала все пространство холла. Чтобы заменить лампочку или протереть пыль, люстру спускали вниз на специальном устройстве.
В центре холла гостей встречала композиция: волки, атакующие на скаку оленя. Когда Алена впервые увидела чучела этих животных, ее пробрало до слез. Все фигуры были выполнены так натурально, что казались живыми. Запрокинутая голова оленя с короной ветвистых рогов была так тяжела, а обнажившаяся шея так беззащитна… На олене уже повис один серый хищник, второй примерялся, куда бы вцепиться, а третий, в прыжке, явно намеревался свалить добычу, чтобы уже на земле разделаться с ней.
– Ты чего плачешь? – удивлялась Лилька.
– Оленя жалко.
Но нет, как ни печальна была судьба бедного оленя, Алена понимала, что волкам в жизни пришлось не слаще. Что хищники, что жертва сами стали добычей главного хищника – человека.
А Борис был доволен.
«Шикарная композиция! – то и дело повторял он и пыжился от гордости. – Гости ахают. Фотографируются обязательно. Друзей своих приво-зят, чтобы и те просто посмотрели».
Просто посмотреть – это значит остановиться у Бориса хотя бы на сутки. А дальше без дополнительного сервиса не уедешь. Борис, кажется, ни единого раза не отпустил гостя, не навязав ему чего-нибудь. Для мужчин – охота, пусть даже на зайца-русака, все равно копеечка в карман Бориса. Если повезет, охотника можно будет уломать на кабанчика, косулю, даже на волка. Два-три экземпляра в ожидании своей участи постоянно томились у Бориса в вольерах.
А если мужчины наотрез отказывались охотиться, тогда их дамам предлагали широкий выбор мехов. Не соблазнялись дамы – оставались дети, которых приглашали в звериный детский сад, и уж здесь без покупки пушистого друга дело точно не обходилось. Бориса могла осчастливить любая продажа. Смириться с тем, чтобы гости уехали от него, ничего не потратив, он не мог, просто физически не отпускал их от себя. Если видел, что самому точно ничего не продать, вез строптивца к Василию Петровичу в Дубочки. Такой он был делец до мозга костей и упустить клиентов, ничего им не втюхав, просто не мог.
– Я не сумел поживиться, так пусть хоть тебе с них навар будет. Сегодня я тебе, когда-нибудь ты мне, – приговаривал он в таких случаях.
У Василия Петровича в магазинах было что приобрести. От него гости уезжали на тяжело груженных машинах. Те же молоко или масло в Дубочках были куда вкуснее и уж точно полезнее тех, что давали коровы в других хозяйствах, обреченно стоящие целыми днями в стойлах. Это понимали даже самые большие любители экономить. Именно они в итоге и готовы были брать столько продуктов, сколько в машину вмещалось.
Что и говорить, торговля у Василия Петровича шла бойко. Да и Борис не мог пожаловаться на отсутствие клиентов. Бизнес приносил ему приличную прибыль, так что владелец этой меховой роскоши мог себе позволить делать подарки своей верной любовнице.
Лилька, получив очередную шубку, была на седьмом небе от счастья. А вот Алена с трудом удерживалась, чтобы не сказать вслух: «Ты же на него бесплатно работаешь, голубушка. И бухгалтерия на тебе, и дом, и в зверином хозяйстве ты помощница, и в постели незаменима. Три, даже четыре должности в одной. И все это ради нескольких шуб, которые ты и не надеваешь почти никогда?»
Но Лилька ничего не желала замечать. Она втрескалась в своего Бориса и видела мир исключительно его глазами. Алене даже неприятно стало общаться с подругой, в такую расчетливую особу превратилась Лилька. Только и разговоры с ней теперь что о прибыли.
Невольно Алена, конечно, сравнивала Бориса и своего мужа. Василий Петрович тоже был деловым человеком, но он всегда любил повторять:
– Все, что при жизни заработано, здесь же и останется. С собой еще никто ничего не забирал. Так лучше я сейчас с людьми поделюсь: и им приятно, и я свою собственную душу этим спасу.
Как раз в тот момент, когда подруги на кухне обсуждали исчезновение Бориса, Василий Петрович вошел и, не обращая внимания на зареванную Лильку, провел какого-то высокого носастого дядечку к кастрюлям на плите.
– Сейчас отведаете нашей полбы, – улыбнулся он гостю.
И щедро положил в цветастую плошку что-то белое и разваристое.
Гость пробовал диковинное блюдо сперва осторожно, потом распробовал. А когда на донышке оставалось уже всего ничего, заявил, что находит вкус замечательным.
– Что это за каша?
– Это, батенька, полба, – Василий Петрович был очень доволен произведенным эффектом. – Толченой полбой на Руси-матушке испокон веков питались – хоть крестьяне, хоть бояре. Томили, варили каши, кисели. Еще во времена Пушкина это была самая обычная русская еда.
– Признаюсь, никогда не слыхал.
– Слыхали, батенька, – успокоил его Василий Петрович. – Помните в «Сказке о попе и о работнике его Балде»: «Буду служить тебе славно, усердно и очень исправно, в год за три щелчка тебе по лбу, есть же мне давай вареную полбу»? Полба – это пшеница, которую сеяли до наступления эры комбайнов. Она нежнее нынешней пшеницы, для сбора комбайнами в промышленных масштабах такое зерно не подходит. Когда появилась новая техника, агрономам ничего не оставалось, как придумывать новые сорта пшеницы. У современных сортов стебель прочнее и вкус грубее, а у полбы зернышки меленькие, зато кожура тоньше и вкус приятнее.
– Удивительный вкус, – согласился гость. – Очень приятный.
– А если с завтраком покончено, идемте дальше хозяйство осматривать.
Но Василию Петровичу не удалось так быстро уйти. Зареванная Лилька подняла на него глаза и спросила:
– Василий Петрович, как же с Борей-то быть? Ведь пропал человек!
Муж Алены притормозил. Кажется, он только сейчас сообразил, что на кухне сидят его жена с подругой.
– Здравствуй, Лилечка, – рассеянно поздоровался он. – Что, ты говоришь, с Борисом?
