Дарья Калинина - Гусары денег не берут
Он ей решительно не понравился. А Леся очень доверяла первому впечатлению. И оно никогда ее не подводило. Так вот, доктор не понравился ей с первого взгляда. На фотографии он был существенно лучше. Лысина не такая большая, глазки-пуговки не такие противные, нос и вообще черты лица куда благороднее. Этот маленький и толстенький был довольно противным типом.
«Мне ведь не замуж за него идти», — попыталась убедить себя Леся, но чувство неприязни — вещь упрямая и проходить не желало.
И даже, напротив, вроде бы окрепло и стало еще сильней. Со своей стороны доктор также не сделал ничего, что смогло бы скрасить неприятное впечатление, которое он произвел на пациентку. Впрочем, он мог и не догадываться о Лесиной антипатии к себе.
— Садитесь, голубушка! — велел он девушке, показывая на стоящий перед его столом стул. — Садитесь и рассказывайте! Муж вас бросил или всего лишь жених?
От такой проницательности Леся онемела. Не доктор, а какой-то ходячий рентген!
— Да у вас, голубушка, все прямо на лице написано, — снисходительно улыбнулся психотерапевт.
— Что? Прямо так и написано, что меня жених бросил? — усомнилась Леся. — И потом! Почему бросил? Между прочим, это я его сама отшила!
— Но он ведь вас к этому вынудил?
— Ну… Э-э-э…
— Не мычите! Вы же человек! Вот и говорите по-человечески!
— Вынудил, — вздохнув, призналась Леся.
— Вот видите. А на лице у вас, конечно, ничего не написано. Просто в вашей анкете, в графе «Личная жизнь» стоит робкий прочерк. А для девушки в вашем возрасте это уже проблема. Вам ведь к тридцатнику подкатывает?
Лесю неприятно поразил тон доктора. И его откровенно хамский вопрос. Да какое ему дело, сколько ей лет? Она и в графе «Возраст» ничего не указала. И не собирается. Вот еще! И с чего он взял, что ей под тридцать? Мог бы изобразить вежливого идиота, который принял ее за двадцатилетнюю! Особенно, если учесть, какие деньги она ему заплатила.
А доктор тем временем продолжал:
— Уже одно то, что вы так болезненно относитесь к этому вопросу, показывает, что я, безусловно, прав!
Леся вспыхнула. Этот мерзкий докторишка буквально лучился самодовольством. Что он себе позволяет? Это просто неэтично, в конце-то концов!
— Значит, ваш жених повел себя таким образом, что вы были вынуждены порвать ваши отношения?
— Ну да. Он женат оказался.
— И вас это расстроило? Разозлило? Обидело? Что вы почувствовали, когда узнали, что он женат?
Нет, этот врач просто кретин какой-то! Что она могла почувствовать при этом? Да она готова была разорвать мерзавца и обманщика на тысячу маленьких безобидных женишков. А потом гоняться за ними по дому и давить каждого из них, как мерзкого таракашку. Вот что она почувствовала! И надо сказать, это было еще самое слабенькое из ее чувств на тот момент.
Леся так и сказала доктору. Как ни странно, он даже обрадовался.
— Я так и думал, — пробормотал он. — Женщинам крайне трудно владеть своими эмоциями. Они заменяют им не только разум, но и ум.
Леся вздохнула. Нет, этот доктор просто отвратителен! И как ему удается писать такие чудные, умные, тонкие и глубоко ироничные книги? Да фиг бы она пришла к нему на прием, не будь этих книг. Дудки! За такие-то деньжищи сидеть и слушать, как тебя же поливают грязью?
— Слушайте, — произнесла Леся, поднимаясь со стула. — Вы уж меня извините, но я, пожалуй, пойду!
— Сидеть!
От неожиданности у Леси подкосились ноги, и она плюхнулась обратно на жесткое сиденье стула. Ни о какой кушетке в приемной этого странного доктора и речи не шло. А стул, который был предназначен для пациентов, словно нарочно сделали максимально неудобным — высоким и неустойчивым. И, сидя на нем, Леся никак не могла заставить себя расслабиться. Прием у психотерапевта превращался в сущую пытку.
— Сидите, мы с вами еще только начали разговор.
Доктор говорил мягче, но каким-то скрипучим голосом.
— Я задам вам несколько вопросов. Вы любили своего отца?
— Я его почти не знаю.
— Вы должны его полюбить! Он жив?
— Нет.
— Тогда вы должны попытаться мысленно поговорить с ним. Он ведь вас бросил? Все равно, ушел ли он в другую семью или в другой мир. Это стало для вас психологической травмой. Вы восприняли его исчезновение из вашей жизни как предательство. И теперь, стараясь изжить эту боль, неосознанно воссоздаете схожие ситуации.
— Чего?
— Подсознательно выбираете в партнеры тех мужчин, которые позволят вам еще раз пережить эту боль. В надежде, что на этот раз все будет иначе. А не будет!
— Другими словами, я сама виновата в своих проблемах?
— Вот именно! Вы сами стремитесь к тому, чтобы быть обманутой и брошенной!
— И виноват в этом мой отец?
— Да! И он в том числе. Скажите, он ведь вас насиловал?
— Что?
Леся чуть со своего стула не свалилась.
— Тогда кто? — допытывался доктор. — Кто из ваших родственников проявлял к вам сексуальное насилие? Дядя? Отчим? Дедушка?
Леся не верила своим ушам. О чем вообще толкует этот человек? Он что, сам больной?
— Не насиловал меня никакой дедушка! — наконец выдавила она из себя. — С чего вы взяли?
— Не насиловал, говорите?
Доктор задумчиво почесал подбородок. Выглядел он изрядно изумленным. И кажется, не вполне поверил Лесе. И точно. Уже следующая его фраза подтвердила Лесины опасения.
— Леся, — взяв ее за руку, проникновенно произнес врач. — Я должен сразу же вас предупредить. У нас не получится продуктивного общения без взаимного доверия. Все, что вы мне расскажете, останется в стенах этого кабинета. Врачебная этика!
— Послушайте, я пойду!
Леся попыталась вырвать руку из лапок доктора. Они были мягкие, теплые и противно пухлые.
— Сидите. Куда вы пойдете? Кто вас ждет дома?
— Никто, — невольно вырвалось у Леси, — но…
— В том-то и дело, — перебил ее доктор. — Представьте, вот вы уходите сейчас. Придете домой, там пусто, никого нет и не предвидится. И что дальше? Выпьете с горя? Позвоните подругам? Так ведь им не до вас. У всех мужья, дети, заботы.
— А я…
— А у вас, милая моя, никого нет. И никому вы не интересны.
Лесе стало совсем скверно на душе. А ведь он прав! В самом деле никто ее не ждет. И никому она не нужна. От этих мыслей Леся даже всплакнула.
— Вы должны остаться и довериться мне, — журчал голос доктора.
Он стал вкрадчивым и убаюкивающим. И Леся, поддаваясь ему, кивнула, словно загипнотизированная.
— Отныне — я ваш единственный друг и наставник. Вы должны рассказывать мне все-все! И я всегда с удовольствием и радостью вас выслушаю.
Леся хотела ему сказать, что все-все она ему рассказать при всем своем желании не сможет. Денег не хватит, чтобы она могла ему заплатить за его внимание к ее скромной персоне. А доктор Пешков уже снова изменил тактику.
— Вы сами виноваты в том, что одиноки! И до тех пор, пока вы хотите быть одинокой и несчастной, вы ею и будете.
— Но я…
И в этот момент в кармане доктора завибрировала сотовая трубка. Доктор изменился в лице и полез в нагрудный карман.
— Да! — отрывисто бросил он в трубку. — Я же просил тебя не звонить мне по этому телефону! Из-за твоей глупости я буду вынужден принять крайние меры!
В трубке что-то говорили. И Лесе показалось, что голос был женский.
— Я тебе сказал, мы все обсудим поздней. Нет, на это я не пойду! А теперь мне нужно работать. До связи!
Но не успел доктор убрать телефонную трубку, как она зазвонила снова. На этот раз звучал бесспорно мужской голос. И разговор был еще менее приятным, чем предыдущий. Из красного и рассерженного он стал бледным и жалким. Впрочем, и разговор был одним сплошным монологом. Доктор лишь время от времени издавал отрывочные бессвязные восклицания:
— Нет! Вы этого не сделаете! Вы не посмеете сюда заявиться! Да кто вы такой, чтобы мне угрожать? И, черт подери, у меня найдется на вас управа! Я вам уже все сказал! Да, нужно сделать именно так! И никак иначе.
Пока он разговаривал, Леся прикидывала про себя, сколько денег украли у нее звонившие доктору типы или один тип. Но все равно выходило, что приличную сумму. Можно было бы в кафе вместе с Кирой поужинать. Глядишь, и время бы с пользой провели. Во всяком случае, приятней, чем сейчас. Леся уже начала сползать со стула, чтобы потихоньку слинять и попытаться вытребовать у секретарши хотя бы пятьдесят процентов оплаты, но доктор уже закончил разговор и вцепился в Лесю:
— Вы должны мне помочь!
— Я?!
— Сейчас я не могу уйти из офиса, а мне необходимо встретиться с одним человеком!
— Он придет сюда?
— Нет, сюда придет другой, верней… неважно. Но я должен передать тому, первому человеку, который сюда не придет, кое-какие бумаги. А вы возьмете у него для меня одну вещь!
