Чисто убойное дело - Луганцева Татьяна Игоревна

– А сушёные грибки для чего? Милое дело…

– А что ты скажешь об Аглае Алмазовой?

– Ну эту, определённо, закололи и задушили.

– Одновременно? Это как?

Патологоанатом махнул на нее рукой:

– Слушай, что ты пристала? Я же ее не осматривал. Но смерть явно насильственная.

– Тимофей этого не делал! – твёрдо заявила Цветкова.

– Опять ты за свое! Доказательства нужны! Умные все! Удар в живот нанесен очень странным предметом, пока не скажу каким. Конус какой-то. Кровотечения внешнего не было. Я глянул мимоходом, торопился. А когда тело увезли, то я нашёл вот это… – Витольд Леонидович открыл ящик стола и достал то ли стеклянный, то ли пластиковый конусовидный предмет в темной, засохшей крови. – Я пока не знаю, что это такое. Но думаю, что этот предмет выпал из тела Алмазовой, а никто и не заметил. Кровотечение было, но внутреннее. Острый предмет вошёл глубоко в тело, а колпачок выполнил роль пробки, не давая наружного кровотечения. Но это только мои предположения. Повторяю, обследование я не проводил. Я не судмедэсперт, криминальными трупами не занимаюсь.

Яна слушала патологоанатома, открыв рот. Он протянул ей небольшой предмет рукой в резиновой перчатке.

– Не знаешь, что это?

– Понятия не имею. А что это? Стекло? – прищурилась Яна.

– Мне кажется синтетический полимер. И я тоже абсолютно не понимаю, что это за фигня. И еще я теперь думаю… Как сей предмет передать туда…

– Куда?

– Сама знаешь, куда. Я эту штуковину на полу нашёл, находка не запротоколирована. Значит, находка случайная, могут к делу не добавить. Мало ли что…

Яна вздохнула:

– Согласна. Может, ты эту хреновину на улице нашёл, а сейчас пытаешься ввести следствие в заблуждение.

– Запросто могут так подумать.

– Знаешь, что? Давай я передам этот предмет Ольшанскому. Так сказать, по дружбе. Он, наверное, придумает, как с ним половчее обойтись. Что-то мне подсказывает, что предмет этот имеет прямое отношение к смерти Аглаи Алмазовой.

Витольд Леонидович вздохнул с облегчением:

– Это ты хорошо придумала. Такой предмет без внимания оставлять не следует. Прямо от сердца отлегло.

Яна по-деловому одёрнула на себе измятое до безобразия платье.

– Пойдем куда-нибудь позавтракаем? А то всё на ногах и на ногах… – Она чихнула.

– Будь здорова, – откликнулся Витольд Леонидович.

– Замёрзла вчера жутко! Не хватало еще заболеть. Кофе хочу до смерти.

– Яна, я вообще-то на работе…

– Так мы быстренько! Вдарим по кофейку и по булочке – и всё. За пятнадцать минут управимся. А кто эта дама строгих правил со шваброй?

– Клава?

– Пусть будет Клава.

– Уборщица.

– Понятно. Сует нос куда не следует, – поморщилась Яна. – Так ты идёшь или решил умереть голодной смертью по месту работы? Место располагает.

– Есть тут кафе недорогое…

– В недорогом могут угостить кошатиной. Или бродячей собачатиной.

– Тьфу на тебя, Янка! Скажешь тоже! Нормальное кафе.

– А давай поедим в ресторанчике, я угощаю, – предложила Цветкова.

– Не нужно меня угощать, я не нищий. Просто времени у меня мало. Повторяю – я на работе. Неудобно шляться по ресторанам в служебное время.

– Неудобно мужчинам стринги носить. Я хочу поесть и не отравится! – закапризничала она.

– Ты же говорила о кофе с булочкой.

– Я передумала. Впереди тяжёлый день. Где у вас тут дорогой ресторан?

– За углом. Итальянская кухня.

– Идём! Надеюсь, паста у них не холодная, а кетчуп не разбавленный! – засобиралась Яна.

Выйдя с Витольдом Леонидовичем на улицу, она как-то по-новому оценила свой непрезентабельный внешний вид. Колготки в зацепках, замшевые сапоги, судя по грязным разводам, приказали долго жить, пуховик в некоторых местах разъехался по швам и из дырок торчал «натуральный», как писали на торговой бирке «гагачий пух». А уж платье! Лучше этого не видеть…

Витольд Леонидович тоже мало подходил для бала во Дворянском собрании. Штаны с вытянутыми коленками, несвежая куртка в непонятных пятнах, стоптанная обувь.

– У нас видок как у бомжей, – отметила Яна.

– Ну, у тебя видок как у бомжихи с Рублёвской свалки. Вещички-то дорогие…

– Жалко бирки отрезала. С бирками было бы понятнее. Надо зайти в магазин, переодеться.

– Так идем в кафе или в магазин? – уточнил Витольд Леонидович с тоской думая, что на работе его уже хватились.

– Нет, сначала позавтракаем. Надеюсь, что наше отрепье оставит всех равнодушными, и мы пройдём ресторанный фейс-контроль в дневное время.

– Идём в дорогой ресторан?

– Не нагоняй пафоса!

Они подошли к итальянскому ресторану в виде стеклянного куба. За стеклом, как в аквариуме, сидели посетители и сновали официанты. Зал был полон, сразу было видно, что заведение пользуется успехом.

– Я хочу войти в эту хрустальную шкатулку! – заявила Яна, взяв друга под ручку.

– Скорее, в хрустальный гробик из известной сказки.

– Это на тебя накладывает отпечаток твоя профессия, – отрезала Цветкова, приближаясь к бородатому швейцару в красной ливрее с зелёными галунами.

Швейцар окинул их рассеянным взглядом, и отрицательно покачал головой.

– Ну вот! – зло прошипела Яна на ухо приятелю. – Нужно было сначала прибарахлиться. Нас не пускают. Может, прорвёмся?

Но Витольд Леонидович благоразумно потащил Яну за угол стеклянного аквариума.

– С ума сошла? Мне только неприятностей не хватает. Никуда с тобой не пойду!

Пока он тянул ее за руку от зеркальной стенки, Яна в упор уставилась на мужчину, сидящего у окна с симпатичной женщиной. Он ей что-то говорил, а девушка смеялась и откидывала лёгким движением тёмные волосы, спадающие на открытые плечи. Было видно, что им очень хорошо друг с другом.

Яна словно заледенела, она не слышала, что ей говорит приятель. Она не могла отвести глаз от Мартина, который, по словам его матери, должен был быть в далёкой командировке.

– Невероятно! Мерзопакостник! Подонок! – прошипела она.

– Янка, ты что?..

Яна с яростью набросилась на приятеля:

– Гадина! Тварь какая! А я дура поверила! Нет, какая я дура! Просто конченая! – Яну всю трясло.

Витольд Леонидович с тревогой посмотрел на красную, как рак, подругу и перевёл взгляд на пару голубков, воркующих за стеклом ресторана и распивающих лёгкое французское вино. Мартин как раз наливал это самое вино даме в бокал.

– Тятя, тятя, наши сети притащили мертвеца… – прошептала Яна.

– Прости, что? – не понял Витольд Леонидович.

– Ничего. Финита ля комедия. Прошла любовь, завяли помидоры… – резко скрипнула зубами Яна и отвернувшись от отвратительной картины предательства зашагала было прочь, но в последний момент остановилась и быстро осмотрелась по сторонам. – Ага… – Она нагнулась и подняла со снежной убранной кучи снега очень удачно лежащий там крепкий кусок льда.

– Ты что, с ума соскочила! – только и успел взвизгнуть патологоанатом, как ледяная каменюка с треском врезалась в стекло и на асфальт посыпались острые осколки.

Хорошо еще, что кусок не пробил стекло насквозь, иначе он влетел бы в зал и попал Мартину голову.

– Вот дурища! – выдохнул Витольд Леонидович и рванул в подворотню, таща, словно на аркане, за собой Яну. – Рвём когти!

– Булыжник – оружие пролетариата, – пыхтела за ним хулиганка. – Собаке – собачья смерть!

Они галопом пронеслись полквартала и заскочили в какой-то двор-колодец. Витольд Леонидович втянул Яну в неизвестный, пропахший кошками тёмный подъезд, и прижал к горячей батарее.

– Кажется оторвались, – еле выговорил он.

Яна дышала, как паровоз, она была на грани обморока.

– Яна, ты что, совсем разум потеряла? Взрослая женщина средь бела дня громит окно дорогого ресторана! Позорище какое! Если о себе не думаешь, делай, что хочешь, взрослая девочка! Но я из-за тебя новогодние каникулы не собираюсь в изоляторе проводить!

– Извини, Витольд. На меня что-то нашло, я вошла в образ и… – повинилась Яна и немного отстранилась от него, пока ее позвоночник не треснул, зажатый в батарею.