Дональд Уэстлейк - Проклятый изумруд
— Мне кажется, нужно выложить карты на стол, — вставил Чефуик.
Гринвуд пожал плечами.
— Пожалуй.
Марч, единственный, оставшийся сидеть на месте, добавил:
— Я вам это говорил с самого начала.
— Я просто не хотел подступать к нему с ножом к горлу, — объяснил Келп.
Дортмундер с мрачным и подозрительным видом оглядел своих товарищей.
— Ещё что?
Чефуик сказал ему:
— Айко не будет нас финансировать, если ты не с нами.
— Он верит лишь в тебя, Дортмундер, — подтвердил Гринвуд.
— Он знает, что ты самый квалифицированный из нас.
— Чёрт побери! — воскликнул Дортмундер.
— Мы хотим лишь, чтобы ты съездил посмотреть, — взмолился Келп. — После этого, если ты скажешь «нет», мы оставим тебя в покое.
— Можно было бы поехать завтра, — предложил Гринвуд.
— Если не возражаешь, — добавил Чефуик.
Надвигаясь, все смотрели на Дортмундера, ожидая его ответа.
А он смотрел в пол, покусывая палец; подошёл к столу и взял стакан с бурбоном. Он сделал солидный глоток, потом повернулся и посмотрел на товарищей.
— Ты поедешь? — с надеждой спросил Гринвуд.
— Полагаю, что да, — проронил Дортмундер с несчастным видом.
Остальные были в восторге.
— Здорово! — воскликнул Келп.
— По крайней мере, проверю, не сошёл ли я с ума, — изрёк Дортмундер и допил свой стакан.
— Билеты, — сказал контролёр.
— Воздух, — сказал Дортмундер.
Контролёр остановился в коридоре с компостером в руке.
— Что? — спросил он.
— В вагоне нет воздуха, — пояснил ему Дортмундер. — Окна не открываются, и воздуха не хватает.
— Вы правы, — сказал контролёр. — Могу я посмотреть ваши билеты?
— Сможем мы получить немного воздуха?
— Об этом надо спрашивать не меня, — сказал контролёр.
— Железная дорога гарантирует ваш проезд. Воздух она не гарантирует. А мне нужны ваши билеты.
— А мне нужен воздух, — сказал Дортмундер.
— Вы можете сойти на следующей станции, — предложил контролёр. — На станции воздуха полно.
Келп, сидящий рядом с Дортмундером, потянул его за рукав.
— Брось. Это ничего не даст.
Дортмундер посмотрел на лицо контролёра и понял, что Келп прав. Он пожал плечами и протянул свой билет; Келп сделал то же. Контролёр пробил их билеты. Потом он пробил билет Марча, сидящего напротив Гринвуда, и Чефуика, сидящего спиной к Дортмундеру на следующей скамейке. Так как кроме этих пятерых пассажиров в вагоне не было, контролёр медленно двинулся по проходу и вышел из вагона, оставив их одних.
— Общение с такими типами удовольствия не доставляет, — заметил Келп.
— Это верно, — согласился Дортмундер, оглядываясь кругом. — Оружие есть?
Келен возмущённо запротестовал.
— Дортмундер! Ведь парень не виноват, что здесь не хватает воздуха!
— О чём ты?.. У кого есть оружие?
— У меня, — ответил Гринвуд, доставая из кармана «смит-и-вессон», пятизарядный короткоствольный револьвер 32-го калибра, и протянул его рукояткой вперёд.
— Спасибо, — сказал Дортмундер. Он взял оружие, перевернул револьвер так, чтобы держать за дуло. — Прости, — молвил он Келпу и, перегнувшись через него, ударил рукояткой по стеклу.
— Эй! — воскликнул Келп.
— Воздух! — объяснил Дортмундер и, повернувшись, отдал револьвер Гринвуду. — Большое спасибо.
Гринвуд казался несколько смущённым.
— К твоим услугам, — ответил он, разглядывая рукоятку в поисках царапин. Царапин не оказалось, и он спрятал оружие в карман.
Воскресенье, десятое сентября. Ярко светило солнце, и в свежий воздух, врывающийся в разбитое окно, вплетались острые ароматы позднего лета. Поезд, мирно постукивая, катил со скоростью тридцать километров в час, давая пассажирам возможность насладиться загородным пейзажем. В общем и целом, это было праздное, чрезвычайно приятное путешествие, которое в двадцатом столетии удаётся совершить уже не так-то часто.
— Долго ещё ехать? — спросил Дортмундер.
Келп посмотрел на часы.
— Минут десять-пятнадцать. Психушка будет видна из окна.
— С этой стороны.
Дортмундер кивнул.
— Это старое кирпичное здание, — продолжал Келп. — Когда-то здесь была фабрика. Они делали сборные бомбоубежища.
Дортмундер посмотрел на него:
— Всякий раз, когда открываешь рот, ты сообщаешь куда больше фактов, чем мне нужно. Сборные бомбоубежище!.. Я не желаю знать, почему обанкротилась фабрика.
— Это довольно интересная история, — сказал Келп.
— Не сомневаюсь.
В этот момент поезд остановился, и Дортмундер с Келпом увидели трёх стариков, греющихся на платформе. Поезд отошёл, и Келп сказал:
— Наша следующая.
— Как называется станция?
— «Новые Микены». Её назвали так в честь древнегреческого города.
— Не хочу знать, почему, — твёрдо заявил Дортмундер.
Келп внимательно посмотрел на него.
— Что с тобой?
— Ничего, — отрезал Дортмундер.
Вернулся контролёр и, проходя мимо, остановился около них.
Он нахмурил брови и уставился на разбитое стекло.
— Кто это сделал?
— Старик на последней остановке, — сказал Дортмундер.
Контролёр окинул его недоверчивым взглядом.
— Это вы, да?
— Нет, не он, — вмешался Келп. — Это сделал один старик на последней остановке.
Гринвуд, сидящий позади, тоже заявил:
— Верно, верно. Я сам видел. Это сделал старик на последней остановке.
Разозлённый контролёр по очереди осмотрел их.
— Вы воображаете, что я этому поверю?
Никто ему не ответил.
По-прежнему нахмурившись, он ещё раз посмотрел на разбитое стекло и повернулся к Марчу, сидевшему напротив.
— Вы видели?
— Естественно.
— И как же это случилось?
— Стекло разбил один старик на последней остановке.
Контролёр поднял бровь.
— Вы едете вместе с этими людьми?
— Никогда в жизни их не видел, — ответил Марч.
Контролёр снова подозрительно осмотрел всех. Пробормотал что-то нечленораздельное, повернулся и продолжил свой путь. Он вышел за дверь, но через минуту просунул голову в вагон.
«Следующая остановка — „Новый Маккена“», — объявил он, подождал немного, словно могли быть возражения и захлопнул за собой дверь.
— Ты вроде говорил, что следующая остановка наша? — спросил Дортмундер у Келла.
— Да, да, — ответил Коли, бросив взгляд в окно. — Вот и психушка.
Дортмундер посмотрел в указанном направлении и увидел большое здание из красного кирпича. Высокая решётчатая ограда окружала участок. Через определённые интервалы виднелись металлические шиты с надписью. Дортмундер прищурил глаза, но прочитать не сумел.
— Что там написано? — Опросил он у Келла.
— Опасно, — ответил Келп. — Высокое напряжение.
Дортмундер посмотрел на него, но Келп, отвернувшись к окну старательно избегал встретиться с ним взглядом. Дортмундер покачал головой и ещё раз посмотрел на здание. Он увидел железнодорожные рельсы, отходившие от пути, по которому они ехали. Рельсы делали поворот, проходили под электрифицированной оградой и пересекали больничную территорию.
Они пожелтели от ржавчины и были замаскированы цветочными клумбами. Человек двадцать в белых пижамах прогуливаясь по лужайке под наблюдением людей в голубой униформе, 'видимо сторожей.
— Пою мне не кажется, что это простое дело, — сказал Дортмундер.
— Подожди немного.
Поезд начал замедлять ход, в то время, как лечебница исчезла из их глаз. Дверь в конце вагона открылась, контролёр просунул голову:
— Новый Маккена!
Келп и Дортмундер переглянулись, нахмурив брови. Они посмотрели в окно. На щите было написано: «Новые Микены».
— Новый Маккена! — надрывался контролёр.
— Я его, по-моему, ненавижу, — сказал Дортмундер.
Он встал, и четверо последовали его примеру. Поезд остановился со страшным лязганьем. Контролёр злобно следил за тем, как они выходили.
— Я думал, вы не с ними, — сказал он Марчу.
— С кем? — спросил Марч, выходя на платформу.
Дортмундер с компаньонами пересёк вокзал, чтобы выйти с другой стороны, где им предложил свои услуги толстый усатый мужчина, уверявший, что его «фразёр» 1949 года — такси.
— Мы можем пройти пешком, — предложил Келп Дортмундеру. — Это недалеко.
Психушка действительно была неподалёку. Объявление гласило:
«Санаторий „Лунный свет“».За электрифицированной оградой сидели на складных стульчиках и болтали два вооружённых стража.
— Кого они так старательно охраняют? — спросил Дортмундер.
— Рудольфа Гесса?
— Это называется сумасшедшим домом максимальной безопасности, — пояснил Келп. — Он отведён для самых богатых психов. Большинство из них уголовники, но их семьи настолько состоятельны, что могут держать их здесь, а не в государственных лечебницах.
— Я потерял целый день, — проговорил Дортмундер. Я мог бы продать полдюжины энциклопедий. Воскресенье — хороший день для продажи энциклопедий. Муж дома: ему говоришь, что он получит ещё сверх того книжную полку, которую он сможет собрать сам, и он достаёт бумажник.
