Елена Логунова - Кукиш с икоркой
– Кому что? – спросила я.
Впрочем, вопрос был излишним. На столе стояли пара высоких бокалов с засахаренными краями и содержимым ярко-розового цвета и один низкий стакан с толстым дном и без всяких легкомысленных украшений. Стакан был почти полон, янтарная жидкость не доходила до верхнего края всего на сантиметр.
– Тройной скотч? – интонацией я позволила себе выразить легкое неодобрение.
Лошадиная доза виски средь бела дня – это дурной тон!
– Вроде я заказывал одну водку, – Алик удивленно оглянулся на пустой бар и неуверенно взял стакан.
– Должно быть, ты попал на рекламную акцию, – насмешливо сказала я. – Только сегодня три порции виски по цене одной!
В этот момент мне чувствительно наступили на левую ногу, а потом на правую. Я было подумала, что это любвеобильный Алик, не найдя отклика у Ирки, решил приударить и за мной тоже, но беглый взгляд под стол реабилитировал Неотвязного. Нажимая на мои ноги, как на педали рояля, по моим кроссовкам топталась Ирка. Я вопросительно взглянула на подругу.
– Пусть напьется! – одними губами шепнула она, уловив момент, когда Алик поднял повыше стакан, изучая его содержимое.
Я быстро кивнула. Действительно, если наш пленник захмелеет, «раскалывать» его будет легче.
– Необычный вкус, – озадаченно заметил Алик, пригубив свой напиток.
– Неважно, давайте пить! – оборвала его Ирка. – За знакомство и так далее!
Подавая пример, она сделала большой глоток и едва не подавилась вишенкой.
– Не отвлекайся, пей! – прохрипела подруга Алику, который с готовностью потянулся похлопать ее по спине.
– Пей до дна, пей до дна, пей до дна! – я застучала по столу, искусственно веселясь.
Понукаемый с двух сторон, Неотвязный послушно вылакал свой тройной скотч, шумно выдохнул и широко улыбнулся. Продолжая изображать восторженную дурочку, я захлопала в ладоши.
– Продолжим нашу беседу, – сказала Ирка. – Алик, что ты делаешь в нашем городе?
– У меня были тут кое-какие дела, но они, увы, закончены, – признался Неотвязный.
Меня несколько удивило междометие «увы» в применении к завершенным делам, но я промолчала. У подруги явно были вопросы списком, и мне не хотелось ей мешать.
– Значит, теперь ты уедешь в свой Новороссийск? – обрадовалась Ирка.
Это прозвучало так, словно она спросила: «Значит, теперь ты наконец-то уберешься к чертовой бабушке?» Чуткий Алик так и понял.
– Ируня, ты хочешь от меня избавиться? – жалобно спросил он. – Ох, как плохо…
Алик потер лоб и прикрыл ладонью глаза.
– Ты что, плачешь? – недоверчиво спросила Ирка.
В ответ прозвучало невнятное мычанье. Подруга озадаченно посмотрела на меня. Я пожала плечами.
– Ну, пусть пострадает немножко, – неуверенно сказала Ирка.
Сочувственно поглядывая на отвергнутого поклонника, мы с подругой чокнулись бокалами и выпили по глотку коктейля. В молчании прошло минуты две. Потом Ирка не выдержала и начала говорить. Она мягко и деликатно объясняла Алику, что ее сердце раз и навсегда занято Моржиком. При этом она совершенно забыла упомянуть, что таково домашнее прозвище ее супруга. В моем воображении промелькнул колоритный образ ластоногого, чьи лоснящиеся бока были аккуратно вписаны в розовое сердечко, а Алик даже не вздрогнул. Его чувство юмора пропало бесследно. Неотвязный сидел, окаменев плечами и пряча лицо в ладонях.
– Ну, к чему так отчаиваться? – спросила я. – Что, на Ирке свет клином сошелся? Мало ли на свете хороших женщин?
Ирка нахмурилась. Что бы подруга ни говорила о том, что ее сердце навеки оккупировано, наличие поклонника ей откровенно льстило. Чтобы не обижать подругу, я поменяла позицию. Выразилась в том духе, что, мол, да, хороших женщин на свете много, но Ирка одна-единственная, после чего тоже потерянно замолчала.
В гробовой тишине прошло еще несколько минут. Я успела допить свой коктейль, хотя прихлебывала его микроскопическими глотками, и скучно катала во рту проспиртованную вишенку. Ирка, поглядывая на Алика, жалостливо кривила губы, но тоже молчала, с утешениями к отвергнутому поклоннику не лезла. Сам Неотвязный вообще сидел неподвижно, словно позировал скульптору для аллегорической скульптуры безмолвной скорби. Все это было совершенно невыносимо! Я не выдержала первой.
– Да ладно, хватит тебе убиваться! – грубовато сказала я Алику. – Подумаешь, беда какая, получил отказ от любимой женщины! Неприятно, конечно, но поверь мне: ты это переживешь!
Я протянула руку, чтобы ободряюще похлопать страдальца по плечу. Едва я его коснулась, он упал на стол, уронив лицо аккурат в промежуток между солонкой и пустым подносиком из-под напитков.
– Не пережил! – ахнула Ирка.
К ужасу в ее голосе примешивалась добрая порция восторга. Как же, ее собственный поклонник умер от любви!
Я вскочила, обежала стол, обхватила павшего сзади и попыталась привести его в сидячее положение. Это мне удалось, но Алик так обмяк, что было ясно: едва я выпущу его из рук, он снова ляпнется на стол.
– Он умер или нет? – вурдалачья радость в голосе подруги уступила место нормальному человеческому беспокойству.
– Не знаю, – буркнула я. – Не пойму!
Ирка сцапала со стола металлический подносик из-под напитков и с размаху приложила его к физиономии Алика.
– Какого черта ты делаешь?! – возмутилась я.
– Проверяю, дышит ли он!
Немного подержав подносик на лице обследуемого, подруга внимательно рассмотрела гладкую металлическую поверхность и сообщила, что она затуманилась.
– Блин! У меня уже мозги затуманились! – в сердцах обронила я. – Выражайся яснее, что показал твой эксперимент?
– Он дышит!
– Тогда дай сюда! – Я вырвала у подруги подносик и стала энергично обмахивать им физиономию Алика.
Не знаю, привел ли пациента в чувство приток свежего воздуха, или же я пару раз задела своим жестяным опахалом лицо реанимируемого, но Алик внезапно распахнул глаза.
– Очнулся! – обрадовалась Ирка.
На радостях она крепко похлопала Алика по щекам. Он устремил на нее мутный взгляд и вытянул губы трубочкой.
– Целоваться хочешь? – Ирка смутилась.
– По-моему, он хочет что-то сказать! – Я отпихнула подругу в сторону и с помощью подносика провела еще один курс принудительной вентиляции. – Говори, Алик, говори!
И Алик заговорил.
– Они… они! – блуждая глазами, с мукой в голосе выдавил он.
– Так. Они, что дальше? – подбодрила его я.
– Они… Они сиреневые! – через силу и с невероятным пафосом выжал из себя Алик.
Точь-в-точь умирающий Мальчиш-Кибальчиш, пожелавший перед смертью сообщить самую важную тайну!
– Они – какие? – сильно удивилась Ирка.
– Сказали же тебе: они сиреневые! – огрызнулась я. – Надо спрашивать по существу! Алик, эти твои сиреневые, они кто?
– Они ЭТИ! – со значением прошептал Алик.
– Йети? – недослышала Ирка. – Лен, он что, нам про снежного человека рассказывает?
– Где это ты видела сиреневого снежного человека? – резонно возразила я.
– Я вообще ни одного снежного человека не видела! Почему же не допустить, что есть и сиреневая разновидность? – уперлась Ирка.
Диспут о колере волосяного покрова снежного человека был не ко времени. Сообразив это, я отвернулась от говорящей глупости подруги и вновь склонилась над Аликом. Надеялась, что он еще что-то скажет. Действительно, сказал:
– И в пупы…
– И в пупы мы все им дышим? – подсказала Ирка, которой, кажется, понравилось играть в «угадайку». – Видать, высокие они очень, эти сиреневые снежные люди…
– Заткнись, пожалуйста! – в бешенстве прошипела я. – Не видишь разве, Алик уже на последнем издыхании! Дай ему договорить!
– И в пупырышек! – из последних сил выговорил Алик и снова рухнул на стол, на сей раз угодив точно в свою тарелку с недоеденным куском пиццы.
– Аут! – резюмировала я.
Ирка пощупала шею павшего и устало сказала:
– Пульс есть, он просто в отключке.
– Неужто упился одним стаканом виски? – усомнилась я. – Такой молодой крепкий мужик?
Подруга вздохнула, оставив мой риторический вопрос без ответа и без внимания.
– Что будем делать? – спросила я еще.
– Помоги мне его поднять, – попросила Ирка. – Оттащим в машину, а там будем думать. Не могу же я бросить без помощи мужчину, который так расклеился из-за того, что я его отвергла!
В голосе польщенной подружки зазвенела гордость. Понимая, что спорить с Иркой сейчас совершенно бессмысленно, я помогла ей вздернуть на плечо обмякшего Алика, спешно собрала наши вещички, включая паспорт павшего, и побежала впереди, чтобы распахнуть перед подругой сначала дверь кафе, а потом дверцу машины.
У Алика под глазом чернел прилипший кружок маслины, щека была вымазана кроваво-красным соусом. Ирка была похожа на фронтовую медсестру, волокущую тяжелораненого бойца. Уловив это сходство, я подумала, что не помешало бы оказать Алику какую-нибудь первую медицинскую помощь. Благо аптечный пункт буквально соседствовал с кафе «Березонька».
