Иоанна Хмелевская - Бычки в томате
— От Водолея, что ли, узнали? Интересно, на каком языке?
— Из Министерства культуры и шведского посольства. Через них пытался все обстряпать. И не ее одну так подставил. Но при этом продолжал на публике, по своему обыкновению, на нее бросаться, обнимать и целовать.
Тема разбухала на глазах, но я начала опасаться, что больше мне ничего выдоить из Эльжбеты не удастся, и так, учитывая ее молчаливость, она совершила, можно сказать, ораторский подвиг. Видно, очень ее это дело зацепило, раз так разговорилась.
— А кого еще? — не унималась Мажена, которая была приятельницей Эльжбеты и могла надеяться на продолжение.
Та пожала плечами:
— Всех я не знаю. Магде известно больше, но она работает в другой области, а тут надо быть в гуще событий. Вот Стефан должен быть в курсе, он сегодня приезжает. Это он мне сказал, что Буцкий врет, как сивый мерин, и так пыжится, что вот- вот лопнет. Алицию он тоже грязью вымажет, будьте уверены.
— Господь с тобой! Алиция-то здесь при чем? Она же романов не пишет, у нее к перу и бумаге просто отвращение!
— Зато фигура колоритная, есть где душу отвести, разве нет?
Мажена от возмущения потеряла дар речи, а я почувствовала, что вот-вот взорвусь.
— Пусть только попробует! Я ему специально при всем честном народе всучу его бычков в томате и вежливо так поинтересуюсь: не полагает ли он, будто Алиция своих гостей морит голодом, или привез это в подарок? Любую гадость скажу, все, что взбредет в голову, а потом еще и в книгу вставлю! И про Данию спрошу. Собирается ли он в подробностях описывать, как путешествовал по стране и тесно контактировал со шведами?
— Ну и послал бог гостей! — сердито фыркнула Мажена. — Только Мариана не хватает!
— Сплюнь ты это имя три раза через левое плечо и постучи по дереву, а то еще накличешь. В прошлом году я с ним столкнулась, к счастью ненадолго, перед самым отъездом, но и этого хватило.
— Мариана не знаю, — равнодушно заметила Эльжбета. — Это кто?
— Один молодой… — хором начали мы с Маженой, а потом каждая продолжила по-своему, и дебил столкнулся с кретином.
Я уступила право голоса Мажене.
— Ты бы видела, как он жрет! Недотепа, но только не насчет жратвы. Я конечно все понимаю, человек он молодой, лет двадцати, организм растущий, но он любой откормочной свиноферме сто очков вперед даст. Здесь у него сестра и зять, зять — датчанин, сестра тоже не дура, гонит его паршивой метлой, чтобы нашел работу. Только он и работа — понятия несовместимые. К Алиции пристал, чтобы нашла ему занятие, где денег побольше и можно не напрягаться. Просто тошно делается!
— Неужели составит конкуренцию нашему знатоку вин?
Смотрите-ка, что с Эльжбетой сделалось! Раньше бы поленилась комментировать профессиональные экзерсисы пана Вацлава в качестве сомелье, а теперь? Наверное, это Олаф на нее хорошо влияет.
Мажена, несмотря ни на что, сохранила здравую хозяйственную сметку.
— Кстати о Мариане, тьфу на него. Раз уж мы здесь, не купить ли чего из еды?
Чтобы вернуть себе душевное равновесие, мы подробно обсудили проблему продуктов и пришли к выводу, что Алиции придется открыть морозилку в ателье. А если окажется, что там одна-единственная баранья нога, о которой мне не раз случалось слышать, но видеть не доводилось и которая энтузиазма у меня не вызывала, что поделаешь, придется еще раз смотаться в магазин. Теперь же, без составленного лично хозяйкой списка, я рискнула купить только картошку и фрикадельки. А пан Буцкий будет лопать деликатесы только через мой труп!
Домой мы вернулись в крайне расстроенном состоянии, перед глазами у меня маячил мой собственный труп.
* * *— Явились не запылились! — приветствовала нас Алиция. — За смертью вас посылать.
По исключительной радушности встречи стало ясно, что хозяйка нами недовольна, но не так чтобы очень, и надобности маскировать свои чувства саблезубой улыбкой у нее пока не возникло. Причина же недовольства тоже легко угадывалась: мы бросили ее с Олафом и парой из Вероны, что исключало нормальный образ жизни. А она собиралась исследовать морозилку в ателье и никак не могла решить, что делать с этими козлом, капустой и волком? Здорово у меня здесь получилось, даже нетрудно догадаться, кто есть кто! Что ей оставалось делать? Призвать на помощь Олафа, а эту парочку оставить наедине? Взять с собой пана Вацлава, а Юлию бросить Олафу на растерзание? Так ведь пан Вацлав тут же примется восхищаться всем увиденным в ателье, а посмотреть там было на что…
С нашим возвращением проблема решилась сама собой. Алиция забрала с собой самую тупую в языковом отношении личность, то есть меня, и я впервые в жизни порадовалась, что не владею иностранными языками, о чем раньше всегда жалела. Восторгов с моей стороны хозяйка могла не опасаться, так как расставленную на большом столе керамику я частично уже видела, а свое мнение на предмет эстетических достоинств этих изделий держала при себе. Меня другое занимало.
Мы приступили к разбору завалов в морозилке.
— Ты мне вот что скажи, — напустилась я на подругу, принимая от нее таинственные, насмерть замороженные кусищи неизвестно чего в разных упаковках, — что ты делала, когда вы искали под юккой метки от ручек? Визжала и подпрыгивала?
— Сдурела? Зубами скрипела.
— Громко?
— У тебя, похоже, совсем с головой плохо. Я свои зубы берегу, они у меня почти все свои, кроме одного, но и к нему я очень привязана.
— И не слушала, что он говорил?
— Кто?
— Да этот Ромео, он же водолей, говорун, панголин, пустобрех…
— Губошлеп и дармоед… — подхватила Алиция. — Ты гляди! — язвительно продолжала она. — А я и не заметила, что побывала в такой большой компании! Положи это куда-нибудь, а то еще упустишь.
— А что ты ищешь-то?
— У меня где-то был замечательный кусок свинины, хочу запечь. А вы что купили?
— Фрикадельки.
— Замороженные?
— Нет, готовые, только разогреть. А еще хлеб, картошку и самый плохой сыр.
— Отлично. Фрокост[4] у нас есть…
— Да, и рыбу. Мы можем ее слопать на пару с Олафом.
— Вот и замечательно. А что они говорили?
— Кто?
— Ну, та компания…
— Я так и думала, что ты все мимо ушей пропустила. Ладно, проехали.
— А ты ему и поверила.
— Еще чего! Чтоб ты визжала и скакала? Вот настоящую истерику я у тебя видела, правда, всего только раз…
— Да ты что? — искренне изумилась подруга. — Когда?
— Когда ты думала, что Торстен сгорел вместе с твоей машиной.
— Точно, было такое. И как тебе зрелище?
— Впечатлило. Интересно, как ты эту свинину узнаешь?
— По упаковке. Она с розовой ленточкой. О, нашла!
Алиция с трудом разогнулась, потерла свою поясницу, затем снова нырнула в морозилку и извлекла очередную керамическую окаменелость с пришпандоренными остатками розового бантика.
Давно пора. В руках у меня накопилось полтонны ледышек, а задом я удерживала от падения еще столько же глубоко замороженных продуктов, сваленных как попало на стеллаж, и жалела, что отказалась от помощи пана Вацлава. В этом случае именно он рисковал бы отморозить филейные части тела, а не я. Подруга понемногу начала освобождать меня от тяжелой ноши.
— Эльжбета рассказала жуткие вещи, — сообщила я ей шепотом. — И велела тебе все повторить.
— А чего ты шепчешь? — удивилась Алиция.
— Чтобы не подслушали. Я не знаю, кто у тебя там наверху.
Алиция машинально попятилась на три шага и заглянула на лестницу.
— Не морочь мне голову. Оттуда ничего не слышно, а в салоне, я почти уверена, наш болтун распинается. Но там две разумные девушки, наверняка сообразят, что ты воспользуешься случаем?
— Ладно, только давай прячь свои стратегические запасы, а то у меня весь зад обледенел А кричать я все равно не буду, ты и шепот разберешь, у тебя слух, как у летучей мыши.
— Не у летучей мыши, а у змеи. Змея ни фига не видит, зато слышит и ощущает. Движение, к примеру.
— Температуру и тепло. Правильно?
— Правильно. Это и есть твои жуткости, про мышь и змею? — спросила Алиция.
— Нет, про Водолея. Эльжбета рассказала, что ее приятельница, племянница Марии Рохач, некая Магда, говорит, что он — лживая свинья. Подробности прямо сейчас будешь слушать?
Алиция освободила меня от последнего айсберга, сгребла кучу ледяных глыб из-за моей спины, закрыла морозилку и внимательно посмотрела на меня.
— Я Марию Рохач читаю и знаю, кто она. Ты хочешь сказать, что Эльжбета сообщила какие-то подробности? С ней что-то случилось?
Я отряхнула опилки, которые ровным слоем покрывали верхнюю полку стеллажа и успели уже примерзнуть к моей юбке, поднялась по лестнице на две ступеньки и подозрительно посмотрела наверх. Ничего подозрительного не обнаружилось.
