Маргарита Южина - Танец с граблями
– И еще, я не сказала вам самого главного, – понизила Дарья голос до шепота. – На Антона напали.
– Как это? – раскрыла рот Кира.
– Вот так. Его хотели заколоть! Шел вчера домой, и возле подъезда на него из-за кустов накинулся мужчина. Высокий, одетый в черную кожаную куртку, а остального муж не успел разглядеть. Антон говорит, что тот тип специально его поджидал, ну и… Две ножевые раны. Муж еле до дома доплелся, я сразу в «Скорую» позвонила, его всего перевязали, зашили. Сейчас он в больнице.
Такого поворота событий Кира не ожидала. Да еще и Кауров куда-то пропал!
– Вы, пожалуйста, помогите! – заломила руки Дарья. – Я знаю, от вас к нам мужчина приходил, я ему все рассказала, он даже записывал что-то. Умоляю, не бросайте поисков, я сколько хотите вам заплачу! У нас есть деньги. Только… вы же понимаете, теперь мне не на кого рассчитывать, раз с Антоном такое случилось… И вообще… Мне страшно – они утащили Диму, они… чего они от нас хотят? И кто они такие вообще?!
Ответить Кира не могла. Она только заверила женщину, что этого дела не оставит.
Возле двери Киру вновь поджидала Ирина.
– Ты чего, в своем садике стены караулила? Сколько можно трудиться? Так у тебя никогда личная жизнь не наладится! – сурово выговаривала она, проходя в комнату, а завидев собаку, воскликнула: – Ой! Кира, ты рехнулась, это совершенно точно. Зачем ты захламляешь свой быт кобелями?
Непонятно, каким образом, но попугай с собакой уже чувствовали себя совершенными друзьями: Архип ездил на доге верхом, и это нравилось птице куда больше, нежели самолично таскать хвост по полу.
– Ирочка, ты прямо как моя мама. Давай быстренько чаю попьем, и мне надо с Боссом погулять.
– Могу себе представить, что это за босс в детском саду! – фыркнула Ирочка. – Это ваша престарелая заведующая, что ли?
– Босс – это собака, – объясняла Кира, наливая подруге холодный чай – надо было бы вначале выгулять пса, а потом уже рассиживаться. Честно говоря, Кире сегодня надо было о многом подумать, и на болтовню с Ирочкой времени совсем не оставалось. – Ты помнишь, у меня мужчина сидел? Ну, тот, из ресторана? Так вот, это его дог. Сам он куда-то пропал, а собака его пока у меня.
– Ничего удивительного. Я так и думала, что он пропадет, – вальяжно расселась подруга и подливала не масло, а прямо-таки бензин в огонь. – Ты на него смотрела? Он же – во! Ричард Гир! Прическа, взгляд, ум, фигура! А ты? Сколько тебя переделывать можно?! Все, последний этап. Если ты не выпьешь вот это – я на тебя Сорокина натравлю, так и знай.
Сорокин был первым мужем Ирочки Петровой. При взгляде на него у девчонок начиналось повышенное слюноотделение, у женщин зрелого возраста сами собой подтягивались животы и разглаживались морщины. Одного взгляда было достаточно, чтобы влюбиться в Сорокина до помутнения разума, как в свое время Ирочка и сделала. Однако со второго взгляда дамы начинали прозревать, а с третьего их просто выворачивало наизнанку от одного его вида. Дело в том, что Сорокин был просто помешан на проблемах коррекции фигуры. Причем свою собственную он уже давно «допилил» до совершенства, и уже несколько лет пытался все остальное человечество вылепить по своему замыслу. Стоило только женщине необдуманно завести разговор о фигуре – и все, она пропадала. Сорокин не отойдет от нее, пока фигура не достигнет нужного ему результата. Он будет ходит за ней следом, ныть, вырывать булочки из ее рта, прерывать свидания, влезать в семейную жизнь, ссорить супругов, и даже раздражать начальство, пока несчастная не достигнет волшебных чисел – девяносто, шестьдесят, девяносто. Причем беременные женщины и дети – не исключение. Ирочка терпела его полтора года, и это был настоящий подвиг. И вот теперь она грозится натравить Сорокина на подругу!
– Давай, что там у тебя, – сдалась Кира.
– Это китайский чай. Нет-нет, это совершенно новый продукт, такого у нас еще не было. Слушай, Кира, результат поразительный! – верещала Ирочка, прикрывая глаза для большего эффекта. – Кира, ты не представляешь! Неделю не выходишь из туалета, зато когда выйдешь!.. Ну просто былинка! Я тебя уверяю! Результаты сказочные! Короче, так, вот тебе упаковка… Кстати, Морозова, учти, это кучу баксов стоит, и если не будешь его пить!..
– Да куда я денусь, – махнула рукой Кира. – Так, говоришь, неделю?
– Да-да, пить надо целый месяц. Короче, давай, влезай, – приказала Ирочка, притаскивая из комнаты напольные весы. Кира как можно аккуратнее взгромоздилась на прибор. Цифры не радовали. Подруга же злорадно потирала руки. – Ну? Видишь теперь? Короче, так, сейчас я побегу, а через неделю тебя проверю – на этих же самых весах. И если ты меня приятно не удивишь…
Подруга ринулась в коридор, подхватила одежду и унеслась, точно маленькое торнадо.
Кира с облегчением вздохнула, поглядела еще раз на цветастую коробочку и убрала ее в кухонный шкафчик, подальше от глаз. Потом загремела поводком и принялась снаряжать пса на прогулку.
Пока Босс на улице внимательно обнюхивал каждый пень, Кира думала про Каурова. Интересно, что же с ним могло произойти? А в том, что с ним приключилось несчастье, она уже не сомневалась. Хорошо, она немножко подождет, а потом кинется в милицию – хватит этого геройства.
Поздно вечером принеслась Маша.
– О! Ничего себе! У тебя, я смотрю, уже целый зоопарк! Здорово! А этот песик не кусается? – ткнула она пальцем в грустного Босса, а потом увидела Архипа. – Слушай, а ты умеешь цыплят делать? Кира! Ты представляешь, я тут Горемыкину встретила…
– Ты вчера рассказывала.
– Да? Не помню, – махнула рукой Маша и принялась вещать про свои очередные деяния.
Она вся так и рвалась на поиски преступников, но поскольку никто еще толком не знал, где эти преступники обретаются, Маша все свои силы бросила на больницу, где погиб несчастный Лешаков.
– Представляешь, я вчера всю ночь думала – кто мог ему капельницу подменить? И ведь преступнику надо же было именно там оказаться, когда свет вырубили! А сегодня прямо с утра опять направилась к этой бабусе, которая у меня колбасу принять соизволила. Бабушка заюлила, как уж на сковородке. Ну а я, ясное дело, жму – говори, бабуся, неровен час, самой плохо станет, а тут тебе тоже добрый человек капельницу поменяет, каково тебе будет в муках корчиться? Ну, и что ты думаешь?
– Что? Неужели сказала? – удивилась Кира.
– Не-а, не сказала, – печально скривилась Мария. – Представляешь, она мне говорит: знать, мол, ничего не знаю, а когда со мной чего произойдет, так я в другую больницу переберусь, нашим ни за что не доверюсь. Вот скажи, а?
– Знаешь, Маш, ты не ходи к той старушке, чего ты ей жизнь портишь? Ну сама подумай – что она тебе сказать может?
– Она должна проникнуться и помогать следствию, – упрямо выдохнула Мария.
– Как именно? Ну, о чем ты у нее спрашивала? Она же и в самом деле не знает – что тебе от нее нужно. Вопросы нужно задавать правильные. Вот она тебе скажет – давай, доченька, спрашивай, все скажу, и о чем ты у нее спросишь? Что может знать старушка, которая на передачках сидит?
Мария задумалась, но ненадолго. Похоже, умственные упражнения она считала лишней тратой времени.
– И что ты предлагаешь? О чем спросить-то надо?
Кира взяла листок и на первой странице нацарапала.
– Вот что нужно: во-первых, список всего медперсонала, который в то время работал, во-вторых, список больных, а в-третьих… Это, конечно, старушке нипочем не узнать: в-третьих, надо бы узнать – не было ли в это время у кого-нибудь посетителей? На первое время хватит, я так думаю. А вообще… может, мы вообще зря к Лешакову прицепились? Со мной, кстати, сама Дарья Ивановна Рускова нынче беседовала.
– Да что ты? – выдохнула Маша. – И что она говорит? Опять стращает?
– Наоборот, просит прощения. Она, дескать, в таком ужасном состоянии была… Обещала помочь, рассказать все, что нужно, только спрашивай.
– А ты?
– А я… А я что-то не очень ей верю. Понимаешь, у них там в семье такая ситуация… Дарья – основная кормилица, работает только она, Русков же Антон, сама понимаешь, поэт, личность творческая, сидит дома, воспитывает ребенка, Дарье это вроде бы очень нравится, и вообще… Семью она любит страстно, мужа обожает, не беда, что еще и Лешаков на всякий случай имелся… сына тоже лелеет, потому что родить сама она не сможет, и сын Антона ей как нельзя кстати. В общем, не семья, а бочка йода с ложкой меда.
– Ты думаешь… – попыталась Мария догадаться.
– Да я ничего не думаю! Только непонятно, зачем столько времени скрывать, что Димка ей не сын? И еще, самое главное – на Рускова было совершено нападение, его полоснули ножом, и теперь он лежит в больнице.
Мария вытаращила глаза и боялась даже дышать, чтобы ненароком не пропустить хоть слово. Потом она вывела:
– Надо брать Рускову! Это Дашенька тут мудрит – всю свою семью завалила, а теперь… а теперь… может жить, как ей хочется!
