Наталья Александрова - Бой с ленью
– Отчего же тогда такая разница в цене? – настойчиво спрашивал знакомый голос.
– Ну, дизайн у этих, на мой взгляд, получше, такая интересная форма… Хотя если вам нравятся круглые…
Ирина обошла стеллаж и осторожно выглянула. Рядом с симпатичной продавщицей стояла женщина и разглядывала ряды многочисленных кастрюль. Все кастрюли были дорогие, из нержавеющей стали, с двойным, а то и тройным дном. Были кастрюли большие и маленькие, блестящие и матовые, с металлическими и стеклянными крышками, с одной ручкой и с двумя, продавались они в наборах и в розницу – словом, в этом отделе было такое изобилие кастрюль, что неподготовленный человек терялся и мог ненадолго забыть, зачем он, собственно, сюда пришел. Правда, к женщине, похоже, это не относилось – судя по тону, она твердо знала чего хочет – купить кастрюли, причем самые лучшие.
У Ирины была только одна такая целеустремленная знакомая – Жанна Ташьян. И голос вроде бы ее… но сам облик, и потом, эти кастрюли… Перефразируя классика, можно сказать, что Жанна и кастрюли – две вещи несовместные.
В это время женщина повернулась, разглядывая некоторые образцы, и Ирина, увидев знакомый профиль, воскликнула:
– Жанка! Ты что тут делаешь?
Женщина посмотрела в ее сторону. Это точно была Жанна. Да полно, Жанна ли? Ирина не могла поверить собственным глазам. Где яркие, преимущественно красные костюмы очень смелых, даже вызывающих фасонов? Где неизменная принадлежность каждой деловой женщины – дорогой изящный портфель из кожи антилопы? Где туфли на умопомрачительно высоком каблуке? Где, наконец, тонны серебряных украшений, которые подруга навешивала на себя с упорством, достойным лучшего применения?
Ничего этого Ирина не увидела. Перед ней стояла женщина в романтическом наряде – что-то длинное, воздушное и развевающееся. Косметика дорогая, но не бросающаяся в глаза, в руках обычная дамская сумочка.
Узнав Ирину, Жанна не смогла совладать с собственным лицом, его так перекосило, что Ирина все поняла – подруга не хочет ее видеть. Но удивление было столь велико, что Ирина наступила на горло собственной тактичности и решила вызвать Жанну на разговор.
– Что ты тут делаешь? Выбираешь кастрюли кому-то в подарок? – полюбопытствовала она.
Жанна не ответила, но Ирина не отставала:
– Еле-еле тебя узнала. Ты решила сменить имидж? Откровенно говоря, давно пора, эти вызывающие костюмы тебя не слишком молодили… А уж про серебряные цепи я молчу…
Очевидно, Жанна опомнилась, потому что вдруг резко прижала Ирину к стеллажу.
– Слушай, что тебе от меня надо? – прошипела она. – Ты что – следишь за мной, что ли?
– Я? – изумилась Ирина. – Слежу? Да я в магазин зашла, за продуктами. Я, между прочим, тут живу рядом, ты не знала?
– Ну будь человеком, оставь меня в покое, – шипела Жанна, не слушая, – ну не могу я сейчас с вами возиться!
– Что значит возиться? – в свою очередь, рассердилась Ирина. – Когда это ты со мной возилась? А насчет Кати…
– Ты просила привести психиатра – я привела! – отрубила Жанна. – А то, что он Катьке не помог, так, может, это вообще не лечится!
– Да нет, тут другое, я думаю, что дело-то и вправду нечисто. – Ирина взяла себя в руки и говорила более рассудительно: – Знаешь, с нами столько всего произошло…
– Отстаньте все от меня! – рявкнула Жанна, повернулась на каблуках и пошла прочь, едва не своротив кастрюли с полки.
Теперь уже волком смотрела на Ирину продавщица, у которой сорвалась большая покупка.
– Черт знает что! – сказала Ирина. – Жанка совершенно обнаглела – так разговаривать! Но что все-таки с ней происходит? Неужели и правда влюбилась? Ну, если любовь так меняет человека, то зачем это все нужно?..
– Дама! – раздраженно перебила ее продавщица. – Вы так и будете стоять у кастрюль и разговаривать сами с собой?
– С таким отношением вы всех покупателей распугаете! – огрызнулась Ирина и пошла к кассам.
Валентина Васильевна Куропаткина в принципе жизнью своей была довольна. Еще бы ей не радоваться, когда судьба на закате жизни поднесла ей нежданный подарочек!
А все сынок Васенька – не зря растила, ночей не спала…
Поначалу-то ничего хорошего Валентина от сына не получала. Вырос Васенька, отслужил в армии, Валентина Васильевна ждала его с нетерпением, печку в избе побелила, полы суриком покрасила. Только не дождалась, потому что вместо сына получила письмо – так, мол, и так, не желаю, пишет сын, всю жизнь в грязи копаться, не вернусь в родную деревню. Это он, паршивец, так про землю свою кровную говорит – «в грязи»…
Очень обиделась тогда Валентина Васильевна на сына за то, что сам все решил, с ней не посоветовался, а еще больше за то, что перед подружками да соседками в неловкое положение поставил. А те-то уж поплясали на ее косточках – месяца три за спиной жужжали, как мухи навозные. Валентина знала, откуда ветер дул, – это Зинка Голощапова, подружка закадычная, старалась. Ляпнула ей Валентина сгоряча про письмо, она и разнесла по всей деревне, злыдня! И чего только не навыдумывала Зинка – и потому, мол, Васенька не вернулся, что порезал кого-то по пьяному делу и теперь на зоне мается. А назавтра новое сочинит – дескать, у Вальки сын служил в каких-то секретных войсках и заразился там какой-то непонятной болезнью, вирус называется. От этого, мол, вируса человек весь струпьями покрывается, потом они отваливаются, пока один скелет не останется. И теперь Василия изучают в секретной лаборатории, чтобы вакцину выработать, а то скоро все люди такими станут. Сколько раз Валентина с Зинкой на эту тему ругалась – не сосчитать, пару раз, стыдно сказать, до драки дело доходило.
Васеньке Валентина Васильевна про такое не писала, чтобы не позориться. Он тоже писал скупо, к празднику поздравление пришлет да денег сколько-то…
Время шло, а как стала Валентина Васильевна стареть да прихварывать – объявился Васенька. Оказалось, выучился он в городе, большим начальником стал. Приехал в деревню на черной машине с водителем, поглядел на домик старенький, на забор покосившийся и сказал:
– Собирай, мать, вещи, в город поедешь! Да много не бери, все новое купим!
И уехал. А через неделю приезжает один шофер Володя. Все нажитое Валентиной Васильевной в двух узлах уместилось. Валентина с соседками простилась сдержанно, на Зинку Голощапову даже не взглянула, села в машину и отбыла в город. А там Володя везет ее сразу на квартиру, вот эту. Оказалось, сын купил, на нее записал – живи, мать, и радуйся! Обстановка вся новая, плита электрическая, стиральная машина, пылесос опять же, и еще много всего, что Валентина Васильевна и трогать боится!
В спальне шкаф, а в нем одежды разной – в год не перемерить! Носи, сын говорит, и радуйся. Шуба цигейковая, пальто с чернобуркой, платок пуховый…
В первое время оробела Валентина Васильевна, а потом заскучала. Телевизор, конечно, он везде телевизор – включить его несложно, шестнадцать программ показывает, а все равно хочется перед соседками деревенскими в новом пальто пройтись, да чтобы Зинка Голощапова увидела, какие на ней сапожки… Но, видно, не судьба теперь им повстречаться.
И получается, что пальто с чернобуркой зря только в шкафу пылится, потому что надевать его Валентине Васильевне некуда. По городу гулять она не любит – машин боится. Продукты все шофер Володя привозит. А на лавочке со старушками сын строго-настрого сидеть запретил. Так и сказал: я, мать, большим человеком стал, работа у меня ответственная, ты не болтай там с соседками, кто да что…
Вот и выходит, что все у Валентины Васильевны есть, а тоска смертная. Невестка один раз приезжала – та еще мымра! Худая вся, как вобла, это у них в городе так принято, губы как поджала на пороге, глаза сощурила, так и сидела. Платье, конечно, на ней богатое, в ушах серьги дорогие, пахнет духовито, а виду никакого. Внуки учатся где-то далеко, вряд ли их бабушка увидит.
Сын навещает раз в неделю, чай с ней пьет, спрашивает, нет ли какой нужды. А какая у нее нужда? Главное, чтобы все здоровы были…
Вот и сегодня нарядилась Валентина Васильевна и села загодя на балконе сына ожидать. Поглядывает во двор, все видит – и подъезд собственный, и проезд, откуда машина сына вывернет. Однако рано еще, минут сорок ждать…
И видит вдруг Валентина Васильевна, что подъезжает к подъезду машина самого скромного вида. Водитель припарковал ее близко, как раз там, где шофер сына джип ставит. Опечалилась Валентина Васильевна: что за непорядок, сын приедет, рассердится, он не любит, когда, из машины выйдя, нужно пешком идти – опасается. Большой человек, работа ответственная, Валентине Васильевне объяснять не надо, не зря она телевизор целыми днями смотрит про ментов там или про агента национальной безопасности… Глядит она дальше, а водитель той машины из нее не выходит. Ну, понятное дело, ждет кого-то. А раз ждет, значит, недолго тут машина стоять будет, повеселела Валентина Васильевна.
