Татьяна Луганцева - Месть божьей коровки
– Не на этот раз, Цветкова, – ответил ей Лебедев, сам не радуясь своей миссии, – должен довести до твоего сведения, что только у тебя был повод, то есть мотив, убить ее.
– У меня?! – испугалась, что не расслышала, Яна. – С чего мне ее убивать?!
– А то ты не в курсе, Цветкова?
– Просветите, коль спрашиваю! – ответила Яна.
– В дачном доме было найдено завещание. Так вот, в нем единственной наследницей всего состояния являешься ты.
– Я?! – испугалась Яна.
– Ты, – спокойно повторил следователь.
– А какое у нее состояние? – деловито поинтересовалась Яна.
– Приличное. Дача в ближнем Подмосковье. Квартира в центре Москвы, где ты, между прочим, и проживаешь в последнее время.
– Ужасная квартира, – поделилась своими впечатлениями Яна.
– Не знаю, не знаю, в любом случае денег она стоит больших. Кроме того, два счета в банке на неприлично большую сумму.
– Суммы неприлично большими не бывают, – огрызнулась Яна.
– Я смотрю, Цветкова, тебя стала интересовать материальная сторона вопроса? – посмотрел на нее усталыми глазами Лебедев.
– Еще как! Я же – акула! У меня и муж бизнесмен, и променяла я его потом на князя. То есть мне мало денег, я еще и титул захотела! – распалялась Яна. – Не хочу быть столбовою дворянкою, хочу быть владычицей морскою, как там дальше? Так вот… В чем вы меня обвиняете? Ах да! Мне же пожилую женщину пришить, как не фиг делать, особенно из-за домика в Подмосковье! А потом на обгоревший, или какой там, не знаю, но думаю, что еще просветите, труп положить завещание. Просто так вот, сверху, как простыней накрыть. Мол, смотрите все, кому ее деньги достанутся! Так?! Что молчишь, Лебедев? В этом ты меня подозреваешь?!
– Цветкова, не кипятись, – более мягко сказал следователь.
– Как тут не кипятиться?!
– Я понимаю, но я же должен был отреагировать, поговорить с тобой. Конечно, я не думаю, что ты убийца, но если искать мотив, то он есть только у тебя.
– Да я в шоке!
– Ты что, не знала о завещании? – участливо посмотрел он на нее, и Яна стала узнавать старого доброго Лебедева.
– Конечно нет! Первый раз слышу. И еще раз говорю – я в шоке! Мы были не родственники и даже не очень близки, чтобы я вообще могла быть упомянута в документах по наследству, а не то чтобы быть главной наследницей.
– Единственной, – уточнил следователь.
– Вот-вот! О чем вообще может идти речь? Мы даже не соседи. Меня попросили несколько дней присмотреть за крысой, тьфу, собакой, похожей на крысу, и определили в наследницы, не ставя меня в известность. Милый Лебедев, ты же знаешь, что мне ничего не надо.
– Я знаю, ты обеспеченная женщина и плохо никому не делаешь, если не считать, что постоянно суешь нос не в свое дело.
– Это характер.
– Это твое хобби, Цветкова. И похоже, ты опять во что-то вляпалась.
– Вот это то, что я надеялась услышать!
– Только легче нам от этого не станет, – грустно развел руками Василий Николаевич.
– Но я не убивала ее, ты-то хоть мне веришь? – спросила Яна, хватая следователя за руку и прекращая отсчитывать свой бешеный ритм ногой.
– Я верю, – вполне честно ответил товарищ Лебедев, которому ничего и не оставалось, глядя в эти честные голубые глаза.
– Но все равно вынужден посадить в тюрьму? – спросила Яна, отрешенно маша рукой. – Да ты не тушуйся, друг. Я понимаю, работа!
– Почему в тюрьму? – удивился Лебедев.
– Как же, этот арест, привоз сюда, сухая конфиденциальная беседа, вернее, допрос, – перечисляла Яна.
Следователь расплылся в доброжелательной улыбке.
– О чем ты, дорогая? Это не арест и вовсе не допрос, так, беседа. А почему привезли сюда, так это я попросил, у меня нога в гипсе, я шататься по городу не могу, вот и вызвал тебя к себе. – Он закопошился, выдвинул из-за стола свою загипсованную ногу и предъявил Яне как вещественное доказательство.
– Ну, ты даешь, Лебедев! – Та откинулась на спинку стула. – Да если бы я была беременная, у меня выкидыш был бы! Надо же так напугать! Неужели нельзя было по-дружески позвонить, я сама бы примчалась по первому твоему зову, ты же знаешь?!
– Видишь ли, Цветкова… – заерзал на стуле следователь.
– Пока нет, но вся внимание.
– И так надо мной сотрудники, а что еще обиднее, подчиненные, подшучивают, что я у тебя под пятой, что я в тебя влюблен, и всякую там глупость…
– А это не так, Вася? – подмигнула ему Яна.
– Цветкова, прекрати! А еще подтрунивают: «А не взять ли тебе, Николаевич, эту дамочку к нам в штат? Все равно она участвует во всех расследованиях, которые ее касаются прямо или косвенно». Что мне им отвечать?
– Я не виновата, у меня такой характер. Я не могу оставаться в стороне.
– Вот-вот.
– Что – вот? Мне бы следователем пойти в свое время…
– Вот этого не надо! Слава богу, что следственное управление в свое время пронесло. Да и не прошли бы вы в школу милиции.
– Это еще почему? – возмутилась Яна. – Я неплохо училась! В основном гуманитарные предметы шли на отлично. Сочинения писала прекрасно, учительница говорила, что у меня воображение сильно развито, какие бы я строчила дела! Зачитались бы, – предалась воспоминаниям и фантазиям Яна.
– Я в этом и не сомневался, – пряча улыбку, ответил следователь.
– А вот с точными науками у меня были проблемки. На четверку, если спишу, и на трояк, если по существу. Ну не любила я алгебру! Она мне была неинтересна – голые цифры и уравнения, и все! Где тут разгуляться воображению?
– Я бы уточнил – больному воображению, – встрял Василий Николаевич, взлохматив пятерней свои жесткие черные волосы. – Не обижайся, Цветкова, но ты по своим склонностям больше похожа на сумасшедшую авторшу детективных романов, а не на следователя с логическим мышлением. Ведь точные науки – профилирующие при сдаче экзаменов в юридический вуз.
– Ой! Ой! Ой! – скривила личико Яна. – Это поэтому я бы не прошла по конкурсу?
– Нет, даже не поэтому, Цветкова, еще нужна физическая подготовка, а лучше всего иметь разряд по какому-нибудь виду спорта. Как у тебя с этим?
– Хреново, – согласилась Яна, – спорт – это одно из моих упущений в жизни.
– Плавание? – продолжал глумиться Лебедев.
– Плохо.
– Отжаться? Подтянуться?
– Ни одного раза! – уверенно заявила Яна.
– Ну, твои шансы – ноль!
– А ты и рад! – Яна показала язык и с укоризной посмотрела на следователя. – Вот зато ты у нас просто гений логического мышления?
– Ну да, вроде как…
– Ага! И чем ты занят, гений? Рассматриванием моих коленок? Угадала? Или сработало мое больное воображение?
Следователь внезапно даже для себя залился краской.
– Ага! Что-то я все-таки понимаю?
– Скорее – женская интуиция, – хмыкнул Василий.
– Вот и сейчас, как всегда, весь разговор сошел на мою персону. И знаешь почему? Потому что ты сам этого хочешь! Ты любишь говорить обо мне! Ты вырвал меня из постели, не дал толком позавтракать из-за того, чтобы снова унизить меня, что я не смогла бы стать следователем. А кого это волнует? Убили женщину! Вот о чем надо думать! А не обо мне! Вот женщины-следователи не пристают к своим допрашиваемым! – тряхнула длинным хвостом Яна.
– Ну ты, Цветкова, даешь! – с уважением протянул Василий, который никогда в жизни не позволил себе пристать к Яне или воспользоваться служебным положением в личных интересах. Правда, в последнее время он и не скрывал, что увлечен ею.
– Что? В точку попала? – спросила она, как бы случайно расстегивая верхнюю пуговицу блузки.
– Какое это имеет значение, Цветкова, если у меня хватает ума и логики, чтобы понять, что ты никогда не скажешь мне «да»? – спокойно сказал следователь, фактически признавшись, что влюблен в эту долговязую фантазерку.
Но Яна не стала торжествовать, и все по той же причине: действительно, он прав, «да» она сказала одному мужчине – Карлу Штольбергу, чешскому князю, так уж сложилась судьба. Надо отметить, что влюбилась она с первого взгляда. А когда первый раз увидела, то не знала, что Карл аристократ. Он в то время выгребал навоз из птичьих клеток. Влюбленность походила на разряд электричества или короткое замыкание, которое произросло в длинное, так сказать, в затяжное…
– Мне даже как-то стыдно, – задумалась Яна.
– Ты ни в чем не виновата, это я сам что-то напридумывал себе. Ругаю тебя, а сам рад каждой нашей встрече, – подал голос Лебедев.
– Да я не об этом! Проехали уже! – Яна смутилась. – Я о том, что не плачу от известия, что убили Изольду Игоревну. Она была все-таки моей знакомой, а я так черства…
– Вы не были близки, это нормально, – прокашлялся Василий Николаевич.
– Я очень сожалею, но слез нет, а по поводу завещания мне вообще сказать до сих пор нечего.
– Ну, если рассуждать здраво, то… а почему бы нет? Изольда Игоревна была подругой твоей матери, своей семьи и родственников у нее не было. А когда накопился капитал, она задумалась о наследниках и выбрала дочь своей подруги, не самый логичный вариант, но за неимением другого… – пожал плечами Василий Николаевич и, словив настороженный взгляд госпожи Цветковой, сразу же по телефону вызвал секретаря, коим оказалась приветливая девушка абсолютно без косметики на юном лице.
