Дарья Донцова - Завещание рождественской утки
– Ты не подумал, что Вера действительно испугана и ей необходима помощь? – взвилась я.
Валерий дернул плечом.
– Нет. Я знал: Верка манипуляторша, она может изобразить все что угодно. Я ей не перезвонил, и она сама в тот же день мне еще раз звякнула. Но неожиданно от жалобного хныканья перешла к угрозам, заявила: «Если не поможешь мне, я отправлю Инне интересные снимки, глянь в почте». Я открыл свой ящик и обомлел – гадина прислала нехилый компромат. А я понятия не имел, что она нас фоткала, и от злости голову потерял. Соединился с ней и велел: «Приезжай в кафе “Злая собака”. Сейчас же!» Еле-еле сдержался, чтобы ей по морде не вмазать, когда за столиком увидел. Сразу потребовал отдать компромат, а Вера стала оправдываться. Это звучало глупо: «Дорогой, я не собиралась тебя шантажировать, очень тоскую. На камеру нас записывала, потому что люблю одна в тишине смотреть, как занимаюсь сексом. Фото послала от отчаяния, мне и правда страшно. Я тебе сразу не сказала: я нашла в туалете мужские волосы. Или собачью шерсть. Побоялась про это сообщить. Вдруг… Нет, я не лгу! Господи, кто же ночью приходил, а? Да еще с собакой? Вдруг это он?» Бормочет, изображает, что ей плохо, глаза закатывает, тяжело дышит. А я сижу и думаю: «Дать ей прямо тут по физиономии или все-таки сдержаться? Чего ей от меня надо? Денег? Так ведь знает, что у меня пустые карманы. Значит, осталась без любовника, недотрах у бабы, вот и замутила заново песню, понадобился ей фаллоимитатор – позвала меня. Ничем Верка не больна, она здоровее лошади». А та сидит и ноет: «Он меня ненавидит! Наверное, еще жив! Приходил меня убить!»
Глава 13
– Кто – он? – тут же спросила я. – О какой болезни речь?
– Я задал те же вопросы, – сказал Валера, – но ответа не получил, Верка зарыдала, забормотала чушь про какого-то умершего ребенка. Ну просто Борис Годунов – «и мальчики кровавые в глазах…». На нас все посетители и работники кафе уставились, я ее увел оттуда. Мы сели в машину Филипповой, и тут она объявила: «Ты должен найти Аду Борисовну Хотенко. Она все расскажет. Я умру, если хоть слово скажу, сердце разорвется. Не могу вспоминать то, что случилось, до сих пор от страха леденею. Поговори прямо сейчас с Адой и позвони мне». Я спросил, кто такая Хотенко, но ответа не добился. Верка вдруг попросила: «Вон там магазин, купи скорей бутылку воды, иначе я в обморок грохнусь». Я вылез из машины, а она прокричала мне в спину: «Валера, забудь! Никакого мертвого мальчика не было, я сделала в пятнадцать лет аборт и долго мучилась совестью. Хотенко воспитательница детдома, где я жила, она мне помогла, тайком отвезла к гинекологу, вот и вся история. Обычная подростковая глупость, ничего криминального. Признаюсь, в первый раз я тоже соврала, попросила Сашу Невзорова меня с тобой познакомить, придумала, что в моем доме тайком незваный гость бродит. Ни тогда, ни сейчас никто у меня не шарился. Просто хотелось тебя вернуть, вот и придумала повод. Не сердись, милый, вспомни, как нам было хорошо и прости мне мое сумасбродство». Потом как газанула! Я ничего сказать не успел.
Пиратино на секунду замолчал, тяжело вздохнул, но тут же продолжил:
– Нет, ну не гадина ли, а? Устроила спектакль с истерикой, а когда поняла, что я не купился, назад отыграла. Я потом так злился! Ведь снимки Верка так и не вернула. Надо было мерзавке позвонить, но меня аж крючило всего от одной этой мысли. И вот четырнадцатого декабря, рано утром, она звякнула мне сама и завела: «Я не стерва, давай сегодня встретимся, отдам и снимки, и диск. Приезжай к девяти ко мне, выпьем вина. Если со мной что днем случится, допустим, я под машину попаду, знай: в туалетном столике в спальне устроен тайник, возьмешь там фотографии». А у меня, как назло, дел невпроворот, вечером с Инкой надо к теще на день рождения переться, вот я и сказал: «Сегодня не могу. Давай завтра пересечемся, спокойно поговорим». Филиппова заплакала, я повесил трубку. Подумал: «Идиот ты, Валера! Верка снова тебя вокруг пальца обвела – по-одному не вышло бывшего любовника к себе заманить, так по-другому получилось! Придется к ней шестнадцатого катить, чтобы фотки выцарапать».
Антонина от возмущения покраснела.
– Ты ни слова не сказал Олегу про свои отношения с Филипповой!
– Ага, покажи мне дурака, который бы развязал язык в такой ситуации… – огрызнулся Валерий.
– Если не ошибаюсь, то по закону тебя должны отстранить от дела как близкого знакомого жертвы, – не успокаивалась моя подруга.
– Нас и так всех вон послали, – буркнул Валерий.
– В смысле? – не поняла я. – У бригады забрали дело Филипповой?
Валера показал пальцем на компьютер Веры.
– Включи и увидишь новость. У депутата Хронова, главы оппозиции, сегодня вечером погиб сын, пятикурсник престижного вуза. Парень шлялся по клубам, баловался наркотой и переборщил с дозой. Банальный случай, он не первый мажор, которого мертвым со шприцем в руке нашли. Но Хронов сделал заявление: «Мой ребенок никогда не прикасался к стимуляторам, он отличник, спортсмен, гордость вуза и родителей. Мальчика убили те, кто хочет убрать меня с политической арены. Это заказ нынешней власти, которой я поперек горла встал». В Сети такое началось! Куприну позвонили с самого верха и велели: «Откладываешь все дела, ищешь того, кто парню путевку на тот свет выписал. У твоих ребят сейчас одна забота: младший Хронов».
– Здорово! – восхитилась Тонечка. – Хотя ничего нового. Помню, как пару лет назад в Москве убивали брюнеток, одетых в красное. Олег активно по делу работал, напал на след маньяка. И тут вдруг изнасиловали дочь известного телеведущего. Звезда экрана все полицейское руководство ночью из кровати выдернул. Олегу приказали на все дела наплевать, заниматься исключительно поисками обидчика девушки. Куприн насильника нашел, им оказался ее приятель. Но маньяк-то ушел! Сейчас история повторяется: о Филипповой и остальных забудут, чтобы опровергнуть заявление Хронова.
– Это политика, – мрачно буркнул Пиратино, – а мы люди подневольные, носим форму, подчиняемся вышестоящим чинам.
Я захлопала в ладоши.
– Отлично! Серийный убийца останется на свободе, и через год, пятнадцатого декабря, вы найдете еще один труп. Куприн и Пиратино вытащат из архива папки, сдуют с них пыль… Знаю, как некоторые следователи говорят: «Маловато у нас материала, чтобы поймать преступника, нужен еще один труп, может, тогда обнаружим неопровержимые улики». И вы получите новое убийство непременно. Валера, а если это окажется твоя близкая знакомая? Родственница? Инна? Тебе плевать на всех – на Крюкову, Щапову, Филиппову и на ту неизвестную, которой предстоит умереть через год? Представляешь, она где-то ходит, учится, работает, собирается замуж или родить ребенка, планирует свою жизнь, мечтает и не знает, что ей осталось быть на этом свете всего триста шестьдесят пять дней. А все потому, что следователь Пиратино, отказавшись искать маньяка, подписал несчастной смертный приговор.
– Заткнитесь! – заорал Валера. – Олегу мозг ешьте, он начальник, я лишь винтик в системе! У Куприна больше возможностей, к нему прислушиваются, а он не стал возражать тем, кто велел Хроновым заниматься. Я тут ни при чем!
– Ладно, Валера, – произнесла я, – мы с Тонечкой твоих генералов не боимся, сами разберемся. Про фото и диск никому не расскажем. Ты, конечно, мерзавец, но жаль Инну и ее будущего ребенка. Единственная просьба: найди нам Аду Борисовну Хотенко. И, пожалуйста, узнай, почему Вера попала в детдом, кто ее родители, где они.
– Это уже два задания, – фыркнул следователь.
Тонечка поднялась.
– Пошли, Вилка, у нас есть другие возможности добыть информацию.
– Я все сделаю, – быстро пообещал Пиратино. – А вы навсегда оставите меня в покое, о’кей? Вообще-то, девушки, лучше вам не играть в великих детективов, это может плохо закончиться.
Антонина, никак не реагируя на его последнее замечание, пошла к двери. Я встала, сделала шаг, почувствовала резкую боль в пояснице и невольно вскрикнула.
Подруга обернулась.
– Что случилось?
– Такое ощущение, будто мне в спину в районе талии воткнули острый нож, – пожаловалась я, пытаясь выпрямиться.
– На сквозняке посидела, вот и прострелило, – поставил диагноз Пиратино. – Радикулит голову поднял или старческий артрит на барабане играет.
Последние слова возмутили меня до глубины души.
– Мне до старости еще лет пятьдесят жить! Просто я неудачно повернулась.
– И до сих пор назад не развернешься, стоишь в позе буквы «зю», – развеселился Индюкович.
Я прикусила губу и, стараясь держаться прямо, покинула спальню Веры.
– Как поступим? – деловито осведомилась Тоня, когда мы выехали на шоссе.
– Если Валерий не обманет и добудет адрес Хотенко, поеду к ней. А ты, используя служебное положение, попытайся разузнать побольше о Щаповой и Крюковой. Для начала обязательно вызови на разговор Михаила, – велела я. – Но главное сейчас – найти воспитательницу. Да, в первый раз, узнав от Александра Невзорова про симпатичного полицейского, который ушел от жены, Вера Филиппова живенько придумала повод для знакомства с ним. Но во второй раз она бы не стала использовать ту же приманку. Она обладала буйной фантазией, изобрела бы нечто новенькое. Нет, судьба зло с ней пошутила, и ложь, сказанная ранее, материализовалась – в дом Веры действительно проник чужой. Думаю, она и правда испугалась до предела. Она попросила помощи у Пиратино и проболталась про Аду Борисовну и какого-то умершего мальчика. Но потом быстро опомнилась и дала задний ход. На мой взгляд, история про сделанный в пятнадцать лет аборт – спешная и не совсем удачная выдумка, таким образом Вера пыталась отвлечь внимание Валерия от своих прежних слов. Она случайно выболтала какую-то тайну и окончательно потеряла голову. Может, тот ребенок как-то связан с убийством Филипповой?
