Дарья Калинина - 101 способ попасть в рай
Глава шестая
Немного придя в себя от первого шока и усилием воли подавив в себе инстинктивное желание бежать куда подальше, Мариша обрела способность здраво рассуждать:
— Итак, тело Галки находится в квартире у Сенечки. Самого Сенечки тут нет и в помине. Ключей от квартиры в сумочке убитой тоже нет. Напрашивается вывод, что тело тут появилось не само по себе, а в сопровождении хозяина квартиры.
И Мариша задумалась. С какой стати Сенечке было оставлять у себя дома тело убитой им девушки? Или он собирался его поздней вынести и перепрятать? Но, честное слово, следовало бы ему с этим поторопиться. Дни стояли теплые. А днем мотаться по городу на чужой машине с трупом в багажнике — дело рискованное.
— Почему же он ее не вынес еще этой ночью? — задумалась Мариша.
В том, что Галка мертва уже не первый час, Мариша была твердо убеждена. Девушка уже успела совсем остыть, но утром солнце светило в окно кухни Сениной квартиры по-летнему жарко, значит, убили ее еще ночью. То есть с момента ее смерти прошло уже порядочно времени.
— Ой, как мне это все не нравится! — пробормотала Мариша. — Просто жуть! Теперь и я стала главной свидетельницей в деле об убийстве. Ох, как нехорошо!
Но выхода не было, следовало звонить в милицию и сообщить им о неприятной находке. Как Мариша уже успела выяснить, телефона в квартире Сенечки не наблюдалось. А звонить со своей трубки Марише ужасно не хотелось. Кто их знает, этих ментов. Может, уже насобачились пеленговать и номера сотовых телефонов. А Маришин телефон был подарен ей Смайлом, куплен на его же паспорт. И впутывать мужа в очередную историю с трупом Мариша не согласилась бы ни за какие коврижки. Слишком уж он болезненно реагировал на подобные передряги. Поэтому она приняла решение бежать из этой квартиры и позвонить в милицию с какого-нибудь городского телефона-автомата.
Осторожно обтерев носовым платком балконную дверь и вообще все предметы, которые она в квартире Сенечки трогала руками, Мариша обернула тем же носовым платком дверную ручку и вышла из квартиры. Открыв дверь, она тут же наткнулась на старушонку, словно бы поджидавшую ее у дверей. Увидев Маришу, появившуюся из запертой квартиры, сумасшедшая старушка ничуть не удивилась, а даже обрадовалась:
— Доченька! А ключ-то! Возьми ключик-то! Нашелся он! У меня в буфете лежал, а я и запамятовала.
И старушка, радостно улыбаясь, попыталась всучить Марише крохотный витой ключик, должно быть, от платяного шкафа или какого-нибудь мебельного ящика комода позапрошлого века. К железной двери он решительно никак не подходил. Так что и от второго ключа, предложенного ей заботливой старушкой, Мариша попросту отмахнулась. Плотно прикрыла за собой дверь и уже принялась спускаться по лестнице, как вдруг ей пришла в голову одна мысль: неужто бабку, которая явно не в себе, родственники оставляют на целый день одну? Это же она и дом поджечь может или с собой чего-нибудь учудить.
И Мариша вернулась к старушке. Та все еще маячила в дверях своей квартиры.
— Бабушка, а вы дома одна? — осторожно поинтересовалась Мариша.
— С Нинкой, — сказала старушка. — Дочка она моя.
— Можно с ней поговорить?
— А чего же, проходи, — не выразила удивления бабулька.
Мариша зашла в тесную прихожую, заставленную лыжами, коробками с каким-то тряпьем и разнокалиберной обувью большой и не слишком аккуратной семьи. Была тут и вешалка с одеждой. Зимние пальто с куцыми воротниками, засаленные куртки и грязные рабочие комбинезоны были навешаны такой кучей, что напоминали один большой и неопрятный сугроб. Было просто удивительно, что под этой тяжестью вешалка еще не обломилась и не рухнула. Пройдя дальше, Мариша обнаружила довольно тщедушную девчонку лет пятнадцати, читающую у окна какую-то книгу. На голове у нее были надеты наушники, и девчонка в такт музыке отбивала ногой ритм. На весь остальной мир она не обращала ровным счетом никакого внимания. Несколько удивившись, что у ветхой старушки оказалась такая молодая дочь, Мариша дернула девицу за наушник.
— Нина! — позвала она.
— А? Чего? — всполошилась та, увидев перед собой незнакомую женщину в разорванной на груди кофточке и со свежим синяком на подбородке. — Где она? Где мать?
— Там! — неопределенно ткнула рукой Мариша в сторону выхода.
— Ой, батюшки, зачиталась! — всполошилась девица. — Бабка-то где? Сбежала небось? Ой, задаст мне сейчас маманька. И чего она среди дня с работы приперлась? Случилось чего?
И девица рысью потрусила в прихожую. Там она обнаружила бабку.
— Чего ты тут ключами трясешь? — заорала девица так, что было слышно во всем доме. — А?
Но бабулька к такому обращению, похоже, привыкла. Во всяком случае, она ничуть не испугалась. И с достоинством ответила:
— Ключи ищу.
— Зачем тебе ключи, горе ты мое? — застонала девица. — Иди в кухню. Скушай рогалик. Я тебе свой оставила. С молоком, как ты любишь.
Упоминание о рогалике сделало свое дело. Бабка резво потрусила на кухню, а девчонка вернулась в комнату.
— А вы-то кто? — спросила она. — Чего вы меня напугали?
— Я тебя не пугала, — отказалась Мариша.
— Ну да! — хмыкнула девчонка. — Заорали над ухом: «Нина! Нина!» Я уж думала, мать с работы вернулась.
— А разве Нина — это не ты?
— Вот еще! С чего вы взяли?
— Бабушка сказала, — растерянно ответила Мариша.
— Бабушка! Ну дела! — расхохоталась девчонка. — Вы бы ее больше слушали. Она вообще из ума выжила. Меня то за мою мать принимает, то за сестру-покойницу, то, вообще обидно, за свою какую-то дальнюю внучатую племянницу.
— А почему обидно?
— Ну как же? Всех помнит, а меня, ее единственную внучку, — нет. Хотя кто с ней возится чаще всех? Я! Вот и сегодня в школу не пошла. Нужно кому-то с бабкой сидеть. Сижу, учебник читаю, а тут вы над ухом как заорете! Я чуть от неожиданности не описалась.
Только сейчас Мариша обнаружила, что книга в руках девицы была учебником истории.
— Меня Ликой зовут, — сказала девчонка. — Вообще-то я Анжелика, но, по-моему, это полный отстой. Лучше бы уж Ленкой назвали.
Мариша еще помнила времена, когда это имя считалось очень модным. Особенно модным оно было, когда впервые на русском языке вышла книга, а затем и фильм о приключениях страстной и непоседливой блондинки-француженки. Должно быть, родители Анжелики считали, что здорово угадали, назвав этим именем свою малютку. Но мода так быстротечна…
— Слушай, а ты все время дома сидишь? — спросила у нее Мариша.
— Не все время, — поправила ее Лика. — Иногда брат с бабкой остается. Иногда мать. А сегодня мне пришлось. У брата опрос какой-то в школе, он к нему всю неделю готовился. А у меня сегодня всего три урока, а потом физкультура. Так что, если пропущу, ничего страшного. Мама записку накатает. У меня в школе знают, что у нас такая ситуация с бабкой. У нашей классной у самой свекровь своим маразмом всю семью до самой смерти третировала, так что…
— Соседа своего видела сегодня? — перебила ее разглагольствования Мариша. — Сеню?
— Не-а! — немного подумав, ответила Лика. — Сегодня не видела. Он обычно, когда заявляется, колонки свои включает, у нас стены вибрируют. Так что его трудно не заметить. Он вчера был.
— Один?
— А с кем ему еще быть? — удивилась Лика. — Мерзкий он, так что один живет. Да у него квартирка-то крохотная. Там только одному места и хватает. А ты кто? — вдруг спохватилась она. — Любовница его? Следишь за ним, да? Ревнуешь?
— Да, — солгала Мариша.
— Ну и дура! — резюмировала Лика. — Твой Сенечка никого, кроме себя, не любит и никогда любить не будет. Это уж я тебе точно говорю. Я таких типов хорошо изучила. А Сеню вообще вдоль и поперек знаю.
Мариша покосилась на малолетнюю шмакодявку, дающую ей советы, но только зубами скрипнула. Как говорится, назвалась груздем, полезай в кузов.
— Ты права! — вздохнула она, обращаясь к Лике. — Но что же мне делать?
— А ничего, — небрежно бросила Лика. — Другого парня себе найдешь. А Сеньку забудь. Гнилой парень, сразу тебе скажу. И на руку нечист. Вот машину у него видела? Дорогая?
— Ну да, — кивнула Мариша. — «Мерседес».
— Не его! — решительно помотала головой Лика. — А перед этим «Крайслер» у него был. А еще раньше вообще джип огромный. Красивый — страсть! Как катафалк черный и блестит.
— Ой! — содрогнулась Мариша.
— Так вот, — продолжила Лика, не обращая внимания на ее реакцию, — мы сначала тоже рты разинули, когда Сенечка наш милый вдруг на дорогущей машине прикатил. А через неделю — на другой. А потом на третьей, четвертой, пятой…
Где-то на шестой или седьмой машине, которая сменилась у Сенечки, все семейство Лики смекнуло, что дело тут нечисто. Но особой дружбы с милицией мать Лики никогда не водила по причине того, что ее родной муж и родной старший брат сидели в местах не столь отдаленных за вооруженный грабеж ближайшего ларька и нападение на милиционера из их же районного отделения милиции. За украденный мужиками ящик водки и закуску в виде двух банок шпрот им дали по десять лет. А все потому, что папаша Лики извлек из кармана перочинный нож, собираясь прямо на улице открыть шпроты себе на закуску. Как на грех, в этот момент к ним подвалили менты. Папаша, сообразив, что водку и закуску у него сейчас отнимут, начал отбиваться. Во время драки один из ментов схватился за лезвие перочинного ножа, порезав себе руку. В общем, в милицию мать Лики не пошла, но к Сенечке наведалась.
