Валентина Андреева - Праздник покойной души
Людмила ничего не говорила, только головой кивала, пока Нэнси ей про мои успехи в области банковского дела заливала. Охренеть можно! Я тоже молчал. Столбняк напал. Одна Нэнси, забыв про покойную бабулю, соловьем разливалась о том, что мы с ней решили пожениться, поэтому она ставит мать перед фактом: отныне я буду проживать вместе с ними в квартире. Людмила кривовато так улыбнулась и сказала: конечно, мол. Раз такое дело. Ей давно Москва надоела. Она всю жизнь мечтала жить за городом… И все! Представляете? Все!!! Ни одного упрека! Да что там! – Влад пнул босой ногой опять слетевший с нее тапочек, и он, ловко угодив в открытую дверь, с громким шлепком врезался в стену. – Ну не дает возможности все объяснить! На телефонные звонки не отвечает, дверь на даче не открывает… Заявился к ней в магазин, так она залепила, что ничего не хочет слышать. И вообще, ей все равно, она замуж за своего бывшего мужа собирается и просит специалиста по банковскому делу ее не компрометировать… Ч-черт! А теперь вот еще за Маринку волнуется! Можно представить, за кого она меня принимает!
– За жениха своей дочери, – подсказала я, удивляясь тому, что Влад сам не додумался.
– Да на кой хрен ее дочь мне сдалась?! – буквально из глубины души выкрикнул Влад и уставился на нас в ожидания ответа.
– Тупой, что ли? – удивилась Наташка. – А сам не догадываешься, на кой хрен? Для создания семьи, ячейки общества…
Влад захохотал. Я нервно подхихикнула, насмешив этим Наташку. Она пару раз гоготнула, и мы успокоились. В отличие от Влада. Он не просто смеялся. Его прямо-таки трясло и корежило в унисон собственному дикому хохоту с повизгиваниями и похрюкиваниями. При этом Влад был настолько поглощен собственным сольным выступлением, что не обращал внимания на наши переговоры.
– У него истерика! – определила Наташка. – Надо же! Не иначе как спонтанно обрадовался перспективе создания семьи. Дай ему по башке вазочкой. Пусть успокоится. Радоваться надо осознанно.
– Сама дай. Рядом с тобой холодильник. Возьми что-нибудь оттуда и тресни. В вазочке конфеты.
– Самое оно! Подсластишь удар. И потом, ты ближе сидишь…
– А ты опять худеть собиралась. Тебе больше двигаться надо, лишних пару шагов пробежишься… И знаешь, что-то мне подсказывает: после нанесенного ему удара по башке мы с тобой вряд ли сможем увидеть положительный результат.
– Вечно мне выпадает черная работа, – проворчала Наташка, осторожно встала и боком, с опаской, приблизилась к холодильнику. Можно было и не проявлять осторожности. Вынеси мы из кухни агрегат целиком, Влад оставил бы это без внимания. Веселился сам с собой, до упаду.
Наташка выволокла из холодильника полбатона сырокопченой колбасы, соразмерила его с мотающейся головой стриптизера и вернула на место. Потом ее словно осенило. В руках у подруги оказалась бутылка розового шампанского, она капитально ее потрясла и принялась открывать. Я в ужасе зажала уши…
Такой залп вполне можно было принять за террористический акт. Пробка со свистом пролетела мимо меня, врезалась в оконный переплет, срикошетила опять же в мою сторону – я вовремя пригнулась, уронив с полки вазочку с засохшими цветами, и влетела в открытую дверцу холодильника. Там и осталась – Наташка мгновенно лягнула дверцу ногой, она и захлопнулась.
Истерический смех стриптизера был сразу подавлен мощной струей благородного пенистого напитка. Он отфыркивался и отплевывался. Совсем как я. Ибо часть шампанского досталась мне. Траектория направленности хмельной струи изменилась как раз в тот момент, когда Наташка ногой закрывала холодильник, но напор был уже не тот. Он даже не смыл букетик засохших ландышей, ставших сомнительным украшением моего правого уха. Я успела подумать, что ландыши занесены в Красную книгу и что стояли они в вазочке месяцев восемь, дожидаясь своего часа оказаться в мусорном ведре. Вазочка, увы, разбилась. Не об мою голову – о плитки пола. Об голову только споткнулась.
– О как! – удивилась Наташка результатам своего вмешательства. – Ну, будем здоровы! – и отправила пустую бутылку в холодильник, мотивировав это тем, что там ее пробка дожидается.
– Зачем? Что это было? – хрипло поинтересовался Влад, растопыренными пальцами стряхивая с лица излишки пенистой влаги.
– Не знаю, – искренне призналась Наташка. – Я этикетку не смотрела. Тебе лучше знать. Уж очень страшно ты ржал… Помнишь? Про семью с ячейкой…
– А-а-а… Да. Там, в ванной, розовое полотенце. Я его перед вашим приходом повесил. Как чувствовал. Надо же! Ячейка общества!
Я уже поднялась с намерением проследовать в ванную, когда меня остановили слова Влада:
– Да у Нэнси этих ячеек… Сплошная сотовая связь. С любым подвернувшимся мужиком. Гражданскими браками, на денек-другой. Не успеваю разводить!
– Почему же тогда здесь живешь? – притормозила я, вручая Наташке засохший букет, пропитанный ароматом шампанского. Капли напитка методично стекали с волос на одежду и место моей временной парковки.
– Выполняю функции охранника и вышибалы. Ты бы поторопилась, а?
– Не видишь, она наслаждается, – не преминула заметить Наташка. – Ванна из шампанского – это дурной вкус. Да и утонуть можно. А вот душ…
Дальнейшее я уже не слышала.
Вернувшись на кухню, обнаружила Наташку, пьющую кофе из огромного бокала.
– Присаживайся, – спокойно сказала она, – я тебе тоже налила. Влад сам о себе позаботится. Нам надо поторопиться. Пока ты отполаскивалась, ему позвонила Маринка. Во всяком случае, он так сказал. Ее надо откуда-то забрать. А как тебе удалось угадать, что ее нет дома?
– Элементарно. Мы так громко ломились в гости, что мертвый бы проснулся. Влад слегка и растерялся. Не был уверен в нашем знакомстве с Дашковскими, а также в наших исключительно добрых намерениях, поэтому и сделал вид, что не один дома. Мы ведь к тому моменту уже были в квартире, совсем в гостях. Рассчитывал – испугаемся, Маринка, мол, проснется и потребует вышвырнуть нас вон. Сам выкинуть не решался – а вдруг мы на самом деле полезные знакомые?
Проигнорировав предложенный кофе, я прошла к дивану и, включив в розетку фен, принялась сушить волосы, мечтая как можно скорее попасть домой. Свитер тоже нахлебался благородного напитка, запах от него шел мерзкий. Не выдержав липкой приставучести мокрой шерсти, я прошлепала в прихожую, стянула свитер, сунула его в свой пластиковый пакет и натянула на себя шубу.
– Ну ты, блин, как с панели! – прыснула Наташка, мигом уяснив ситуацию.
На секунду стало обидно, но доводы разума перевесили: состояние Влада в момент истерического хохота требовало неотложного вмешательства, но не бить же его по башке чайником.
– Что он еще успел сказать в свое оправдание по поводу проживания в этой квартире? – строго спросила я Наташку.
– Наш стриптизер теперь снимает здесь комнату. Официально платит за нее Маринке. Видятся они редко – днем он учится, она иногда – тоже. По вечерам, включая ночные часы, Влад вытанцовывает в своем стриптизбаре. В редкие, по его словам, часы свиданий вышвыривает из квартиры ее надоедливых друзей и подружек, которые не прочь погулять на халяву. Боюсь, что ребятки балуются не только спиртными напитками, но и наркотой. К тому же он контролирует процесс обучения Маринки в ее университете. Ты будешь смеяться, но Влад проживает здесь исключительно из-за Милочки и не оставляет намерений с ней объясниться. Через Маринку. Его самого обида гложет.
Я призадумалась. Странный способ оправдаться. Впрочем, кто может ему помешать надеяться на то, что Милка искренне поверит в его старания опекать ее великовозрастную дочь. Причем не в кровати. Правда, лично мне хочется в это верить. Вот только выяснить бы у него еще один момент…
Эта возможность предоставилась сразу: Влад как ошпаренный вылетел из ванной и понесся собираться. Я сразу поняла, что аудиенция окончена, сорвалась с места и полетела за ним. За мной неслась Наташка с недопитым кофе. Просто потому, что не поняла, что случилось.
Как оказалось, Влад обитал в бывшей комнате Натальи, не вызвав у нее восторга по этому поводу. Дверь была приоткрыта, и до наших ушей долетали чертыхания стриптизера по поводу «этой сволочи».
Я проорала из-за двери как можно громче:
– Влад, а зачем ты приезжал к Людмиле в ночь с воскресенья на понедельник?
В комнате что-то грохнуло, потом стало тихо. Мы с Наташкой, вытаращившись друг на друга, недоуменно прислушались, не решаясь войти. Вдруг появился стриптизер в более раздетом виде, чем я под своей шубой?
Он не сразу появился перед нами. Причем бесшумно, напугав нас этим до крайности. Лицо у него было странно вытянувшееся и на редкость идиотское. Наташка ойкнула и пролила кофе на ковровое покрытие, я просто замерла. Боюсь, что с не менее идиотским выражением лица.
– С чего вы взяли, что я в эту ночь ездил к Людмиле Станиславовне? – спокойно спросил он. И медленно, отделяя одно слово от другого, как будто вколачивал их в наши умные головы, добавил: – Я к ней не ездил. Я в эту ночь работал, потом поехал домой. Это могут подтвердить на работе и сама Марина…
