Фредерик Дар - Это проклятое ремесло.
Утомленный этой мурой для старичков-пенсионеров, я отложил газету и снова стал ждать. В нашей профессии хуже всего влияет на нервную систему ожидание! Часами, днями, ночами надо сохранять неподвижность, частенько — вы в этом убедились — в очень неудобных позах, ждать кого-то или чего-то...
Это бутерброд с маразмом!
Но на этот раз у меня не было времени собирать грибы под соснами. Через четверть часа после открытия банка американский светло-зеленый лимузин, хромированный, как краны в ванной комнате, остановился перед входом. Мой друг Матиас вышел из него. Я не ошибся в своих предположениях: Грета сопровождала его. Ее внимание шло дальше — она держала его под ручку. Оба скрылись в чреве здания.
Сердце мое стукнуло всего один раз. Я подскочил, как ужаленный. Матиаса надо спасать. Бабенка будет его ублажать, пока он не получит деньги. Только после этого он уже не сможет связаться с посольством Франции. Сучка урвет большую часть «капусты». Я должен вмешаться.
Я быстро принимаю решения... Я рассчитался, подошел к лимузину, открыл заднюю дверцу и распластался на полу. На сиденье лежали чемоданы. Прекрасная ширма. Я натянул их немного на себя, чтобы укрыться. По-моему, снаружи меня не увидать, по крайней мере, если не слишком приглядываться.
Чемоданы навели меня на мысль, что Грета готовится быстро-быстро смотаться из страны. Я попал как пчела на цветок. Прошло уже порядком времени, я дышал с трудом, но мужественно переносил неудобства. Наконец передняя дверь открылась, и парочка заняла свои места. Грета с облегчением вздохнула.
— Ты знаешь, я очень боялась, — проговорила она. — Теперь я могу в этом признаться...
Автомобиль тронулся... Они ехали слишком быстро для центра города.
— Боялась чего? — спросил Матиас.
— Что типы из твоей сети предупредят кредитора и он отзовет чек. Риск был большой. Он засмеялся, и у меня пошли мурашки по спине я не узнал его смеха.
— Кто не рискует, тот не выигрывает. Я тоже боялся, что слишком поздно для получения денег. Хорошо еще, что этот дремучий идиот пришел и сам отдал мне чек!
Они оба расхохотались.
— Это действительно невообразимый случай, — чирикала эта дочь проститутки. — Он убежал из тюрьмы, пренебрег опасностью, чтобы принести нам то, что мы уже не надеялись отыскать.
Что вы скажете об этом, ребята? Бывают же сюрпризы в жизни! Но как этот — редко! Чертов Матиас, смотри у меня! Вот так, он поимел меня. И Старика поимел, что не так уж просто, поверьте мне!
Теперь я полностью понял всю комбинацию. От людей из сети Мохари он узнал, что Влефта путешествует с фондами... Естественно, ведь парни из сети доверяли ему. Только Матиас втихаря крутил большую любовь с Гретой и готовил страшный удар. Он не мог сам со своими людьми обокрасть и убить Влефту, так как сеть провела бы расследование и нашла бы это весьма странным. У него появилась идея вызвать кого-нибудь из французской службы. Он связался со Стариком, а тот послал меня. В итоге я был встречен Гретой и привезен в снятый по случаю дом. Да, понятно... Очень хорошо понятно... Меня не отравили. Она просто дала мне сильную дозу снотворного.
Влефту должны были привезти в дом. Там его убили бы из моего пистолета, вот почему он остался у меня. Было необходимо, чтобы я был жив, когда предупрежденная полиция нашла бы меня рядом с трупом, накачанным виски, с оружием в руках... Никто меня не видел, никто меня не знает... Двум проходимцам было приказано нафаршировать албанца и отобрать у него документы. Матиас и его красотка получали по чеку. А после мой дружок Матиас спокойно продолжал бы свою деятельность, получал бы поздравления и благодарности сохранял за собой оба поста....
У меня затекли конечности. Мы уже выехали за город, я ощущал это по скорости и по шуму ветра, рассекаемого лобовым стеклом.
— Ты думаешь, благоразумно смыться в Германию? — спросил Матиас.
— Конечно. Когда станет известно, что ты получил по чеку и не явился во французское посольство, они поймут твою роль... Мы должны доехать до Гамбурга... Оттуда мы сядем на пароход в Соединенные Штаты без проблем, вот увидишь!
Держа револьвер в руке, я резко выпрямился, как черт из коробочки.
— Вы берете пассажиров?
Матиас вильнул в сторону, а блондинка вскрикнула. В зеркало заднего вида я заметил, как побелело лицо моего коллеги. Мы проезжали вдоль пихтового леса. Надпись на обочине предупреждала автомобилистов быть внимательней к косулям.
— Остановись, Матиас!
Он затормозил и остановился на обочине. Его руки дрожали.
— Лапы вверх, вы оба!
Они подчинились.
— Матиас, — сказал я ему, — когда выбираешь такую профессию, как наша, надо забыть про деньги или сгоришь. Это святое, третьего не дано, ты понимаешь?
Он выругался. — Брат-греховодник с проповедью о честности!
— Матиас, ты более мерзок, чем последний отброс, который когда-либо попадал в мусорный контейнер... Глупец и подлец! Кретин и пройдоха!
— Эй, достаточно!
— Только ты встретил неожиданное препятствие, мой малыш! Я не гений, но умею делать дело, знаю свое ремесло, это заменяет...
Грета опустила руку. Из кармана на дверце авто она выхватила оружие. У меня вырвалось ругательство, мой револьвер пролаял. Пуля прошла сквозь висок и разбила боковое стекло. Тело женщины медленно клонилось к Матиасу... Неожиданно он стал жалким, бледным, размякшим. Я посмотрел на него с сожалением...
— Ты решил, что обвел меня вокруг пальца? Ты хотел воспользоваться мной как козлом отпущения?
Он ничего не отвечал.
— Иди, выходи отсюда...
— Что ты собираешься делать, Сан Антонио? — пробормотал он.
— Вытаскивай мадам. Опасно держать ее в машине.
Он пытался прочесть мои намерения на моем лице, но встретил лишь непроницаемый взгляд.
— Давай, быстро, я спешу! Бери свою кралю и неси в лес, пока никого нет.
Он подчинился.
— Не вздумай бежать, Матиас, пуля догонит! И не пытайся полезть за своей пушкой — я стреляю быстрее тебя.
Он вышел из машины, я следовал за ним по пятам. Он открыл дверцу и вытащил Грету. Слезы текли по его безжизненному лицу.
— Ты ее любил по-настоящему?
— Да, Сан Антонио. Это все она придумала, я просто потерял голову.
— Хорошо. Хватай ее и иди!
Он взял ее на руки без отвращения, не как труп, а как любимую женщину....
Мы пошли по дикому папоротнику... Углубились в сырую темноту леса. Размытый мерзкий голубоватый церковный свет царил в чаще. В десяти метрах я увидел просеку.
— Положи ее там, Матиас.
Он шагал пошатываясь, медленно опустился на колени и положил ее у кустарника, покрытого каплями росы. Затем он выпрямился, нерешительный, опустив руки и приоткрыв рот. Он смотрел на меня. Я стоял напротив, прижимая револьвер к бедру...
— Что ты будешь делать теперь? — спросил он безжизненным голосом.
Я вздохнул, горло пересохло.
— А что ты хочешь, чтобы я сделал? Я жал на гашетку, пока магазин не опустел. Затем я бросил оружие на тело Матиаса, содрогавшееся в кустах ежевики. Опустив голову я вернулся к машине. Я проверил, там миллион и таможенные документы и сел за руль. На сердце у меня была тяжесть...
У американского лимузина была автоматическая коробка передач. Я тронулся совсем медленно. В этом лесу было прохладно... Но не как в церкви, а как в склепе. Я ехал не торопясь, как человек, который закончил свою работу и которому некуда спешить. А моя работа была изнурительной, угнетающей!
Тут и там эмалированные щиты вновь и внювь призывали пожалеть косуль. Я с грустью смотрел на них. Люди в Швейцарии очень добры к животным. Это и понятно, швейцарские друзья, — я буду очень внимателен к косулям!
Примечания
1
Я искренний человек. Иногда блефую, но это для поэзии, для красоты. Я сделаю вам публичное признание, открою правду во всей ее красе: я никогда не видел турка за едой.
2
Конечно (англ.)
3
Поскольку (англ.)
