Кэрол Дуглас - Крадущийся кот
— Привет, — так неоригинально начал он знакомство. — Ты новенькая?
— Угу.
— Не тушуйся, крошка. Найди себе свободное местечко и приступай к работе.
— Я уже. Я занимаюсь пиаром конкурса, так что хожу вот… пытаюсь проникнуться… м-м-м… духом… Короче, изучаю участников.
— Отлично, — он ухмылялся, глядя на нее сверху вниз и преграждая путь своим умопомрачительно накачаным голым торсом — ни обойти, ни объехать. Поблизости у кого-то из стриптизеров зашелся в бравурном музыкальном пароксизме переносной проигрыватель, и новый знакомый лихо завращал бедрами, производя недвусмысленные телодвижения в сторону Темпл. Она оглядела мускулистые ляжки, натертые маслом до великолепного сияния полированного красного дерева, жилистый пах, прикрытый только золотым треугольничком стрингов и явно вмещающий крокетный мяч, но не умерла от восхищения: она слышала про уловку рок-звезд, засовывающих перед выступлением скомканные носки в ширинку.
— Хм, очень мило, — пробормотав это, она воспользовалась моментом, когда собеседник замер в красивой позе, чтобы обогнуть его и сбежать.
— Эй, ты что, не запишешь мое имя? — его голос прозвучал обиженно; кажется, он на самом деле расстроился, и Темпл остановилась на безопасном расстоянии, обернулась и приготовилась записывать.
— Кен, — сказал он, сверкая зубами, глазами и всем своим юношеским шармом. — Я из группы «Ньюд Дьюдс». Мы круче всех на этом побережье.
— «Ньюд Дьюдс», — повторила Темпл. — Записала. Пока!
И она бросилась прочь так быстро, что уткнулась в чью-то грудь.
— Простите! — Темпл узнала серую толстовку. — Линди, правильно?
Та кивнула, бросила взгляд на продолжающего идиотски ухмыляться Кена и мотнула головой в сторону выхода из зала для приемов:
— Слушайте, я бы покурила в спокойной обстановке. Пошли в гримерку, там и поболтаем. Расскажу вам еще кое-что про конкурс.
Темпл заколебалась. С одной стороны, она была не большой поклонницей сигаретного дыма. С другой — было бы неплохо отдохнуть от этого мелькания голых тел. Непривычная к обнаженке, она не знала, куда девать глаза, и чувствовала себя, точно монахиня на нудистском пляже.
— Контузия, — усмехнулась Линди, как будто читая ее мысли. — Посторонние всегда испытывают что-то такое в первые пару часов. Пошли, в гримерках народу мало, и вы сможете задавать там свои прямые вопросы и получать прямые ответы. Стриптизерши не тот народ, который будет вилять и ходить вокруг да около.
— Да, это я уже заметила, — согласилась Темпл, увлекаемая Линди мимо худенькой мисс, делающей мостик и обратный кувырок, переходящий в шпагат. — Я слышала, убийство произошло как раз в одной из гримерных?
Линди, которая летела в своих потертых кроссовках как стрела, мгновенно остановилась, услышав этот вопрос.
— Ага. Дороти была душка. Девочки теперь боятся заходить в эту комнату. Эта сука Саванна Эшли отказалась ею пользоваться — говорит, это расстраивает Иветту, ее кошку — так что гримерку отдали обычным рабочим лошадкам.
— Да, точно, — Темпл последовала за Линди в холл перед залом для приемов, в котором обстановка была относительно нормальной. — Кошка Саванны Эшли была в гримерной, когда произошло убийство. Жалко, что кошки не могут разговаривать. — Тут она вспомнила, сколько сцен из ее частной жизни успел подсмотреть Луи, и добавила: — С другой стороны, слава Богу, что не могут.
Глава 12 ЖОЭ против ПОПС
Каким бы роскошным и сверкающим ни был отель, его гримерные за сценой всегда выгладят одинаково — как подсобки в складских помещениях. Темпл это знала. Какой смысл настилать ковролин, покупать кресла и приличные столы и вообще тратиться на какие-либо излишества в помещениях, представляющих из себя театральный эквивалент городского вокзала? Слишком много временных обитателей появляются и исчезают, разливая жидкий тональный крем и рассыпая пудру, пережигая голые лампочки вокруг неизбежно заляпанных гримом зеркал и роняя блестки с постепенно приходящих в негодность костюмов, точно театральные слезы, орошающие временность и тщету всего уходящего.
Темпл поймала себя на том, что невольно притихла, огладывая гримерку, куда привела ее Линди, — лишенная дневного света из-за отсутствия окон, расположенная на задах супер-пупер блестящего «Голиафа», она показалась ей похожей на пещеру. Темпл всю жизнь была очарована дешевой мишурой, своего рода безвкусным гламуром этих холодных комнат с обшарпанными полами, где люди преображали себя, совершая трансформацию в какие-то другие существа, и появлялись отсюда в сверкании и блеске, чтобы петь, танцевать, разыгрывать пантомимы и показывать волшебные фокусы.
Одна из этих человеческих бабочек больше никогда не выпорхнет из своего кокона за сценой, чтобы расправить крылья в свете рампы, — напомнила себе Темпл.
— Где?.. — начала она.
Прежде, чем она успела закончить вопрос, Линди показала ей на ряд шикарно отделанных перьями накидок, свисающих с крючьев, прибитых метрах в двух от пола. Один из них пустовал — скрюченный железный палец, манящий к себе, точно призрак Дороти Хорват.
Все в этой комнате говорило, скорее, об отсутствии чем о присутствии. Жалкая обстановка, свойственная всем гримерным, — обшарпанные стулья с круглыми сиденьями и шаткими расставленными ножками стояли вдоль длинного прилавка из серой формайки, прикрепленного к стене перед зеркалами. Обычно гримерки, даже пустые, всегда полны ожидания щебечущих, торопливых постояльцев. Но эта комната как будто затаилась.
Щелчок зажигалки Линди царапнул тишину, язычок пламени, затем легкий запах газа и серы, — зажженная сигарета точно пробудила все окружающее к жизни. Обыденный звук и запах дыма разрушил заклятье недавней смерти. Темпл взглянула на противоположную стену и мысленно сосчитала накидки.
— А где шестая накидка, которая должна была висеть на пустом крюке?
Первая затяжка Линди завершилась дымным: «Я не знаю».
Ее голос слегка треснул, точно поцарапанная пластинка:
— И призовые Сверкающие Стринги Дороти — я тоже не знаю, где они. Может, копы все забрали.
Темпл шагнула к пустому стулу, взялась за сиденье и слегка потрясла его. Ножки стула задребезжали по полу.
— Шаткий, — сообщила она. — Эти стулья всегда такие неустойчивые. Но это говорит не в пользу версии самоубийства: жертве нужно было балансировать на шатком стуле, чтобы дотянуться до крюка.
— Не забывайте, что стриптизерши носят высокие каблуки, — Линди облокотилась на прилавок, затягиваясь медленно и глубоко, как всякий многолетний курильщик. — К тому же, убийце тоже пришлось бы влезть на стул, да еще вместе с телом, чтобы подвесить бедняжку Дороти, так? Шаткому стулу пришлось бы выдержать еще и его вес.
— Полиция говорит, что это мужчина? Линди пожала плечами:
— Полуголая девушка задушена собственными трусиками. Кто же еще?.. Вообще, у танцовщиц постоянные проблемы с мужиками.
— Не у них одних, — пробормотала Темпл себе под нос, продолжая обшаривать помещение глазами, вбирая его атмосферу, пытаясь втиснуть факт убийства в свои теплые воспоминания о множестве виденных гримуборных, в точности похожих на эту, — включая бывшую гри-мерку Макса чуть дальше по коридору.
Полусъеденный торт, украшенный розовыми и голубыми розетками, засыхал на картонке на краю прилавка. От надписи «С днем рождения» осталась только буква «и», и вторая «и» — последняя буква имени именинницы — сиротливо притулилась внизу. Мисси? Синди? Линди?.. А может быть, Дороти?
В комнате было полно мусора. На запорошенном пудрой прилавке валялась одинокая заколка с потускневшей позолотой. Накладные ресницы свернулись в уголке, точно затаившийся паук. Все вокруг было пропитано смесью примерно дюжины разных дешевых духов. На полу лежал огрызок карандаша с выпавшим стержнем. В том же углу, где накладные ресницы изображали паука, виднелось еще что-то… комочек бумаги. Темпл подняла его и развернула: бежевого цвета, с оранжевой полоской и мелким черным шрифтом по краю. Какой-то билет? Возможно, улика?..
— Продуктовый талон, — бесстрастный голос Линди опустил ее с небес на землю.
Темпл выронила бумажку так поспешно, точно ее застали за воровством. Или она просто ощутила внезапный укол вины за то, что не поняла, что это такое? Вне зависимости от того, насколько нестабилен был в последнее время ее заработок, на продукты ей пока хватало. Даже на «Кошачье счастье».
Линди тоже прошлась по комнате, остановившись у одного из зеркал. Шесть лампочек, обрамляющих его, не горели и казались холодными и серыми, вместо того, чтобы заливать прилавок обычным ярким светом. Пальцы Линди коснулись фотографии, заткнутой за правый нижний уголок рамы. Черно-белый снимок восемь на десять.
![Елена Белая - Дорога к себе [СИ]](/uploads/posts/books/no-image.jpg)
