Ли Голдберг - Мистер Монк идет в пожарную часть
Монк шатаясь вышел из лестничной клетки с таким видом, будто пешком преодолел пустыню Мохаве. Расстегнув две верхние пуговицы на воротнике и, даже не признавая нас, он двинулся в Цветочные Конструкции Фло.
— Думаешь, он видел нас? — спросил Стоттлмайер.
— Не знаю, — ответила я.
Вставать, чтобы проверить, мы не стали. Во-первых, мы еще не доели суп, а во-вторых, знали, что Монку придется пройти мимо нас, если он захочет выйти из здания. Но наш разговор закончился. Мы молча сидели и смотрели на цветочный магазин, ожидая, что будет дальше.
Через несколько минут он вышел, держа в руках красивый букет, и рухнул в кресло за нашим столиком.
— Воды, — похрипел он.
Я достала Сьерра-Спрингс из сумочки и подала ему. Он жадно выхлебал ее и осел в кресле.
— Как прошла Ваша прогулка? — спросила я.
— Тонизирующе, — ответил Монк.
— Кому цветы? — поинтересовался Стоттлмайер.
— Вам.
Монк протянул цветы капитану, который недоуменно посмотрел ему в лицо, приняв букет. Сомневаюсь, что он оценил потрясающую композицию из лилий, роз, орхидей и гортензий.
— Это своего рода извинение?
— Это доказательство того, что Лукас Брин виновен в убийстве.
Стоттлмайер посмотрел на цветы, затем перевел взгляд на Монка.
— Не понимаю. Как цветы могут что-то доказать?
И тогда я их узнала. Я видела их раньше, и вспомнила, где.
— Я поговорил с Фло, — Монк указал на цветочный магазин. — Этот букет ее оригинального дизайна. Она им очень гордится.
— Фло молодец, — сказал капитан.
— Лукас Брин купил у Фло такой же букет в четверг, — продолжал Монк.
— И что?
— Он был для его любовницы, Лиззи Драпер, — объяснил Монк. — Я видел точно такой же букет вчера у нее дома.
Не знаю, как Монк разглядел цветы, ведь все время, пока мы находились у Лиззи, его взгляд был прикован к ее расстегнутой рубашке. Должно быть, у него феноменальное периферийное зрение. Этот букет был совершенно идентичен тому, что Лиззи Драпер использовала в качестве модели для натюрморта.
— Даже если это правда, — произнес Стоттлмайер. — Какое это имеет отношение к убийству Эстер Стоваль?
— Эстер Стоваль шпионила за соседями. Она смотрела через бинокль на их дома и делала фотографии, — рассказывал Монк. — Однажды она сдала соседа кабельной компании за то, что он смотрел спортивный канал через незаконный ресивер.
— Я удивлен, что она прожила так долго, — пошутил капитан. — Нельзя вставать между мужчиной и спортом по телеку.
— Думаю, у Эстер были компрометирующие фотографии Лукаса Брина с Лиззи Драпер, и она угрожала отправить снимки его жене, если он не откажется от проекта кондоминиума. Развод стоил бы ему десятки миллионов. Поэтому Брин убил Эстер.
Стоттлмайер покачал головой.
— Это слишком неподъемная ноша, даже для тебя, Монк.
— Но так все и было! — воскликнул Монк.
Уверена, что он прав. И Стоттлмайер тоже прав. Если есть что-то, в чем Монк никогда не ошибался, то это убийство. И Монк знал, что мы это знаем. Это делало ситуацию крайне неприятной для капитана.
Стоттлмайер поднял букет:
— Это все, что у тебя есть?
— Еще у нас есть ее кнопки, — ответил Монк.
— Ее кнопки?
— Я не мог не заметить их, — сказал он.
Это было, вероятно, самым большим преуменьшением дня.
— На них были написаны буквы «ЛБ» — пояснил Монк. — Раньше я думал, что это торговая марка. Но это монограмма. Рубашка, надетая на Лиззи, была сделана вручную для Лукаса Брина.
11. Мистер Монк и запах подозреваемого
Мы вновь собрались в офисе Стоттлмайера, где он поставил букет в пустой стакан от содовой и наполнил его водой. Трудновато найти вазу в отделе убийств полиции Сан-Франциско.
Зашел Дишер, и посмотрел на Монка с тревогой:
— Что случилось? Вы себя хорошо чувствуете?
— Я чувствую себя прекрасно, — ответил Монк.
— Вы уверены?
— Абсолютно, — заверил Монк. — А почему ты спрашиваешь?
— Просто я никогда не видел Вас таким… таким… — Дишер лихорадочно искал подходящее слово. — Расстегнутым.
— Расстегнутым? — не понял Монк.
Дишер указал на его рубашку:
— У Вас расстегнуты две пуговицы.
— О Боже! — Монк мгновенно покраснел от смущения и застегнул воротник. — И как долго я был голым? Почему ты не сказала мне об этом?
— Мистер Монк, это всего лишь две пуговицы, — произнесла я.
— Молва уже наверное распространяется по всему департаменту, — паниковал Монк.
— Уверен, что никто ничего не заметил, — попытался успокоить капитан.
— Я ходил полуголым, а они не слепые. — Он закрыл лицо руками. — Мне так стыдно!
— Ты среди друзей, Монк, — Стоттлмайер обошел стол и успокаивающе положил руку на его плечо. — Никто не собирается об этом говорить, даю слово.
Монк посмотрел на него пораженно.
— Вы не могли бы поговорить с ними обо мне?
— Конечно! — сказал Стоттлмайер. — А с кем?
— Со всеми. С каждым офицером в здании.
— Хорошо, я это сделаю. Но может, это потерпит до тех пор, пока мы не обсудим, как нам доказать, что Лукас Брин убил Эстер Стоваль?
— Это будет нелегко, — произнес Дишер. — Нет никаких физических улик, что он был в доме Эстер, когда ее убили.
— Или кто-нибудь другой, — заметил капитан.
— Он сделал это, — твердо сказал Монк. — Если будем работать в обратном направлении, найдем доказательства.
— У него железное алиби, — доложил Дишер, подойдя к компьютеру и щелкнув несколькими клавишами. — Я нашел в сети десятки фотографий, где он с женой прибывает в восемь вечера и уезжает в полночь. Я поговорил с фотографами и узнал примерное время, когда были сделаны снимки.
— Хорошая работа, — похвалил капитан.
Дишер повернул монитор компьютера Стоттлмайера так, чтобы мы могли увидеть изображения на экране: многочисленные фотографии в разных ракурсах от различных фотографов, на которых Брин с женой в плащах под зонтиком неслись в холл, чтобы скрыться от дождя. Еще были снимки, как Брины в полночь покидают мероприятие вместе с губернатором и его супругой.
— На мероприятии было около пятисот гостей. Сомневаюсь, что кто-нибудь может описать все его передвижения в тот вечер, — произнес Монк. — В Эксельсиоре дюжина выходов. Он мог выйти из отеля, потом вернуться назад, и никто бы его не заметил.
— Достань запись с камеры наблюдения охраны отеля, — приказал Стоттлмайер Дишеру. — Может, на ней что-нибудь есть. И поговори с кем-нибудь из гостей или персонала отеля, не замечали ли они, как он покидал здание.
— Брин построил Эксельсиор. Уверен, он знает, как выйти оттуда, не будучи замеченным, — произнес лейтенант. — И то, что он покидал отель, еще не доказывает, что он был в доме Эстер Стоваль и задушил ее подушкой.
— Но на шаг приближает нас к этому, — заметил Стоттлмайер.
— Хорошо, — согласился Дишер. — А какое отношение к этому имеет грабитель поездов, умерший в 1906 году?
— Никакое, — ответил Монк. — Он связан с убийством пожарной собаки.
— Вы пытаетесь раскрыть убийство собаки, совершенное сто лет назад?
— Спарки был убит в пятницу вечером.
— Призраком? — удивился Дишер.
— Стоп! — Стоттлмайер поднял руку. — Кто-нибудь может мне объяснить, что здесь происходит?
— В конце восьмисотых Родерик Турлок и его банда грабили поезда, перевозившие золотые монеты в банки, — рассказывал Дишер. — В конце концов люди Пинкертона нашли убежище Турлока в Сан-Франциско. Он был убит в перестрелке, и унес свою тайну в могилу.
— Какую тайну? — спросил Монк.
— Куда он дел похищенное золото. Большая его часть так и не была найдена. Легенда гласит, что оно закопано в неизвестном месте.
— Это все очень интересно, но не могли бы мы обсудить богатую и яркую историю Сан-Франциско в другой раз? — не выдержал капитан. — У нас висит убийство, которое нужно раскрыть, и нет никаких доказательств.
— Вы забываете о кнопках, — возразил Монк. — И цветах.
— Ну конечно! Цветы, — капитан выхватил букет из стакана. — Знаешь что, Рэнди, я прямо сейчас отнесу это окружному прокурору, пока ты с Монком поедешь арестовывать Брина!
Капитан направился к двери. Дишер застыл на месте, не зная, что делать.
— Вы хотите, чтобы я… То есть, я должен… — Дишер растеряно посмотрел на Монка. — Он это серьезно?
— Нет, я не серьезно, — Стоттлмайер развернулся на каблуках и махнул букетом, стряхнув несколько лепестков. — Ради Бога, Лукас Брин состоит в Полицейской Комиссии. Все, что нам нужно — это его ДНК по всему месту преступления, двадцать два очевидца и видео, на котором он душит старую каргу. И тогда, может быть, подчеркиваю! — может быть! — у нас будет, что ему предъявить.
Капитан оттолкнул Дишера в сторону, нервно засунул букет назад в стакан и сел за стол. Глубоко вдохнул и посмотрел на Монка.
