Дмитрий Черкасов - На Бейкер-стрит хорошая погода, или Приключения веселых мусоров
Тут к обороняющимся подоспела помощь: любители рома ринулись к месту драки и довольно успешно схватились с двумя оставшимися злоумышленниками. В этот момент Холмсу удалось нокаутировать очередного бандита, и сыщик бросился на помощь Андрею.
Дукалис заметил, что подлый хозяин, видя, что бандиты терпят поражение, скрылся в подсобном помещении, и побежал следом за ним.
Тем временем сэру Лерсону наскучило висеть, вцепившись зубами в живот злодея и получая незаслуженные тумаки.
Он решил переменить место и на миг разжал челюсти, чтобы тут же вцепиться в более аппетитную часть тела обезумевшего от крика громилы. Догадайся трехсотфунтовый бедолага сесть на сэра Лерсона сверху, бульдогу, пожалуй, пришлось бы несладко. Но мыслить рационально бандит был уже не в силах, а потому, плюхнувшись на четвереньки, попытался выползти из бифштексной, увозя на пятой точке плотоядного пассажира.
Из подсобного помещения, где скрылся Дукалис, доносились истошные вопли:
– I not a student… No!..[47]
* * *Однажды майор Соловец был в командировке в братской Беларуси, там слегка перебрал на банкете по случаю успешного завершения совместной операции минской и питерской милиции и пришел в себя на скамейке в каком-то парке.
Свежий ночной воздух оказал на майора вполне благостное действие и, очнувшись, он почувствовал себя более-менее нормально. Но при этом он совершенно не представлял, куда его занесло. Тогда Соловец медленно потопал по еле различимой в густом тумане тропинке, которая, если исходить из логики, рано или поздно должна была вывести его на центральную аллею или к воротам парка.
Внезапно позади майора послышались шаги, и в клочьях тумана он увидел голову белой лошади, меланхолично взирающей на сильно помятого питерского мента.
– Здравствуйте, – мужским голосом сказала белая лошадь.
– Э-э-э, здравствуйте, – ответил Соловец, лихорадочно припоминая свой личный опыт прихода белой горячки и наиболее частые преследующие людей в погонах галлюцинации, список которых был им выписан из методического пособия для врачей «скорой помощи».
– Вы откуда будете? – вежливо поинтересовалась белая лошадь.
– И-и-з П-питера, – задрожал майор, нащупывая в кармане сигареты, зажигалку и все остальные предметы, обычно просимые по ночам в безлюдных местах и служащие прелюдией к основной части действа, когда жертву весело пинают ногами.
– А вы, случайно, не пьяный? – усомнилась лошадь и фыркнула.
– Да ни в одном глазу! – храбро соврал Соловец и яростно поморгал, надеясь, что животное исчезнет.
– Тогда извините, – как ни в чем не бывало заявила никуда не пропавшая лошадь. – А вы знаете, куда идти?
– Конечно, знаю, – обреченно сказал майор.
– Я могу вас подвезти, – предложила лошадь.
– Нет, не надо, – с достоинством ответил Соловец, но потом сообразил, что его слова звучат не очень-то вежливо и могут обидеть умное животное, и добавил: – Если что, я такси поймаю…
– Но вы точно не пьяный? – переспросила лошадь.
– Совершенно. – Майор положил руку на сердце. – Чтоб мне не сойти с этого места.
– Ну, хорошо… Тогда, до свидания, молодой человек. – Лошадь кивнула головой и медленно растворилась в тумане.
– До свидания, белая лошадь! – с облегчением крикнул Соловец.
Ответом ему был дружный хохот патруля конной милиции, дежурившего той ночью в парке…
Соловец припомнил этот случай в связи с тем, что место проведения операции «Был труп – нет трупа» оказалось затянуто таким же густым туманом, что и минский парк три года назад.
Нетвердо держащийся на ногах Плахов потряс зажатой в руке огромной ракетницей, конфискованной инспектором по делам подростков у десятилетнего пацана.
– Эх, надо было еще кого-нибудь с собой взять… Ни черта ж не видно!
– Взяли бы, – недовольно рыкнул майор, поддерживая старлея под локоть, – только вот наши друзья совсем оборзели. Ушли в два часа дня, и с концами. Завтра я им устрою…
– Может, случилось что? – Казанцев свернул шарф и засунул его в карман плаща.
– Ага, случилось! – Реплики Соловца источали змеиный яд. – Нашли ящик с водкой, вот что случилось…
– Тогда в отдел бы принесли. – Капитан был лучшего мнения о Ларине и Дукалисе, чем его непосредственный начальник. – Андрюха и Толян не жадные…
– Васек тоже мужик свойский, – подтвердил Плахов. – Он самогонку тестеву каждый раз из дома таскает…
Суровый, но справедливый Соловец вынужден был согласиться, что по части дележки алкоголя с друзьями все трое пропавших оперов могут служить примером для окружающих.
Казанова подбросил на руке подобранный минуту назад обломок кирпича, примерился и метнул вверх.
Бухнула взорвавшаяся лампа уличного фонаря, и тридцать метров пространства вокруг столба погрузились во мрак.
– Нормалёк. – Соловец остановил капитана, и так уже перебившего на пути к дому, где лежало тело убитого, с десяток ламп. – Хватит… Давай пройдемся до угла и начнем.
– Пошли, – закивал Плахов, и троица «убойщиков» не спеша потопала к невидимой для обычных бесксивных граждан границе района.
* * *Скоро битва закончилась.
Поверженных бандитов сложили в углу заведения, добровольным помощникам выдали по бутылке настоящего виски из хозяйских запасов и благоразумно предложили побыстрее отсюда сматываться, пока не пришла полиция. Каковым предложением «юнги» не преминули воспользоваться, пожелав на прощание друзьям всяческих успехов.
Довольный Дукалис вылез из подсобки практически одновременно с грохотом входной двери, распахнутой пинком правоохранительного ботинка, и с истошным криком: «Halt! It`s police!»[48]
Впрочем, сопротивляться или куда-то бежать никто и не думал.
Поверженные громилы постанывали в углу, потихоньку приходя в чувство. Законопослушные мистер Холмс с друзьями застыли на своих местах, а сэр Лерсон благоразумно смотрел на происходящее из-под стола.
– Здравствуйте, Холмс! – выбежал вперед невысокий худосочный господин в клетчатом пальто и огромном кепи, покоящемся на не менее огромных ушах. – Я смотрю, мы прибыли вовремя. Что здесь происходит?
– Дорогой Лейстрейд, – дипломатично начал великий сыщик, – вы, действительно, прибыли как нельзя вовремя. Здесь только что местные хулиганы пытались свести друг с другом счеты. А владелец заведения, я в этом уверен, замешан в похищении своей сотрудницы – Энн Глюк. Но как вы обо всем догадались?..
– Работа у нас такая, – самодовольно заметил Лейстрейд. – Кстати, а где этот негодяй – хозяин?
Дукалис незаметно для полицейского инспектора указал Холмсу на дверь в подсобку, и великий сыщик смог ответить на поставленный вопрос:
– Думаю, он скрывается там.
Но когда полицейские, сопровождаемые Холмсом и его друзьями, включая прибывшего Уотсона, заглянули в служебные помещения, их глазам предстала ужасная картина: на полу кухни лежал труп хозяина заведения. Лицо трупа было сине-красное, под глазами виднелись свежие синяки, нос разбит, язык вывалился изо рта, на шее отчетливо выделялась странгуляционная борозда – след от удушающего предмета.
– Ба! – оживился Лейстрейд. – Я смотрю, здесь не только похищение человека, но и убийство. Нопричина этому, вы правы, – женщина. Посмотрите-ка на стену. Видите, убийца хотел написать кровью ее имя, но мы его спугнули. Как, мистер Холмс, вы говорите, звали бедняжку? Рэчел?
– Не-ет, – удивленно протянул сыщик, – ее звали Энн. Энн Глюк.
– Ну, значит, тут была замешана еще одна женщина, – ничуть не смутился инспектор. – Амазонка… Нет, лесбиянка. Да, точно, лесбиянка… Она приревновала хозяина к своей подружке и убила, оставив на стене свой автограф: «Rache»[49]. Господа, – обратился инспектор к спутникам Холмса, – я думаю, что вам будет лучше подождать в зале, пока полиция осмотрит место происшествия.
- Это мои ассистенты, – попытался было возразить Холмс.
Но Лейстрейд лишь бросил в ответ:
– Это касается и вас. Если понадобится – я позову. – И кивнул рослому бобби. – Проводите их…
* * *Бац!
Крепко сжатый кулак неизвестного с такой силой врезал Мартышкину в челюсть, что у Сысоя даже вылетели из ушей серные пробки.
Тело стажера отбросило назад, и младший лейтенант башкой открыл дверь на улицу.
Бам-м-м!!!
Распахнувшаяся дверь содрогнулась, стукнувшись о стену.
Над поверженным и потерявшим сознание Сысоем склонились двое.
Один из них, похоже, был близким родственником орангутана и имел на физиономии вертикальный шрам, как от удара саблей. Лицо второго было более интеллигентным и излучало неподдельное изумление.
