Маргарита Южина - Сыщицы-затейницы
– А вы не знаете, что дальше случилось с Ромой Логиновым? – поинтересовалась Люся.
– Мне Таня писала, что он вроде как жениться собирался. А потом его невесту убили, а на него все повесили. В тюрьме он сейчас, чужие грехи замаливает.
– А почему вы решили, что чужие? Может, он за свое сидит?
– Ромка? – засмеялась Марина. – Да вы его не знаете! Нет, Логинов не мог убить.
– А где можно увидеть эту Таню Осетрову?
– В Германии. Она с родителями уже лет десять там живет.
– А друзья у Романа были?
– Товарищи вроде были, а друзья… Так я же вам говорю, что ничего про него не помню.
– А взвесь-ка мне полкило пшена, – сердито обратился к Марине подошедший покупатель, и Люся поспешила к выходу.
– Эй! А про писателя-то?! Французского? Семь букв? – окликнула ее Марина, оставив сердитого покупателя без внимания.
– Бальзак, – отозвалась Люся и вышла на улицу.
Ее глазам представилась живописная картина – два изрядно потрепанных мужика с гремящими сетками внимательно наблюдали за третьим – таким же потасканным и полупьяным типом.
– Укусит, – говорил один.
– Не, ни фига не укусит. Пол-литра ставлю, – не соглашался с товарищем другой.
Третий же пытался просунуть заскорузлый палец в дырочку на наморднике Карла. Карлуша вел здоровый образ жизни, пьяных ненавидел, и только квалифицированная дрессировка удерживала собаку от нападения. И все же было заметно, что терпению пса конец уже пришел – рык его нарастал, а глаза метали молнии.
– Мужчина, давайте помогу. Вот сейчас мы намордничек снимем, чего ж так мучиться? – подошла к спорщикам Люся и сделала вид, что снимает намордник.
Спорщиков словно ветром сдуло. Арсик сидел спокойно, другу не помогал. Он охранял трофеи – брошенную сетку с пустой тарой.
– Если ты думаешь, что мне самое время уже бутылки собирать – то ошибаешься, милый! Мы, женщины интересного возраста, способны на большее, – сообщила Арсу Люся и повела собак домой.
Василиса с девочками подходила к школе.
– Девочки, у нас сегодня экскурсия в школу. Самые послушные девочки и мальчики обязательно туда ходят. Вы тоже пойдете и, если будете себя хорошо вести, я вас посажу за настоящую парту, – настраивала она детей.
В школе была перемена со всеми вытекающими из этого последствиями. Но женщине почему-то показалось, что в здании произошла какая-то трагедия.
– Это что? Эвакуация? – спросила она у старушки, которая мирно вязала за своим столиком у входа.
– Почему эвакуация? – удивленно поверх очков поглядела на Василису дежурная.
– Ну как же… Они так несутся… Может, где бомбу подложили?
– Вы, дамочка, в школу-то давно захаживали? Никто никуда ничего не клал. Ежли б бомба, наших бы оглоедов палкой пришлось выгонять. Обычная перемена, сейчас в звоночек звякну, и успокоятся.
Бабуська действительно нажала на кнопку, и по школе разнеслась оглушительная трель. Через минуту все стихло.
– И давно вы тут? – уселась на скамейку Василиса. Девочки прилежно пристроились рядом.
– Так почитай лет пятнадцать уж. Сначала на кухне работала, да только тяжело там, а потом вот здесь место освободилось, я и заняла. А тебе какой интерес?
– А вы не помните Носову Ульяну Федоровну? Она, говорят, здесь раньше учительницей работала.
– Ульяну-то? Как не помнить, помню. Уж такая ветреница, как ее только директор к занятиям допускал! Лохмы распустит, юбку коротюсенькую напялит. Тьфу! Ладно перед мужиками ляжками сверкать, а здесь же дети! – ворчала бабуся.
– Что, уж совсем никудышная была?
Старушка пожевала морщинистыми губами, отложила вязанье и задумалась.
– Да нет, так-то незлобная была бабенка. Она сына моего от невестки увела. Так опять же, он сам к ней приплелся. Ох, и потерял башку. Ошалел совсем: «Не держите меня, – говорит, – все одно к ней уйду!» Я уж как горевала тогда. А она, Ульяна-то, узнала, ко мне подбежала: «Не плачь, баб Дусь, сегодня же домой вернется». И вернулся. В тот же день. А через год Ульяну порешил кто-то. Да и так было видно – не своей смертью деваха помрет, уж больно мужикам глянулась.
– А теперь где ваш сын?
– Так где – на работе, где же ему быть, – удивилась старушка.
– А живет он где?
– А тебе зачем?
– Да… Думала, может, он мне про нее что расскажет. Я тетка родная Ульяны, приехала издалека, чувствую, что больше не вырвусь в ваш город, вот и хотелось мне побольше о ней разузнать, – взгрустнула Василиса.
– Ах ты ж, батюшки! – вскочила старушка. – Ты это… Ты не слушай, что я тебе тут наплела. Неплохая была девка. И дети ее любили. А адрес Колькин я тебе дам, записывай. Он в семь с работы приходит, а звать его по полному – Грушин Николай Степанович. А лучше… Знаешь что, ты мне вечерком по этому телефончику звякни, я все устрою. Невестку к себе на блины зазову, а ты с Колькой-то одна побалакаешь. Дело оно, конечно, прошлое, но Кольке с Валентиной еще дальше жить, лучше, чтобы Валя не вспоминала…
Договорившись со старушкой, Василиса подалась к выходу, но внучки накрепко прилипли к скамейке.
– Катя, Наденька, пойдемте домой.
– А пагта? Мы себя хоросо вели, – требовательно шепелявила Катя.
Василиса крякнула и снова направилась к старушке.
– Вы не могли бы нам помочь? Очень уж девочкам за настоящей партой посидеть охота.
– А и пойдемте, – поднялась баба Дуся и завела компанию в пустой класс. – Сидите. Наши-то оглоеды как раз и бегут от парт этих.
– Баба Вася, а что такое «оглоеды»? – выспрашивала Надюша по дороге к дому.
– Ну, как тебе сказать… Это бабушка школьников так называет, – неохотно пояснила Василиса.
Вечером после утомительной прогулки угомонились быстро и девочки и собаки. Даже Финли, который не слишком-то переработал, устало вытянулся на хозяйской постели. Василиса взяла телефон и позвонила бабе Дусе.
– Ты послезавтра, часикам к шести к Кольке забегай, – затараторила в трубку услужливая старушка. – Я Валю к себе позвала, а Колька в этот день завсегда в пять возвращается. Не забудь, послезавтра к шести.
Василиса вернула телефон на место и уселась поудобнее, чтобы обменяться с подругой новостями.
– Ну и до чего мы допрыгались? – подводила она итог. – Выходит так – жил хороший мальчик, подрос, влюбился в гулящую учительницу, а потом и прибил ее от ревности молодецкой.
– Подожди, – остановила ее Люся. – Я бы так не говорила. Может, не он убил.
– Давай рассудим сперва по-милицейски. Значит, убил Ульяну, отсидел, вышел, случайно наткнулся на объявление о даче, купил ее, дача сгорела, он поселился у Жанны, как ее девичья фамилия?
– Осипова, – подсказала Люся.
– Вот, у Осиповых поселился, сыграли свадьбу. Без любви, без симпатии, зато с эксклюзивным подарком, который почему-то оказывается у нас. Роман потом приходит к нам, перерывает всю обстановку и благополучно погибает. За его другом зачем-то таскается машина с номером моего сына. Не забудь про Жанну. На нее теперь охотится какая-то несуществующая жена.
– Одни голые факты. Даже при самой бурной фантазии трудно все это связать. При чем здесь руки, в конце концов? И где от этих рук все остальное? Сколько с этим делом барахтаемся, – бормотала Люся.
Василиса молча налила чайник и бухнула его на плиту.
– И все-таки, дорогая Люсенька, тебе придется признать мои поразительные способности. У меня просто следовательский талант. Я придумала, что это за руки!
Скорее всего Роман не убивал Ульяну. Это сделал кто-то другой. И вот этому-то другому и откромсали руки за убийство. Отомстили за Романа, за те двенадцать лет, что он напрасно отсидел. Ну и за любовь, конечно.
– Поэтому и подарили ему их на свадьбу, да? В любом случае жестокий подарок. И потом, мы же решили, что это руки Сибияровой, помнишь, за которую миллион давали?
– Во-первых, не за нее, а за преступника, а во-вторых, нельзя притягивать версию за уши. Даже к миллиону.
Люсе выводы Василисы не совсем нравились. Конечно, логическое зерно здесь было, но так жалко расставаться с мечтой о миллионе.
– А кто тогда Романа убил?
– Может, он какого авторитета завалил? Вот и лишили парня жизни.
– Может быть, – сдалась наконец Люся. Обидно было, что такой простенький расклад не родился в ее голове. Зато появился какой-то неведомый азарт, который будил желание докопаться до истины.
С утра опять надрывался телефон. С того момента, как подруги затеяли вести расследование, жизнь у них понеслась бурным потоком. Сейчас звонил Петюня. Подруги было приободрились в ожидании нового заработка, но директор звонил не по поводу работы.
– Люда, Машенька пропала, – хлюпал он в трубку.
– А ты как хотел? Свалил на бабу пятерых детишек, да еще и сам взгромоздился на шею. Подожди, отдохнет небось у матери и придет, – успокоила Люся.
– Нет ее у матери. Я звонил, а к вам она не заходила?
