Алена Смирнова - Подруга мента
— И мучились этим?
— Очень.
— Полина, мы в одинаковом положении Откровенность за откровенность: я ведь тоже не был в парке.
— Как это?
— Так. Накануне на огонек забрел приятель, предложил денежную работу частного охранника у крутого мужика. Убедил, что плетью обуха не перешибешь, что я подставлю всех, кто попытается мне помочь, плюс семью. А у меня за месяц до этого жена родила… И ты меня прости, Полина. Мне дали возможность уволиться по состоянию здоровья, без клейма.
— Слушай, Валера, а тебя ничего не настораживает? — Я тоже перешла на «ты».
— Разве можно было догадаться, что мой щедрый работодатель и твой грозный муж — один человек? Еще раз прости, я называю вещи своими именами.
— Ничего, я привыкла. А почему ты не спрашиваешь, как я тебя по фамилии вычислила? Мы ведь не виделись никогда.
— Серега Балков утром подходил, руку пожал. Сказал, что забегал к подруге, без похабщины. Балков чистый. А когда ты про парк начала…
Молиться на Балкова надо, не иначе. На всякий случай принял меры, чтобы человек мужа не догадался о полковнике у меня под боком. Измайлов его недооценивает.
— Отлично, Валера. Если без обид, тогда поворачивай назад.
— Поля, я таких рассеянных еще не встречал, — рассмеялся он. — Мы же с места не трогались.
Что мне было делать? Конечно, тоже смеяться.
— Как вы с напарником меняетесь?
— Я с шести утра до шести вечера, потом он. Ты с ним поаккуратнее, Поля.
— Учту, спасибо.
Дома, однако, мне стало не до смеха. Разобраться с муженьком превращалось из шаловливой мыслишки в навязчивую идею. Здорово он рассадил нас с Крайневым по разным клеткам. Дрессировщик. Я придумаю, как выяснить у тебя кое-что, прежний милый. Валеру не подставлю и Вика не подведу. Но все выясню, или я не я буду.
— Поленька, Поля, ну мало ли что я мог наговорить и наделать, — казнился Измайлов поздним вечером.
Я не оставила без профилактики холодностью его утренние прегрешения. Пусть прочувствует. Впрочем, еще минуты три и довольно, я не единственная его трудность.
— Поль, Юрьев оклемался. И сразу спросил про тебя.
Я бросилась на шею полковнику так лихо, что чуть не спровадила его к Борису в палату интенсивной терапии. Но ему понравилось. Удивительный человек. За непродолжительное время свел на нет все мои поучительные старания и выразил неусыпную готовность порепетировать встречу с Валентином Петровичем на набережной между причалами.
— Вик, сначала я тебе расскажу про Валеру.
— Про какого Валеру?
— Про Крайнева, охранника. Мы с ним сегодня по душам пообщались.
Измайлов попеременно хватался за голову, за сердце, опять за голову…
— Вик, ты чего?
— Я предупреждал Балкова, я просил не наделять тебя никакими сведениями. Все, забираю в управление, сажаю за свой стол, даю цветные карандаши, будешь рисовать.
— Измайлов, ты Балкова не приплетай, он тут ни при чем. Разве что я ему доверяю насчет того, кто плохой, кто хороший. Ты выслушай, потом буйствуй.
И я поведала Измайлову хронику моего морального падения. Только про то, что Валерий не приходил в парк, умолчала. Пусть Сергей Балков и дальше пожимает ему руку при встрече. А то ведь он, бессменный, может и не понять.
— Ох, Поленька, нарвешься ты когда-нибудь, — хмыкнул Измайлов. — Обеспечу-ка я тебя по блату отдельной камерой, детка.
— Вик, ты садист.
— Ты садистка, Поля.
Но ссориться был некогда. Измайлов так настойчиво терзал длинноволосый темный парик и «театральный» костюм, будто собирался их носить.
— Меня беспокоит несовпадение сроков, Поля. Муть какая-то. Ты однозначно вызвала его к девяти?
— Однозначно, милый.
— Ты осознаешь, что являешься приманкой, а действуем мы?
— Я осознаю, вы действуете.
— Ты не отколешь цирковой номер?
— Клянусь.
— Клянешься в чем?
— Не откалывать. Вик, давай я попрошу Крайнева поменяться завтра сменами со вторым парнем.
— Я тебе попрошу, я тебе поменяюсь. Не ставь на него, проиграешь. Мы еще не разобрались, чем он на самом деле был в милиции. А чем он стал под руководством твоего… Сообщишь охраннику, что поедешь в машине приятеля, а он, дескать, волен поступать как хочет. Балков везет тебя в речной порт, детка. Соглядатай же обязательно нарушит правила дорожного движения.
— Вик, он в состоянии не нарушить.
— Сказал нарушит, значит, нарушит. В порту избави тебя Бог приближаться к условленному месту. Покуришь со мной на скамейке.
— Там она есть?
— Проверяли. Ты по какому признаку выбирала ориентиры?
— Наугад.
— Жаль, что не могу выматерить тебя так же, как наши материли меня. Там же негде укрыться, кругом асфальт.
— Вик, а теплоход будет? Я с ума схожу, когда в темноте они отчаливают: огни, музыка, провожающие.
Измайлов вглядывался в меня, как в призрак. Сейчас перекрестится.
— Ты, родная, в гроб меня вгонишь. Теплоход был твоим первым и последним оправданием. Восьмой причал, половина десятого. Ты ничего не выясняла в справочной?
— Нет. Вик, это совпадение. Я не собиралась туда тащиться. Поиздевалась над Валентином Петровичем, только и всего.
— И надо мной тоже.
— Измайлов, я устала.
— Не хнычь. Облачайся в свое маскарадное одеяние.
— Я устала.
Потом я представила себе, как устал он. Бедняга, возится еще со мной.
— Будь по-твоему. Итак, мы не знакомы.
— А сеанс раздевания?
— А чистота эксперимента?
Измайлов вынужден был утихомириться. Когда я вышла из другой комнаты преображенная, он присвистнул и встал:
— Мы не знакомы, девушка. Но просто обязаны немедленно это исправить.
Глава 8
В среду я была тише воды, ниже травы. Измайлов выступал гоголем и не удержался от обобщений:
— Тебя надо чаще любить, Поленька. Таким ангелочком просыпаешься, что диву даюсь. Мы, мужчины, сами виноваты в трех четвертях женских безумств. Не тревожься, детка, вечером в порту все пройдет как по маслу.
— Твоя гарантия дорогого стоит, Вик. Кстати, ты не дашь мне фотороботы похитителей?
— Зачем? — насторожился полковник.
— Эх ты, профи. Усы и очки им фломастером намалюю! Юрьев вот-вот потребует к ответу, а я уже забыла, какие они из себя.
— Да, Борис будет с тобой строг. А мне бы полезно было выслушать вас обоих. Держи, готовься. Поля, я вчера не переусердствовал? Что-то ты меня не целуешь.
Будто ты меня целуешь, когда поглощен важным и служебным. Не сомневайся, Вик, кончится этот кошмар, я тебя тоже полюблю до ангелообразности. А пока довольствуйся малым.
— К которому часу мне собраться?
— К семи. Поля, не забудь, из подъезда ты выходишь в своем классическом виде. Переодеваешься по дороге. На скромность Балкова я рассчитываю. И не покидай своей крепости раньше, я на сегодня отзываю Воробьева.
— Само собой, милый.
— Прелесть девочка, взять бы отгул.
— Мы еще свое наверстаем, Вик.
— Ловлю на слове. Пока.
Сколько нервов нужно, чтобы выпроводить мужчину из дома? То не загонишь, то не выгонишь, нестабильные существа. Я собиралась, словно за мной гнались. И тут пробудилась трубка связи с охранником.
— Полина, — раздался измученный голос Крайнева, — мне необходимо с тобой поговорить.
— Мне тоже, Валера. Не поднимайся, я уже бегу.
От чего его избавляли-то? От инициативности и методов работы «а ля американский боевик»? Как мне подходил этот парень. Два сапога могли стать парой. Измайловская контора — поезд, движущийся по рельсам уголовного кодекса. А мы с Крайневым бывшие журналистка и милиционер. И нам больно оттого, что бывшие. «Не ставь на него, проиграешь», — предупреждал Вик. Нет, полковник, рулетка судьбы подсказок не приемлет, ставит играющий. У нас с Крайневым осталось одно дело на двоих. Годы миновали, но дела совести срока давности не имеют. Прости, Вик. Не люби я тебя, мне было бы проще признать, что деньги не без криминала делаются и что все, кто ими пользуется, вынуждены жить по их законам, изображая избранность. Да не избранность это, а экономическая необходимость. Какой любви пойдет на пользу, Вик, выгребание подноготной? Хуже бы ты ко мне относился, не зная, что я могу поступить так, как когда-то с Крайневым? И как ты будешь относиться к себе, расправившись с соперником под сурдинку борьбы с преступлением? А у нас с этим соперником сын. Вот будут у тебя свои дети, проникнешься, каково менять ребенка на порядочность. Впрочем, лучше не надо. Нечего разрыхляться, Полина. Решила — действуй. И я сиганула в машину Крайнева.
— Поехали, Поля?
— Да, на базар, на вокзал, все равно куда.
— Мне вчера погано было. Накатило прошлое и чуть не утопило. Я телик дома расколошматил.
— Как?
— Молотком. Жена сериал смотрела. Я их ненавижу. То, что там творят подростки и люди постарше, выдавая за ошибки юности, нас в детском саду отучали делать. Меня от их шуточек воротит, а она балдеет.
