Джек Ричи - Собственное мнение
Хэррингтон весь ощетинился:
— Пуля попала не в его дом.
— Сами говорили, что вы никудышный стрелок, да ещё и выпили перед этим. От вас и сейчас разит.
Он густо покраснел:
— Тогда я не был пьян. Потом уж хватил пару глотков, чтобы прийти в себя. Да и зачем бы мне палить по тёмному окну?
— Луна сыграла с вами злую шутку. В её призрачном свете вам могло почудиться, что Биддл подошёл к раковине налить воды. Вот вы и придумали всю эту историю с сейфом, чтобы скрыть убийство, — несчастный, мол, случай, стрелял во взломщика.
Хэррингтон вскипел:
— То есть как это придумал? Если Даусон ни в чём не виноват, зачем он ночью драпал по улице?
— Успокойтесь, Хэррингтон, — проговорил я. — Представьте себе следующую картину. Вы возвращаетесь к себе в гостиницу после кино, и вдруг кто-то, явно навеселе, выскакивает на улицу и начинает по тебе стрелять. Неужели вы бы не побежали в данной ситуации?
Хэррингтон фыркнул:
— А с чего бы ему шляться по тёмным переулкам? Шёл бы себе по освещённым улицам.
— А может, он хотел срезать путь.
— В городе только одна гостиница и один кинотеатр, и мой переулок находится не между ними. Кроме того, последний сеанс заканчивается около полуночи, а произошло всё в три часа.
Даусон замер с чашкой кофе в руке.
— Подследственный сбился с пути и искал дорогу, — сказал я. — Он сам утверждает, что первый раз в вашем городе.
— А как насчёт инструментов? — потребовал ответа Хэррингтон.
— Ах, инструменты! Вы уверены, что это воровские отмычки? И кто может доказать, что они принадлежат именно Даусону? Я правильно понял — на них не обнаружено его отпечатков?
С магнитофоном в руках вошёл помощник Тейта.
— В нашем распоряжении только полкассеты, шериф. Милли записала несколько песен и просила их не стирать, — он поставил магнитофон на стол и включил.
Мы прослушали конец песенки в исполнении вполне сносного провинциального сопрано, затем помощник шерифа выключил магнитофон и передал микрофон Тейту.
— Теперь можете говорить, шериф. Только не волнуйтесь и старайтесь держаться естественно.
Откашлявшись, Тейт зачитал вслух из «Руководства» формальное предостережение заключённому. Закончив, он вытер о брюки вспотевшую от волнения ладонь.
— А теперь я передаю этот микрофон подследственному, Самуэлю Даусону.
Даусон промокнул губы салфеткой и взял микрофон.
— Возвращаясь ночью из кино, я задумался и сбился с пути. Проблуждав пару часов, я вышел в этот переулок, и тут…
Нельзя сказать, чтобы шериф и Хэррингтон сияли от счастья, когда Даусон закончил свою речь. Я улыбнулся:
— Будем смотреть правде в глаза, Хэррингтон. Для суда улик недостаточно. Подследственного на месте преступления вы не застали, да и ваше положение незавидно. Стреляли в черте города без особых на то оснований, не заботясь о том, что можете убить или ранить соседей, — я выдержал небольшую паузу. — Неужели вы серьёзно надеетесь добиться осуждения Даусона, если дело дойдёт до суда? Особенно если я буду выступать в роли его защитника?
Хэррингтон облизнул пересохшие губы.
— Вы что, один из этих важных столичных адвокатов?
Я пожал плечами.
— У меня в Чикаго своя контора «Уоткинс, О’Брайен и Шульц», — и, улыбнувшись, добавил: — Приговор, разумеется, может быть только один: невиновен. Думаю, всем присутствующим это понятно. Если вина подсудимого не доказана, его оправдывают. Здесь же мы видим свидетельство пьяного человека против слов честного коммивояжёра, которому в ту ночь не повезло. Не удивлюсь, если мой клиент подаст на вас в суд за причинённый ему моральный и физический ущерб.
Хэррингтон взглянул на Тейта, ища поддержки, но тот в это время водил пальцем по оглавлению «Руководства» в поисках нужного пункта и явно его не находил.
Я продолжал более дружелюбно:
— Возможно, мне удастся уговорить клиента простить вас и забыть этот неприятный инцидент. Лично я убеждён: вы просто выпили лишнего, спьяну вам что-то померещилось, вот вы и открыли стрельбу. Думаю, вы не собирались убивать Биддла, и любой толковый защитник сумеет убедить в этом присяжных, — я чуть ли не хлопал его по плечу. — А может, вы не помните, что случилось в три часа ночи?
Хэррингтон закрыл глаза и не открывал почти минуту. Потом со вздохом сказал:
— Ни черта не помню. Ну совсем ничего.
Даусона отпустили с миром, а ещё через пять минут мы с шерифом отправились завтракать.
Когда Тейт садился за стол, он выглядел довольно усталым.
— Вижу, вы преуспеваете, мистер Уоткинс? — изучая висевшее на стене меню, я пожал плечами.
— Провёл девяносто три дела, и все мои клиенты были оправданы.
Тейт был потрясён:
— Вот это да! И невиновные среди клиентов были?
Приехав в столицу штата, я направился в отель «Мэдисон». Справившись, в каком номере остановился Даусон, я поднялся и застал его за раскупориванием бутылки.
В три часа ночи, когда Хэррингтон уронил ящик комода, мы с Даусоном стояли у сейфа. Я мигом смылся, а кретин Даусон вместо этого начал складывать инструменты. Я уже скрылся за углом, когда Хэррингтон открыл стрельбу.
— Собирался нанять тебе хорошего адвоката, старина, — я взял из рук Даусона стакан.
Он расплылся в улыбке.
— В захолустных гостиницах мы выдавали себя за честных граждан и придумывали себе разные профессии. Ты всегда прикидывался адвокатом, и вот — оказалось кстати, — Даусон налил себе бренди. — Может, здесь твоё призвание, Фред? У тебя явно талант.
Кивнув, я посмотрел из окна: за зданием законодательного собрания начиналась территория университета, в котором десять лет назад я проучился шесть месяцев на юридическом факультете.
С Даусоном мы работали в паре почти пять лет. Всё это время мне казалось, что дела наши идут хорошо, и только сейчас я понял, какими пустяками занимался: большие деньги ожидали меня совсем в другой области.
Злополучные 10 долларов[8]
Ревизор прищёлкнул языком.
— Вы знаете, мистер Вебстер, я этого так оставить не могу.
У меня возникло ощущение тревоги.
— Чего не можете так оставить? У нас что — недостача?
— Наоборот. — Он покачал головой. — У вас в банке лежит на десять долларов больше, чем должно быть.
— Ну, это не так страшно. Лишь бы недостачи не было.
— Э-э нет, — он погрозил мне пальцем, — от этого так просто не отмахнёшься, мистер Вебстер. Вам прекрасно известно, что ваша финансовая отчётность должна быть сбалансирована до последнего цента. До самого последнего цента.
— Право, мистер Стюарт, — обворожительно улыбнулся я, — в конце концов, речь идёт всего лишь о десяти…
— Я должен буду заявить об этом комиссии. — Он поджал губы.
— Но, мистер Стюарт, — поднялся я, — это же приведёт к расследованию.
— А разве вам есть что скрывать?
— Нет, разумеется, — сказал я твёрдо. — Все мои счета в полном порядке.
— Более чем в порядке, — сухо уточнил он. — У вас в кассе десять долларов излишка. — Он закурил тонкую сигару. — Придётся вам, мистер Вебстер, держать ответ. Кто-то видимо к вашей кассе прикладывался.
— Исключено, — решительно возразил я. — И мистер Барджер, и миссис Уайт работают со мной очень много лет. Я им полностью доверяю.
— Других служащих у вас нет?
— Нет, — ответил я. — Городок у нас маленький, и банк тоже маленький.
— И оба они имеют доступ к хранилищу?
— Да, — признал я, — но я просто не могу себе представить, что кто-то из них мог совершить нечто подобное.
— Тем не менее, кто-то из них виновен.
Я постарался сосредоточиться.
— А вы уверены, что не допустили ошибки?
Он прикусил сигару зубами.
Я никогда не допускаю ошибок. Я помолчал, обдумывая положение.
— Мистер Стюарт, может быть, учитывая наше старое знакомство, вы согласитесь проверить завтра все счета ещё раз? Чтобы вас не мучили никакие сомнения, когда будете писать докладную.
Поразмышляв немного над моим предложением, он недовольно бросил:
— Хорошо. Я ещё раз приду к вам завтра. В девять часов, минута в минуту.
Когда за ним закрылась дверь, я прошёл в основное помещение банка. Рабочий день уже кончился, но мистер Барджер и миссис Уайт сидели у своих окошечек за перегородкой.
— Вам известно, что обнаружил мистер Стюарт? — спросил я.
Не поднимая глаз от сложенных на коленях рук, оба кивнули.
— Вы, конечно, понимаете, к чему это может привести, — сказал я. — Будет назначено расследование. По городу пройдёт слух, что мы ведём финансовую документацию кое-как. Вполне вероятно, что вкладчики начнут забирать из нашего банка свои вклады.
Глаза их всё также избегали меня.
— Это просто не укладывается у меня в голове, — произнёс я. — Мы работаем вместе вот уже более двадцати лет. Я думал, что нас связывает нечто большее, чем взаимоотношения начальника с подчинёнными. Я думал, что мы — друзья.
