Юлия Николаева - Мой личный сорт Бонда
— Это оттого, что ты шагнула за пределы своего привычного я, — услышала я его голос и снова удивилась тому, как ловко он читает мои мысли.
«Что, читает мысли»? — Промелькнуло в голове, и я уставилась на него, словно пытаясь увидеть насквозь. Он рассказывает истории о прошлых жизнях, и я чувствую что-то непонятное, он читает мои мысли, он всегда рядом со мной, кажется, он ничего не боится.
Кто он? Разве обычный человек может быть таким? Может залезть в голову к другому, и…
— Человек может все, — не дал он закончить мыслям в моей голове, и я снова вздрогнула, уставившись на него. — Просто он боится это признать. Ведь все — это не только радость и счастье. Это еще страх, боль, потери. Люди не хотят принимать жизнь такой, какая она есть. Всю свою историю человечество кричит о научных и технических открытиях, на основе которых модернизируется общество. Но в конечном итоге, давай взглянем правде в глаза, — он снова перегнулся через столик, — все, что сделали люди, нужно было только ради их собственной безопасности и комфорта, — и снова откинулся в кресле, — автомобили? Прекрасно. Маленькая коробочка, которая укроет от непогоды, доставит куда угодно, и при этом не нужно контактировать с людьми. Можно закрыться в ней и ехать, ехать, ехать в свое полное комфорта будущее. Люди сделали все, что могли, чтобы обезопаситься: они создали бетонные коробки с металлическими дверями, за которыми можно спрятаться. Они сделали пребывание в этих коробках комфортным: там есть все, чтобы не просто выжить, а чтобы жить с удовольствием. Человечество заменило жизнь набором удовольствий: магазины, кино, клубы, и так до бесконечности. — Воодушевившись, он вскочил и теперь ходил по комнате, умудряясь не задевать углы. Он обошел мое кресло и наклонился ко мне сзади, опершись руками на спинку кресла. Я чувствовала его дыхание на своей шее. — Нас сумели убедить, Ирэн, что в этом состоит жизнь, что мы должны стремиться к накоплению вещей. Подменили все ценности, чтобы нами было легче управлять. Чтобы мы перестали жить по-настоящему. Потому что когда человек живет по-настоящему, Ирэн, он свободен. И вот главный вопрос, — он на мгновенье замер, и я, сглотнув, повернула к нему голову. Наши взгляды встретились. — Ты, Ирэн, лично ты хочешь быть свободной?
Наступила тишина. Мы смотрели друг на друга, его лицо было так близко, что, когда я кивнула, то слегка задела его кончиком носа. Быстро отстранившись, он вернулся к своему креслу, но не стал садиться, закурил сигарету и задумчиво уставился в окно.
— Я не предлагаю тебе свободу, Ирэн, — сказал, наконец, — я предлагаю тебе выбор. — И повернулся ко мне. — Ты сама делаешь его. — Тут он вдруг принюхался и широко улыбнулся. — Кажется, обед готов.
Александр Ветров, или Саша Ветер, как он предложил называть его, сидел напротив меня за большим изысканно накрытым столом и поедал запеченное мясо с морковью и горошком. Вид он имел самый что ни на есть благоденствующий, так что если бы пять минут назад я собственными ушами не слышала, как он толкает речи, то ни за что не поверила бы, что этот мужчина, напоминающий подростка, в замызганной одежде и с растрепанными волосами, тот же самый человек. Инна Сергеевна, как он предложил мне называть живущую с ним женщину, сидела на другом конце стола, положив руки на столешницу и наблюдая за Сашей. Он молча поглощал свой обед, и тишина его вовсе не напрягала. Когда с едой было покончено, Инна Сергеевна поставила перед нами чай и бисквитный торт с заварным кремом, желе и взбитыми сливками. Я даже не сомневалась, что он тоже ее творение. Надо признать, Саша Ветер оказался прав: готовила она прекрасно.
— Хоть бы переоделся к столу, — сделала укор женщина.
— Не было времени, — безмятежно ответил он, приступая к десерту.
— Как обычно.
После чая мы вернулись в кабинет, и Саша снова закурил, устроившись в кресле.
Посмотрев на него, я хмыкнула.
— Инна Сергеевна права, ты выглядишь совершенно неподобающе для этого дома.
— Да ладно, рубашка сухая и почти не пахнет, — ответил он, и я рассмеялась, не удержавшись. — Что ж, думаю, теперь можно поговорить о делах. Что мы имеем? Как я понимаю, у ребят из банка появилось подозрение, что это ты убила Хмелева?
— Откуда ты все знаешь?
— Это моя работа. Так что?
— Они склонны думать, что убийца не я, но не исключают, что следствие может удовлетвориться данной версией.
Ветер немного подумал, я заметила, как изменилось его настроение, и сам он словно бы стал другим.
— Тебе следует быть внимательной и осторожной, — сказал мне, — смотри по сторонам, много не болтай, будь благожелательна с ребятами из органов и банка. Главное, старайся ничем себя не компрометировать.
— Я уже скомпрометировала себя тем, что улизнула тайком из квартиры и где-то пропадаю весь день. Неизменно возникнут вопросы.
— Тебя никто не видел, в твою квартиру никто не поднимался с того момента, как ты ушла, так что предполагается, что ты все еще дома.
— Откуда ты знаешь? — Уставилась я на него.
— Мои люди тоже присматривают за твоей квартирой. Они видели, как ты садилась в маршрутку и ручаются за то, что кроме них тебя больше никто не засек.
— Ловко.
— Мы вернем тебя в квартиру незамеченной, так что ты останешься вне подозрений. Ты поняла, как действовать?
Я кивнула.
— Тогда пошли, тебя отвезут домой, — он поднялся, но я даже не пошевелилась от возмущения.
— Это все? — Поинтересовалась у него.
— Все, что требуется от тебя. Мне необходимо время, чтобы разобраться в ситуации. Как только что-нибудь появится, я тебе сообщу.
— Ну уж нет. Я не собираюсь сидеть дома и ждать у моря погоды. — Я скрестила на груди руки и сердито посмотрела на него, пытаясь дать понять, что никуда не уйду. Не знаю, на какую реакцию с его стороны я рассчитывала, но точно не на мимолетную улыбку, пробежавшую по лицу. Он застыл позади своего кресла, поставив руки на спинку и глядя на меня.
— Мне нравится твой ответ, — сказал, наконец, — значит, ты хочешь поучаствовать в расследовании?
— Именно.
— Ты представляешь себе, как это происходит? — Саша вытащил очередную сигарету и закурил.
— Я читала детективы.
— Это ценно, — усмехнулся он, выдыхая дым вверх. — Расследование строится на нескольких моментах, — Саша сел в кресло и перегнулся ко мне, загибая пальцы, — сбор информации, анализ информации и, собственно, само раскрытие преступления. На этом все.
Преследования, перестрелки, захват заложников и прочее, о чем пишут в книгах или показывают в кино, — тоже может случаться. Хотя к расследованию прямого отношения они не имеют, могут доставить массу неудобств, иногда с летальным исходом. Ты готова к такому?
— А часто с тобой такое случается?
— Постоянно. Я умираю и возрождаюсь из пепла.
Пару мгновений он серьезно смотрел на меня, я даже почувствовала бег мурашек по спине, но потом рассмеялся и затянулся сигаретой, откинувшись в кресле.
— Ты очаровательна, — высказал мне, я разозлилась, но промолчала. А что сказать, если веду себя, как дура?
— Я готова, — ответила вместо этого, — каков наш план действий?
— Что ж… У нас два варианта. Ты можешь вернуться домой и в дальнейшем предпринимать попытки тайком удирать из дома, пока тебя, наконец, не засекут. Либо ты исчезнешь прямо сейчас.
— То есть?
— Ты не будешь возвращаться домой до тех пор, пока мы не найдем убийцу.
Теперь я откинулась в кресле. Первый вариант, конечно, неплох, но Ветер прав, я достаточно быстро спалюсь. Стоит только кому-нибудь прийти ко мне домой. Это вызовет кучу вопросов, на которые я не смогу ответить. Но просто взять и исчезнуть? Никому ничего не сказав?
— Сколько нам понадобится времени? — Задала я вопрос. Саша пожал плечами.
— Может, день, может, неделю, может, месяц. Все зависит от хитрости нашего противника. — Он все так же не сводил с меня глаз. — Помни, что ты все еще можешь вернуться домой и ничего не делать, доверившись мне.
— Почему ты мне помогаешь?
— Потому что ты обратилась ко мне за помощью, — пожал он плечами, — и потому, что я верю в твою невиновность и считаю, что убийца должен сидеть в тюрьме.
— Твои нравственные основы входят в разногласия с твоими действиями.
— Ты имеешь в виду ограбление? — Усмехнулся Ветер, на мгновенье посмотрев куда-то в сторону, словно вспоминая что-то. — Поверь, настанет момент, и я все тебе расскажу.
— Безусловно, — закатила я глаза, — а также о всех этих записках, ребятишках, снующих по дворам, о всех людях, связанных с тобой?
— Их слишком много, и не все они достойны того, чтобы я рассказывал о них. Ирэн, доверься мне, и со временем ты обо всем узнаешь.
— Ты не боишься, что я сообщу о тебе полиции?
— Нет, — ответил Саша просто.
