Ольга Степнова - Вселенский стриптиз
Бросив поводок, Дина как ошпаренная выскочила из кустов и побежала к дому.
Навстречу ей из подъезда вышел Филипп Филиппович. Старший по подъезду был хмур, озадачен и, как всегда, в валенках, несмотря на снежную кашу под ногами. У Дины мелькнула шальная мысль рассказать Портнягину о странной машине в кустах, но она вовремя одумалась.
А вдруг эта машина сто лет там стоит?!
Вдруг о ней знают все, кроме Дины?!
Вдруг это машина самого Филиппа Филипповича, а кусок изысканной тряпки, торчащий из багажника, – всего лишь старая ветошь?
Может, этот увалень любит протирать свою старую машину дорогим шелком? Ведь шастает же он по лужам в валенках, значит, в голове у него бо-ольшие тараканы…
– С праздничком, соседка! – Портнягин раскинул руки, преграждая Дине путь. – Ух, как вырядилась! Аж в глазах фиолетово…
– Здравствуйте, – пробормотала Дина, со всех сторон пытаясь обойти Филиппа Филипповича, но тот, резво переступая то вправо, то влево, не давал ей пройти.
– А где ваш совочек? – хищно прищурился он.
– Ка-акой совочек? – опешила Дина.
– Которым какашки в пакет собирают!
– Ка-акие какашки?! – Дина отступила на шаг назад.
– Ну не мои же, етитсткая сила! – возмутился Филипп Филиппович. – Кто из нас собаку гуляет?!
– Ну я гуляю, – призналась Дина, с тоской оглядываясь на кусты, из которых, ломая ветки и шумно дыша, вывалился Пантагрюэль. Он тут же присел на газончик по собачьим делам.
– Вот я и говорю, – чрезвычайно оживился Портнягин. – Собака-то породы «индийский слон»! Если ее два раза в день гулять, что во дворе будет? Индийские пирамиды?! А по новому закону даже за мелкой шавкой какашки надо в пакет собирать и домой уносить!
– Так уж и домой?! – разозлилась Дина.
– Где ваш пакет?!
Понимая, что пререкания бесполезны, Дина достала из урны газету и пошла убирать за Пантагрюэлем.
– С праздничком вас! – крикнул ей вслед Портнягин. – С Международным женским днем!
Денек начинался что надо. С помоек, с собачьего непослушания, с испорченной обуви, с гадкого настроения и с…
Дина выбросила вонючий сверток в урну и под настороженным взглядом старшего по подъезду пошла домой.
Собака флегматично поплелась за ней, волоча за собой длинный поводок.
Левин на кухне жарил яичницу. Как всегда – босиком, как всегда – в камуфляжном фартуке на голый торс. Бросив на хмурую Дину насмешливый взгляд, он присыпал жарево зеленым луком, с наслаждением вдохнул аромат и, прихватив сковородку, направился в свою комнату.
– Должна тебя предупредить, сегодня у меня намечаются гости! – сухо сказала ему в спину Дина.
– Вот незадача! – обернулся он. – Я тоже собирался сегодня повеселиться, причем не один!
– Я купила эту квартиру на день раньше тебя!
– Посмею напомнить, что моя прописка такая же настоящая, как и твоя!
– А свидетельство о регистрации такое же поддельное!
– Я отдал за эту квартиру восемьсот девяносто тысяч долларов!
– А я – восемьсот девяносто пять! У меня прав тут на пять тысяч долларов больше!
– Всего-то на пять!
– На целых – пять!
– Ничего, скоро все прояснится! И пойдешь ты уточкой в… Бирюлево.
– Что?! Это ты покатишься в Митино! Селезнем полетишь!
– И зачем тебе такая большая квартира в центре Москвы? У тебя ж ни детей, ни мужа!
– А тебе зачем?! У тебя тоже – ни детей, ни мужа!
– У меня будет! Все будет! А вот у тебя с твоим гнусным характером, кроме кобеля из приюта…
– Вон! Пошел к дьяволу со своей яичницей!
– Немедленно покорми Пантагрюэля, иначе он нас обоих съест. И подотри его слюни с пола!
Левин развернулся и мягко затворил за собой дверь. То, что он не хлопнул ею в сердцах, окончательно вывело из себя Дину.
– Пошли, – легонько пнула она собаку. – Кажется, у него в холодильнике есть докторская колбаса.
День начался плохо.
Яичница подгорела, зеленый лук оказался безвкусным, к тому же всю эту красоту он безнадежно пересолил.
А еще мама не отвечала ни по одному из телефонов. При мысли, что придется тащиться к ней через весь город – выяснять, что случилось, начинала болеть голова и ощущалась слабость в коленках. Тем более что Левин был абсолютно уверен – мама отключила все телефоны именно для того, чтобы он примчался к ней выяснять, что случилось.
Ирисы испарились, пропали, ехать к матери не имело смысла.
Левин без аппетита, меланхолично съел яичницу и посмотрел на часы.
До судьбоносного визита Титова оставалось четыре часа. Левин бухнулся на диван и за чтением рассказов О’Генри на английском языке благополучно заснул.
Проснулся он от звонка в дверь и ленивого собачьего лая.
Дверь они с Диной открывали вместе, отпихивая от замка руки друг друга.
На пороге – раскрасневшиеся, возмущенные, толкаясь плечами, – стояли Нора и Клим. Они были явно чем-то выведены из себя.
– Привет! Ты и стриптизершу уже притащил? – удивился Левин.
– Нора! – бросившись к подруге, Дина затащила ее в квартиру.
Левин пожал плечами, глядя, как мадам помогает снять шубу высокой красивой блондинке.
– К сожалению, это не стриптизерша. Эта шумахерша только что буцкнула мой «Навигатор», – язвительно сообщил Клим.
– Это я буцкнула?! – возмутилась блондинка. – Я?! Да это вы въехали мне в зад!
– Ага, только вы при том двигались задним ходом! – усмехнулся Титов.
– Есть контакт! – захохотал Левин, поняв наконец, что к чему. – Стоянку, что ли, не поделили?
– Я не двигалась задним ходом! Я осторожно и медленно парковалась!
– Ага, парковалась она! Контактным методом! Американским! Останавливаемся только тогда, когда бампер во что-то тюкнулся! – Титов сбросил ботинки, верхней одежды на нем не было, только джинсы и тонкий пуловер. – Да одна царапина на моем «Линкольне» стоит дороже, чем вся ваша желтая тарантайка!
– Это не тарантайка! – покраснела от возмущения Нора. – Это абсолютно новый «Фольксваген»! И плевать мне на вашу царапину, ее практически незаметно!
– Это вам незаметно, блондинкам.
– Что?! Кто здесь блондинка?!
– Ну уж точно не я! – заржал Клим.
– Вы… вы… – Нора растерянно замолчала, не зная, что сказать в ответ на его бурное веселье.
Дина и Левин с интересом наблюдали за их перепалкой.
– Вы… – задохнулась Нора.
– Придурок пафосный! – с неожиданным энтузиазмом подсказала ей Дина.
– А ты… ты… – дурашливо выпучил глаза Клим.
– Гламурная дура! – с готовностью помог Левин другу.
– Вот и познакомились, – раскланялся Титов на все стороны. – С праздничком вас, девчонки! Ну что, перегуляем их, Лев Сергеич?!
– Перегуляем, – с сомнением произнес Левин.
– А все-таки ты должна мне тысчонку евро! – весело крикнул Клим Норе, которую Дина повела на кухню.
– Нет у меня тысчонки! Возитесь со страховкой, если охота, – огрызнулась Нора.
– А девчонка-то ничего, – улыбнулся Клим, когда они закрылись у Левина в комнате.
– Которая? – без интереса спросил его Лев.
– Обе! Обе они ничего.
– Бабник ты, Клим Кузьмич. Бабник и шалопай. Сильно она твоего красавца «Навигатора» покалечила?
– Да ерунда, фару противотуманную кокнула, да бампер поцарапала, разберусь. У меня в залах все парни из авторизованного сервис-центра качаются, – отмахнулся Титов и тут увидел Пантагрюэля, который неизвестно как пробрался к Левину в комнату. – Вау! – бросился Клим к собаке. – Откуда ты взял такую масюсю?! Вау! Доходяга! Красавица! Лопотуля!
Титов был заядлым собачником. В его загородном доме жили два добермана, три шпица, два йоркшира и один громадный кавказец.
– А вот тут липома у нее на башке между ушами, – бормотал Клим, ощупывая собаку. – Опухоль доброкачественная. Вырезать ее надо к черту, от греха подальше. И кормить, кормить красотулю побольше, а то доходя-ага!
– Вот гадость, как он сюда пробрался? – пробормотал Левин, глядя, как Клим обнимает Пантагрюэля, тискает его худые бока, целует в затылок. – Это не мой пес, – пробормотал Левин. – Его мадам завела, чтобы выселить меня из квартиры.
– Прелесть, – не унимался Титов. – А главное, родит скоро.
– Кто родит?
– Ну не ты же. Собака! Как ее зовут?
– Пантагрюэль. Это кобель.
– Сам ты кобель, – искренне возмутился Титов. Тычком в бок он перевернул собаку на спину, раскинул ей лапы и быстро прощупал живот. Собака виляла хвостом, позволяя Титову делать с собой все что угодно. – Ну да, где-то через месяц родит, – задумчиво сказал Клим. – Истощенная очень, но стопроцентно беременная девчонка!
Левин с ужасом вспомнил предсказание мага.
«Шторы рвут, диваны грызут, по квартире стаей носятся, писают, какают, лают, визжат…»
Праздновать с Титовым женский день расхотелось. Захотелось удрать из этой квартиры подальше, может быть, даже к маме, у которой отродясь не водилось никаких собак…
– Что молчишь? Удивлен? Ну, Левин, ну ты и даешь! – развеселился Титов. – Кобеля от сучки отличить не можешь!
