Дарья Донцова - Путеводитель по Лукоморью
– На диванчике Фекла, – перебил мачеху Вадим, – моя жена. Фёка, покажись!
Куча серых одеял зашевелилась, и я поняла, что это не пледы, а маленькая, худенькая, прямо-таки крошечная девушка, которая сидела на диване, поджав ноги и опустив голову. На фоне яркой, умело накрашенной, наряженной в элегантное платье Катерины Шлыкова казалась мышью. На лице Феклы не было ни грамма косметики, волосы оказались стянуты в хвост, а ее взгляд был как у испуганной собаки, которая искоса посматривает на хозяина и пытается понять, в добром ли расположении духа ее повелитель.
– Пора к столу! – объявил Максим Антонович. – Виолочка, устраивайтесь около меня.
Я села на почетное место по правую руку от местного самодержца, и ужин начался. Еда оказалась вкусной, подавали ее две женщины в черных шелковых платьях. Беседа плавно перетекала от новостей политических к культурным. События Беркутова тусовка не обсуждала. Спустя полчаса я ощутила себя участницей хорошо поставленного и не один раз отрепетированного спектакля. Актеры играли безупречно – в нужный момент подавали реплики, корчили соответствующие гримасы, хвалили кушанья и постоянно подчеркивали, что рады моему визиту. Пили мало, в основном, легкое белое вино, но на буфете стояли бутылки с коньяком, шампанским, сидром, водкой, текилой, виски, ликерами и еще с чем-то, мне неизвестным.
От внимательного Игоря Львовича не ускользнул мой интерес.
– Вас, наверное, удивила вон та кедровая шишка из стекла? – спросил он.
– Да, – улыбнулась я. – Никогда не видела напитка в такой упаковке.
– Это водочка, – пояснил Сердюков, – ее делают только в одном районе Сибири и реализуют на месте. «Кедровка» великолепного качества, Максиму Антоновичу ее приятель присылает.
– И выглядит красиво, – подала голос Варя, – можно поставить на стол, не переливая в графин. Но мне крепкие напитки не нравятся, я предпочитаю ликер.
– Король всех вин – шампанское, – вмешалась Катя. – У нас есть розовое и обычное, брют. Лучше еще ничего не придумали.
– Не скажи, – возразил Вадим. – Коньяк – вот настоящий король.
Друзья детства начали азартно спорить, а я еще раз посмотрела на буфет. Да уж, в доме Буркина не экономят ни на продуктах, ни на алкоголе. Впрочем, похоже, Максим Антонович не считает денег и на одежду. Сам он щеголял в очень дорогом костюме, на Кате было платье от Шанель. Сердюковы всей семьей облачились в изделия от Роберто Кавалли, Матвеев предпочел пиджак от Армани. И я случайно увидела его ботинки фирмы «Черчилль», а она производит едва ли не самую дорогую в мире обувь.
На фоне разодетых и щедро украшенных часами-колье-браслетами-серьгами присутствующих Владимир Яковлевич Обоев выглядел почти нищим. На нем был дешевенький, совсем не новый, явно приобретенный на вещевом рынке свитерок, а на запястье у доктора я увидела электронные часы на пластиковом ремешке. Такие родители любят покупать школьникам младших классов – потеряет их ребенок, и не жалко. Зато у Игоря Львовича на ремешке из кожи крокодила сверкал золотом «Патек Филипп», а его сын предпочитал «Вашерон Константин». Впечатляли и мобильники. У Вари сотовый был усыпан кристаллами «Сваровски», Игорь Львович и Вадик пользовались айфонами последних моделей, около тарелки Кати лежал золотой «Верту». Какой фирмы сотовый Максима Антоновича, я не поняла, но то, что он запредельно дорогой, было видно невооруженным глазом. У Обоева же оказалась старая, древняя трубка размером с бинокль, а телефона Феклы на столе не было.
Когда принесли блюдо с нарезанной телятиной, я спросила:
– А где же Богданова?
– Ирина плохо себя почувствовала, – быстро ответил мэр, – ее мигрень с ног свалила.
– Бедняжечка! – воскликнула я. – Значит, я увижусь с ней завтра.
В столовой на мгновение повисло молчание. Потом ожил Обоев:
– Ирина страдает сосудистыми спазмами. К сожалению, приступ порой длится дня три.
– Ах, как мне ее жаль! – с огорчением сказала я. – Придется пожить в Беркутове до той поры, пока художница не оправится. Скажите, ее «исполнялки» и правда срабатывают?
– Всегда! – твердо заявил Игорь Львович. – Володя, расскажи, как ты иногда изумляешься.
Обоев отодвинул тарелку.
– Игорь прав. Я подчас бываю шокирован. Вот живой пример. Привезли к нам мальчика – состояние тяжелое, надежда на выздоровление минимальна. Родители знали, что сын не жилец. Мать побежала во двор Богдановой, в толпу паломников. Дня три она там толкалась, потом вносится в мой кабинет и кричит: «Доктор! Павлик встанет на ноги, я получила от Богдановой «исполнялку»!»
Владимир Яковлевич скрестил руки на груди.
– Я тогда попал в идиотское положение. Что сказать? Правду, что у Павлика нет шансов? Я ведь не имею права давать родителям надежду в случае, когда конец близок. Врач обязан быть честным. В общем, я матери заявил: «Не следует рассчитывать на чудо. К сожалению, в случае с вашим сыном медицина бессильна, нам остается лишь снимать боль. Простите, но доктора не боги. Я очень хотел бы увидеть вашего ребенка здоровым, для меня самое большое счастье наблюдать, как бывший пациент с улыбкой покидает клинику, я ради этого живу. Но у Павлика плохой прогноз. Мужайтесь и молитесь». А мать в ответ: «Сыночек выздоровеет!»
Обоев сделал глоток из стакана.
– И представляете, назавтра мы вдруг видим у парнишки улучшение состояния. Через день он встал, потом анализы пришли в норму. В общем, уехал Павлуша домой, а мне на Новый год открытку прислал, учится на одни пятерки. Почему его смерть из когтей выпустила? У меня нет ответа. И подобных случаев много. Ситуации удивительно схожи: мать получает «исполнялку» – ребенок с тяжелым диагнозом выздоравливает. Не просите у меня объяснений, с точки зрения материализма их нет.
– Виола, загляните в ротонду, – вклинился в беседу Вадик, – она вся в благодарностях Ирине.
Глава 13
Я улыбнулась.
– Мне сегодня досталась «исполнялка». А поскольку все мои мысли заняты исключительно новым романом, то самое заветное мое желание – это поговорить с художницей. И раз я получила волшебную картинку, то оно непременно сбудется. Ведь так?
– Ну, да, – пробормотала Катя, – вот только Владимир Яковлевич прав, мигрень у Ирины часто принимает затяжной характер. Порой она неделю с кровати не встает.
– Может, вам пока уехать? – откровенно предложил Игорь Львович. – Небось в Москве дел полно.
– В нашей глуши нет никаких развлечений, – вздохнул Вадим.
– Вот те на! – возмутился Максим Антонович. – Не слушайте его, Виола. А театр?
– Папа, ты всерьез? – скривилась Катерина. – Вилка, дорогая, отец страшно гордится Беркутовом. И, надо сказать, имеет право. Город моего детства и то, что мы видим сегодня, это, как говорят в Одессе, две большие разницы. Но по части досуга… Знаете, местный театральный коллектив поставил «Гамлета», так бедняга Шекспир небось в гробу извертелся. И кино в Беркутове нет.
– Клуб есть, – не сдавался мэр.
Катерина засмеялась.
– Цитадель местного разврата. Кстати, ее содержат мои бывшие одноклассники, Рома и Гоша. Виола, вы у нас от тоски умрете.
– Беркутов – сонное царство, – подхватил Игорь Львович.
– После Москвы наш городок покажется вам деревенькой, – вздохнула Варя. – Мы живем тихо, по-сельски.
– Могу предложить хороший вариант, – засуетился Вадим. – Сегодня вечером я отвезу вас домой, а когда Ирина будет способна общаться, снова доставлю в Беркутов. Вам нет смысла тут скучать. Вдруг Богданова две недели проболеет?
– Верная мысль! – захлопала в ладоши Катя.
– Вадик прекрасно водит машину, – подхватила Варвара.
– У него шикарный «Мерседес», – неожиданно подал голос Степан Николаевич, – не едет, а плывет. В автомобиле даже бар оборудован.
Я снова улыбнулась и заговорила нарочито медленно:
– У нас, писателей, нет необходимости каждый день по звонку становиться к станку. В Москве у меня особых дел сейчас не намечено, маленькие дети, – впрочем, и большие тоже – отсутствуют, мужа нет. Я живу одна, и как раз намеревалась провести дней двадцать в тихом месте в провинции, отдохнуть от столичной суеты и шума. Театр-кино-цирк-клуб мне не нужны. «Золотой дворец» комфортабелен, воздух у вас упоительный. Я любительница пеших прогулок, с удовольствием поброжу по окрестностям. В «Мерседесе» на заднем сиденье меня сразу укачает. Да и зачем кому-то меня везти? Во дворе отеля стоит моя собственная четырехколесная «лошадка». На данном этапе главным для меня является беседа с Ириной, я не могу начать писать новый детектив, не поговорив с нею. Я поживу в Беркутове в ожидании, пока головная боль отпустит художницу. Если я доставляю вам неудобства, то скажите прямо. В мои планы не входит никому надоедать, каждый день заявляться к трапезе я не намерена. Гостиницу оплачу сама, не хочу вводить вас в расход.
Варвара вцепилась в мою руку.
