Люся Лютикова - Свекровь дальнего действия
— Думаешь, она меня простила? В последнюю минуту своей жизни она не держала на меня зла?
— Конечно, простила, как же иначе. Ведь она твоя мама.
Стать матерью — это значит смириться с тем, что твое сердце отныне и навсегда будет разгуливать вне твоего тела. Судя по всему, Ева Ивановна смирилась с этим еще тридцать лет назад.
Глава 13
Перед тем как покинуть безутешного Чижова, я попросила:
— Дай телефон жениха Евы Ивановны.
— Откуда мне знать? — удивился Сергей. — Я даже имени его не знаю, не то что номер телефона.
— Так посмотри в мобильнике Евы Ивановны, — сказала я, досадуя на его недогадливость.
— Мобильник забрал следователь, сказал, что изучит ее звонки. Да там нечего изучать, мать практически не пользовалась сотовым телефоном.
— Кто ее лучшая подруга?
— Не было у матери подруг, — ответил Сергей.
Однако я ему не поверила. У любой женщины, даже с невыносимо склочным характером, обязательно есть лучшая подруга.
— Хоть одна, но должна найтись, вспоминай.
Минуту Чижов что-то соображал, потом протянул:
— Разве что тетя Света…
— Что за тетя Света?
— Врач-эндокринолог, у которой всю жизнь наблюдалась мама.
— Ева Ивановна дружила со своим врачом? — удивилась я.
— А что тут такого? — в свою очередь удивился Сергей. — Врачи, по-твоему, не люди? С ними уже и дружить нельзя?
— Люди, конечно, люди, — быстро согласилась я, чтобы не вступать в ненужную дискуссию. — Телефон тети Светы давай.
— Посмотрю, кажется, у меня где-то записан… — Чижов лениво поднялся с табуретки.
Но все-таки, согласитесь, есть в этом что-то мазохистское — дружить с эндокринологом, у которого стоишь на учете. Только захочешь расслабиться в компании подруги, попить чаю с пирожными, а она тебе — хрясь по руке: «А ну, кончай сладкое лопать, у тебя в последнем анализе сахар выше нормы!».
Я вышла на улицу. Жара набирала обороты, на дворе только начало июня, а шпарит, как будто лето в самом разгаре. Я медленно двинулась в сторону метро.
Приходится признать, что я оказалась в тупике. Единственная версия убийства с треском провалилась. Я абсолютно уверена, что Сергей не убивал свою приемную мать. Мужчина был со мной предельно откровенен, даже рыдал, такие сильные эмоции подделать невозможно.
С другой стороны, Чижов умеет виртуозно врать. Каждый вечер, возвращаясь домой от любовницы, он рассказывал жене, что на службе дела идут отлично. И Татьяна верила, а ведь у жен интуиция будь здоров! Уж если ему удавалось в течение года водить супругу за нос, то обмануть меня — раз плюнуть.
Но Ева-то Ивановна какова! Я видела ее лишь однажды, и то мельком, когда приходила в гости к Таньке, и у меня сложилось впечатление, что пенсионерка уже давно махнула на себя рукой. Во всех смыслах. Ничего хорошего она от жизни не ждала и ни на что не надеялась, завернувшись в старый засаленный халат, медленно брела по направлению к кладбищу… И вдруг выясняется, что у Евы Ивановны был мужчина, и не просто какой-то банальный любовник, а жених! Она собиралась замуж! При ее-то чудовищной полноте, инвалидности и плаксивом характере! Если так, то и у моей свекрови, дражайшей Ариадны Васильевны, есть все шансы выскочить замуж. Может, помочь устроить ее личную жизнь, чтобы она не лезла в мою?
По дороге мне попался киоск «Мороженое», и я подумала, что мороженое в такую жару — это как раз то, что доктор прописал.
Обожаю «Лакомку», но ее неудобно есть на улице, капает. «Рожок», напротив, весьма сподручно поглощать на ходу, но производители добавляют на самое дно вафельного конуса джем, и во рту остается приторно-сладкое послевкусие. В итоге я выбрала вафельный стаканчик с пломбиром — классический вариант, дешево и сердито, — прямо у окошка сдернула целлофановую обертку и принялась жадно откусывать.
Тем временем к ларьку подошла пенсионерка. В руках у дамы была объемная хозяйственная сумка. Поставив сумку на асфальт, пенсионерка достала из нее кастрюлю, открыла крышку, и до меня донесся запах котлет.
— Давайте тарелку, — сказала она.
— Это вы мне? — удивилась я.
Пенсионерка не ответила, а из ларька выскочила продавщица с тарелкой в руках. Из соседней палатки, в которой торговали конфетами фабрики «Красный Октябрь», вышла другая женщина, тоже с тарелкой. Тарелки были глубокие, для первого.
Сначала пенсионерка положила в каждую тарелку по две котлеты, потом щедрой рукой добавила пюре. Получились нехилые такие порции, как для маленьких слоников.
— Слишком дорого у вас, Дарья Андреевна, обед стоит, — заметила мороженщица, доставая из кармана две купюры — по сто и пятьдесят рублей.
— А дешевле не получается! — запальчиво возразила повариха. — Продукты дорогие! Я ведь не из крахмала вам пюре мешаю, беру картошечку на рынке. Сами знаете, какая картошка дорогая, в этом году неурожай был. Котлеты тоже делаю из качественного фарша, хлеб не подмешиваю. Да еще время у плиты провожу, мои труды тоже ведь чего-то стоят, вот и считайте.
— У Евы Ивановны дешевле выходило, — сказала продавщица конфет, протягивая деньги.
— И вкуснее, — добавила мороженщица.
Дарья Андреевна взяла у продавщиц купюры и ушла, что-то сердито бормоча под нос. А я, услышав имя Евы Ивановны, встрепенулась. Согласитесь, имя редкое, а учитывая, что покойная пенсионерка куда-то выносила из дома еду, совпадение было весьма знаменательным.
Напустив побольше сочувствия в голос, я спросила мороженщицу:
— Что, накладно получается обедать?
Продавщицы, уплетая за обе щеки котлеты с пюре, наперебой принялись рассказывать. Оказывается, раньше им обед приносила другая пенсионерка, Ева Ивановна. И стоила еда в полтора раза дешевле — всего сто рублей. А порции были больше. Да и вообще еда была вкуснее. Особенно поварихе удавались фаршированные перцы…
Я едва сдержалась, чтобы не воскликнуть: «Еще бы, ведь фаршированные перцы — фирменное блюдо Таньки Чижовой!».
— Ева Ивановна однажды сама подошла и предложила свою стряпню, — продолжала мороженщица. — Она живет где-то тут во дворах, вот и решила подработать к пенсии. А нам это только на руку. Работаем по двенадцать часов в сутки, пробовали питаться конфетами и мороженым — желудок разболелся, до гастрита дело дошло. В кафе обедать дорого, да и отойти от киоска нельзя, вдруг покупателя упустишь. А тут за сто рублей — огромная порция мяса или рыбы с гарниром. Где еще такие цены найдешь?
— И добавку Ева Ивановна не жалела, — добавила конфетчица.
Я изобразила удивление:
— Что же вы перестали у нее столоваться?
— А убили ее.
— Кто?
— Говорят, невестка укокошила.
Мороженщица ухмыльнулась:
— Я бы свою свекрысу тоже собственными руками придушила, вот только нет охоты из-за старой перечницы в тюрьму садиться.
Конфетница принялась хохотать:
— Как ты сказала? Свекрыса? Ой, сейчас умру от смеха!
— Да я сама над ней уже двадцать лет угораю. Такое отчебучит — хоть стой, хоть падай. На праздники дарит исключительно одно говно. Другие люди такое в помойку выбрасывают, да еще завернут в газетку, чтобы перед соседями стыдно не было, а она дарит. Причем преподносит с таким торжественным видом, как будто это миллион долларов. Внуку на три года подарила, внимание… — глаз от куклы! Большой такой, блестящий, с красными прожилками, прямо как настоящий. Представляете? У ребенка чуть нервный срыв не случился, он ведь машинку на радиоуправлении ждал, а получил — глаз. А свекрыса радостно сообщила, что это не простой глаз, а от той самой фарфоровой куклы, которую ее отец после войны привез из Германии для ее старшей сестры. Свекрысе, дескать, сестра с этой куклой играть не разрешала, зато теперь, когда сестра умерла, кукла, вернее, остатки от нее поступили в ее полное распоряжение. А там осталось-то всего ничего: глаз, волосы и тело с одной рукой. Вот она и поделилась с внуком самым дорогим…
Отсмеявшись, конфетница воскликнула:
— Ой, а меня моя свекровь тоже любит, на день рождения всегда что-нибудь особенное дарит! В последний раз осчастливила парой синтетических нейлоновых панталон, явно ношеных, в затяжках. Я, конечно, взяла, сказала «спасибо», а потом выкинула. Но свекровь теперь при каждой встрече задирает на мне юбку и спрашивает: «Что же ты, Наташа, не носишь мои панталоны?».
— А ты что? — хихикая, спросила мороженщица.
— А я отвечаю: «Ну что вы, Марьванна, как можно такую красоту трепать, берегу для торжественного случая».
— Ага, для встречи с Президентом! В Кремле! На вручении государственной премии! По экономике!
Товарки чуть не по земле катались от смеха. А мне совсем не нравилось, что разговор потек в другое русло.
— Значит, теперь вам готовит Дарья Андреевна? — вернула я собеседниц к нужной теме.
