Дарья Донцова - Филе из Золотого Петушка
– Здравствуй, Виолочка, – сладко пропела она.
Я насторожилась. Варвара Анисимовна не из тех людей, которые приходят к вам с радостными известиями.
– Что случилось?
– Можно войти или на лестнице держать станешь? – пришла в свое обычное, злобное состояние старуха.
Я, вспомнив о манерах, попыталась изобразить приветливость:
– Да, да, конечно!
Варвара Анисимовна вломилась в прихожую.
– Тесно у вас, да еще вешалку поставили!
– Не на пол же одежду швырять!
– Ленинид дома?
Я испугалась и на всякий случай сказала:
– Нет.
– Нет?! – вскинула бесцветные бровки старуха. – Куда ж он подался?
– На работу.
– В праздник?
– Он в частной фирме работает, там гулянок не признают, – сказала я сущую правду.
Мебельная фабрика, где работает Ленинид, принадлежит то ли немцу, то ли итальянцу, а хозяину глубоко наплевать на наши красные даты, главное, была бы прибыль.
– А-а-а, – разочарованно протянула Варвара Анисимовна.
Но тут вдруг дверь туалета распахнулась, оттуда выбрался Ленинид в одних семейных трусах.
– Ой, – сказал он, увидев бабку.
– Ленинид! – обрадовалась соседка. – Зачем же ты. Вилка, врешь, что его нет?
Я рассердилась. Вот так всегда, стоит солгать, как бац, и меня мгновенно ловят.
– Я думала, он ушел!
– Извиняйте, – протянул папашка, – я не одевшись, никак не ждал гостей.
– Ничего, ничего, – засуетилась Варвара Анисимовна, – ты у себя дома, ходишь, как хочешь.
Да и подштанники красивые, с кренделями.
Я изумилась. Впервые слышу из уст Варвары Анисимовны нечто похожее на комплимент. Ох, неспроста это! Небось старушенция замыслила редкостную пакость.
Неожиданно она всхлипнула:
– Спасибо тебе.
– За что? – Папенька попятился назад в туалет.
– Так ты вчера меня напугал, – зачастила Варвара Анисимовна, – когда про кровь-сироп сказал, так меня перевернул, что я с утреца пораньше на анализы побегла. И знаешь чего?
На всякий случай я отступила в коридор и робко поинтересовалась:
– Ну?
– Диабет у меня, – заголосила Варвара Анисимовна, – сахару полно. Участковый терапевт, наш долдон, ни разу не предложил анализ сдать.
И ведь я талдычила ему: сухо у меня во рту, пить завсегда хочу, слабая стала, потею, ровно мышь.
Не, даже глаз на меня не подымал, нацарапает в истории болезни ерунду и заведет свою песню:
«Ешьте овощи, фрукты, гуляйте, пейте витамины». Вот ведь олух царя небесного. В общем, кабы не ты, Ленинид, помереть бы мне назавтра. Накось, возьми.
Папенька покосился на коробку «Ассорти».
– Вилке отдайте, она конфеты любит.
Варвара Анисимовна сунула мне в руки слегка помятую коробку. Я машинально взяла ее и увидела штамп: «Срок годности до первого марта».
Ясное дело, Варвара Анисимовна не покупала конфеты, небось хранила их в буфете для подходящего случая. Многие люди отчего-то наивно верят, что изделия из какао-бобов не портятся, и держат шоколад годами в шкафах. Но не в этом дело! Ленинид каким-то непостижимым образом угадал, что за болезнь точит старуху!
– Эй, Макаровна, иди сюда, – неожиданно выкрикнула Варвара Анисимовна.
С лестничной клетки метнулась серая тень.
Еще одна бабуся, маленькая, чистенькая, похожая на лабораторную мышку, с хитрыми, мелкими глазками.
– Доброго вам здоровьичка, – сладко пропела она, кланяясь в пояс, – радости, счастья.
– Слышь, Ленинид, – деловито сказала Варвара Анисимовна, – глянь на Макаровну, подружку мою. Лечат ее, лечат, а толку фиг!
Папенька покачал головой:
– Сейчас не могу!
– Почему же? – возмутилась Варвара Анисимовна. – Трудно, что ль? Она тебя отблагодарит!
– Сделайте божеское дело, – запищала ее подружка, – уж которую неделю маюсь!
Продолжая причитать, она раскрыла необъятный ридикюль из сильно потрескавшейся лакированной кожи, порылась внутри и вытащила шоколадку.
– Возьми сынок, Христа ради.
– Вилке отдай, – буркнул папашка, переступая худыми кривыми ногами.
Бабуська, растерянно моргая выцветшими глазками, повернулась ко мне:
– На, девочка.
Я машинально взяла мягкую плитку. Ну почему люди считают, что коробочка «Ассорти» или кулек конфет лучший презент? Будучи репетитором, я получала к каждому празднику тонны наборов, причем совершенно одинаковых. Да оно и понятно, родителям же нужно «осчастливить» не одного преподавателя, вот они и ищут, что подешевле. Никто не догадался купить на ту же сумму какой-нибудь миленький сувенирчик, который обрадовал бы меня намного больше сладкого, ну, например, чашку, керамическую фигурку, книгу, в конце концов! Сейчас полно всего в магазинах! ан нет, все, как один, тащат конфеты. Нет, я люблю шоколад и с удовольствием лопаю его с чаем, но сами подумайте, что случится с педагогом или врачом, если они съедят горы сладостей, поднесенные им благодарными людьми? Как минимум заработают диабет!
– Ну, смотри, – поторопила Варвара Анисимовна Ленинида, – долго нам тут еще стоять?
Папенька поежился, ему не очень комфортно было в трусах перед двумя старухами.
– Сейчас ничего не получится!
– Экий ты капризный, право слово! – в сердцах воскликнула Варвара Анисимовна.
– Нормальный я, – вздохнул папенька, – только вижу внутренности, когда на меня накатит. По заказу не умею.
Бабки переглянулись.
– А когда, сыночек, на тебя накатит? – поинтересовалась Макаровна.
– Фиг его знает, раза по три-четыре в день случается, – объяснил Ленинид, – пока не пойму, что с этим делать!
– Так мы тут подождем, – решительно заявила Варвара Анисимовна, – пошли, Макаровна, сядем у них на кухне. А ты, Ленинид, как только почувствуешь, что могешь, мигом к нам беги.
– Может, лучше вы отправитесь к себе, – решительно вмешалась я, – а Ленинид спустится, когда на него накатит?
– Ну уж нет, – отрезала Варвара Анисимовна, – пока до лифта дойдем, с него все и скатит.
Лучше здесь, под рукой, караулить. Все равно нам делать нечего, на улице дождь собирается.
Вымолвив последнюю фразу, она как танк двинулась по коридору, волоча за собой слегка упирающуюся Макаровну. Ленинид, тяжело вздыхая, почапал следом. Я осталась в прихожей одна.
Хорошо зная Варвару Анисимовну, я понимала, что она не уйдет от нас до тех пор, пока Макаровне не поставят диагноз. Остается только надеяться на то, что на Ленинида быстро «накатит» и мы скоро избавимся от старух.
Глянув на часы, я пришла в ужас и полетела в ванную, открыла кран, вытащила гель для умывания, намылила лицо…
– Вилка, – сказал Ленинид, – тебя к телефону.
Не знаю, как у вас дома, а у нас никто не задумывается над тем, может ли человек в данный момент взять трубку, просто сунет ее вам.
Я стала лихорадочно смывать обильную пену.
– Эй, Вилка, – поторопил меня папенька, – ты чего, не поняла, трубочку возьми!
– Подожди секунду! – рявкнула я, машинально открывая глаза.
Мыло моментально проникло под веки, сами понимаете, как мне стало хорошо.
– Чего ты злишься, – бурчал отец, – неужели трудно трубку взять?
– Не видишь, умываюсь, – ответила я, пытаясь вымыть из глаз отчаянно «кусающийся» гель.
– И что? – настаивал Ленинид. – Одной рукой мойся, другой трубку держи. Небось там человек заждался.
Я выхватила у него телефон.
– Да!
– Всего и делов-то, – недовольно протянул папенька, – «алло» сказать! Целый час в ванной простоял!
Я закрыла слезящиеся глаза и повторила:
– Да!
– Судя по тому, как долго тебя искали в квартире, – послышался ехидный голос Федора, – у вас комнат сорок, не меньше.
– Просто я в ванной сидела.
– Вылезай срочно.
– Почему?
– Сейчас за тобой машина придет.
– Зачем? – испугалась я.
– На ярмарку поедешь.
– Какую? – заорала я, забывая про мыло.
– Арина, – сурово спросил начальник рекламного отдела моего издательства, – ты газеты читаешь?
– Ну, так, изредка.
– И какие, позволь поинтересоваться?
– Э.., с кроссвордами и анекдотами. «Вокруг смеха», «Моя веселая семейка».
– Твой интеллектуальный уровень необыкновенно высок, – хмыкнул Федор, – вся страна знает, что на ВВЦ, в пятьдесят седьмом павильоне, проходит главное событие года…
– Какое? – изумилась я.
– Ярмарка детективной литературы и фантастики, – объяснил Федор, – тысячи людей уже второй день бегают по бывшей ВДНХ и тоннами скупают по дешевке любимые книги, а писательница Арина Виолова и слыхом не слыхивала о мероприятии! Я тебя обожаю, ты неподражаема, другого такого автора у «Марко» нет! Одна фишка с чаевыми дорогого стоит!
Я сокрушенно молчала. А что тут возразишь?
Под Новый год я отправилась в «Марко» с очередной рукописью. Моя редактор, невозмутимая Олеся Константиновна, забрала папочку и вдруг сказала:
– Виола Ленинидовна, можете задержаться на пару минут?
– Я совершенно свободна, – заверила я ее. – А в чем дело?
