Дарья Донцова - Развесистая клюква Голливуда
Я потеряла дар речи, а Юля сняла с головы тюрбан, встряхнула влажными волосами и продолжила:
— Спасибо, но мне это нравится.
— Нравится, — ошарашенно повторила я, — спать с собственным отцом? Знаешь, как это называется? Инцест и растление малолетних! Ты в шоке и не понимаешь, что говоришь. Давно он тебя в качестве секс-игрушки использует? Не надейся, твоему отцу это преступление с рук не сойдет! Сейчас же пойду к бабушке! Ураган закончится, и мы сдадим насильника в милицию!
— Остынь, — вздохнула Юля, — я ему не дочь.
Я заморгала.
— Врешь! Покажи документы.
Она развела руками:
— У меня их нет.
— Глупая отмазка, — разозлилась я.
Юлечка села на диван и вытянула ноги.
— Обещаешь молчать? Тогда расскажу.
— Валяй, — приказала я.
— Я Комарова впервые в день приезда сюда увидела, — ухмыльнулась девочка. — Он обожает малолеток, игру в папы-дочки. У нас уговор. Все вокруг должны считать, что он мой отец, я капризничаю, безобразничаю, веду себя, как положено избалованной девчонке. Геннадий заботится о дочурке, но, оставшись с ней в номере, наказывает нахалку. Я должна плакать, сопротивляться, просить прощения, а он будет непреклонен.
— Офигеть, — протянула я.
— Ерунда, — легкомысленно улыбнулась Юлька, — еще и не такое бывает. Геннадий в нашем агентстве часто девочек заказывает, все остаются довольны. Со мной он впервые поехал.
— Так вот почему успешный врач отправился с доченькой не в Турцию, не в Испанию, не в Тунис, а в небольшую гостиницу в Подмосковье, — сообразила я, — тут минимальный риск встретить кого-либо из знакомых. Кто удивится, увидев его доченьку?
— Мое дело — отработать две недели, получить бабло от агентства, чаевые от клиента и заняться другим заказом, — обыденным голосом пояснила Юля.
До меня с большим опозданием, как до жирафа, дошла истина, и я выпалила:
— Ты проститутка!
Юлечка поморщилась.
— В нашем агентстве сотрудниц называют «специалист по организации досуга». Я не стою на трассе, не продаюсь за стакан кофе, не ложусь под любого клиента. Если мужик не понравится, я могу отказаться. Комаров не противный, мне по приколу его деточку изображать.
— Как ни назовись, хоть феей борделя, но суть не изменится. Ты трахаешься с мужиками за деньги, — возмутилась я, — это не гламурное занятие.
Огромные глаза Юлечки превратились в щели.
— Ты меня не стыди! Нашлась умная! Живешь с бабкой, на всем готовом, о деньгах не паришься, имеешь свою комнату, ходишь в институт. Вся покрыта толстым слоем шоколада. Если твоя старуха помрет, ты получишь в наследство бизнес. А обо мне позаботиться некому!
— Твои родители в курсе, чем ты занимаешься? — устало спросила я.
Юля засмеялась.
— Они давно до смерти допились, старший брат тоже покойник, его менты при попытке к бегству пристрелили. Из всей семьи только я в люди выбилась. И уж будь уверена, не потеряю свой счастливый билет по маршруту: помойная яма — собственная квартира — богатый муж.
— С кем ты живешь? — пробормотала я.
— Одна, — удивилась Юля, — снимаю комнату у старухи. Пыталась объединиться с другими девками, но они мне надоели. Истерички, блин, постоянно дрались. С бабкой лучше, она глухая, к жиличке не придирается. Платишь аренду и свободна.
— Школу ты, конечно, не посещаешь? — спросила я у нее.
Девчонка расхохоталась.
— Степашка! Маргаритка ты наивная! Неужели купилась на Юлечку-крохотулечку? Мне двадцать четыре года.
Я лишь выдавила короткое:
— Вау!
Юлечка встала, распахнула халат и начала вертеться перед большим зеркалом, тараторя:
— На каждую клубничку найдется свой червяк. Я тощая, ни груди, ни попы. На диете не сижу, ем, как гусеница, да, видно, от предков-алконавтов секс-бомба не родится. Зато у меня хорошая кожа, ни прыщей, ни пятен, никаких шрамов, и татушек я не делала. Росточком не вышла, но ни в какой ситуации не растеряюсь. Минимум косметики, трогательные хвостики, одежда как у подростка, сленг соответствующий — и получите кошечку-лапочку. Знаешь, как я рыдала, когда Геннадий Петрович меня вчера «девственности» лишил?
Юлечка искривила губы, наморщила носик, слегка сгорбилась, села на кровать, опустила голову, обхватила плечи руками и зашмыгала носом. Не успела я ее утешить, как девушка вздернула подбородок и зашептала:
— Дяденька! Не трогайте меня! Я еще маленькая! Боюсь-боюсь-боюсь!
Огромные, похожие на капли росы слезы покатились по румяным, по-девчачьи пухлым щекам.
— Дяденька! Мне будет больно, — лепетала Юля.
Я стукнула кулаком по подлокотнику.
— Прекрати!
Юля живо вытерла лицо.
— Ну как?
— Впечатляюще, — кивнула я, — по тебе сцена плачет.
— Правильно, — обрадовалась нахалка, — через годик я поступлю в театральное училище. У меня все по плану. Сначала покупаю квартиру в Москве, потом устраиваюсь в вуз, на платное отделение. И прости-прощай специалист по организации досуга, дальше потечет иная жизнь. Сколько ты хочешь за молчание? С собой у меня денег нет, но не сомневайся, не обману. Встретимся в городе, отдам. Двести евро пойдет? Соглашайся, нормальная сумма за ничегонеделание.
— Не надо, — отмела я любезное предложение, — изображай из себя и дальше нимфетку, не стесняйся.
— Ты клевая, — обрадовалась Юля, — но подумай. Если захочешь, бабок отстегну.
— Ты не видела ничего странного в коридоре? — решила я сменить тему. — Ночью или рано утром?
— Спала крепче камня, — ответила Юлечка. — А что?
— Ничего, — отмахнулась я, — ерунда. У нас тут, похоже, завелись мыши, носятся, шуршат.
— Приведите кошку, — посоветовала Юля.
— Хорошая идея, — кивнула я и пошла к двери.
— Эй, Степашка, — окликнула меня она.
Я обернулась.
— У тебя рожа опухла и красная, — сказала «школьница», — как у вареного рака.
— А у тебя щеки словно кирпичом натерли, — не осталась я в долгу.
— Не, правда, — захихикала Юля, — глянь в зеркало.
Я подошла к стенному шкафу и ойкнула. Губы мои напоминают уже не сосиски, а сардельки, лоб словно комарами искусан.
— Блин! — протянула, подходя к зеркалу, Юлечка. — У меня всегда хороший цвет лица, а сейчас как из бани. Похоже на аллергию. У вас тут есть аптечка?
— Естественно, — успокоила я «малолетку», — странно, что кожная реакция случилась одновременно у нас двоих.
— Сожрали что-то, — ответила Юлия, — надо таблетку выпить. Дашь мне?
— Конечно, — пообещала я, шагнула к двери и не сдержала любопытства: — Геннадий Петрович знает, сколько тебе на самом деле лет?
Юлечка потупила взор.
— Нет! Думает, я малипуська! Прикол!
— Прикол, — повторила я, — супермегаприкол. Добрый доктор Айболит — отвязный педофил, которому подсунули вполне взрослого «специалиста по организации досуга».
— Ухохочешься, — кивнула Юля. — Наша фирма против закона не прет.
— Считаешь правильным ему потакать? — возмутилась я.
— Папуля хочет дочурку, и он ее получает, — не увидела в ситуации ничего плохого Юля. — Это как кефир в магазине купить.
— Ужасно гадко! — не выдержала я.
Юлечка отступила на шаг назад.
— А вы с бабкой что, лучше?
— Мы другое дело! — возразила я. — Устраиваем невинные спектакли, пугаем народ. Но он сюда и едет за испугом. У нас все по-честному.
— А к нам приходят за любовью и получают ее, — отрубила Юля. — Знаешь, мы спасаем детей, в смысле, настоящих, маленьких.
— Каким образом? — фыркнула я. — Отчисляете процент от прибыли приюту? Покупаете сиротам конфеты и жвачку? Очень благородно.
Юля уперла руки в бока.
— Геннадий Петрович хотел школьницу — и получил ее. Если бы меня не было, думаешь, Комаров забыл бы о своем желании спать с дочуркой? Да никогда! Украл бы настоящего ребенка и замучил до смерти. Комаров такой: чем сильнее сопротивляешься, громче орешь, тем больше он тебя хочет. Мне по барабану, кого изображать, и деньги нужны. Комаров в экстазе, обычные дети вне опасности. Кому плохо?
Глава 11
Гонг к обеду застал меня на пути в библиотеку. Там в одном из ящиков Белка хранит таблетки. Вам такое место для аптечки кажется странным? Тогда угадайте, где бабуля держит иголки с нитками! Ладно, и не пытайтесь, все равно никому не придет в голову, что швейные принадлежности лежат в жестяной коробке с надписью «Корм для попугаев», и стоит она на батарее в ванной комнате первого этажа. Белка профи по части абсурдных поступков, и бороться с ней — все равно что учить рыбу пользоваться зонтиком. Сколько ни суй его карпу в плавники, ничего не получится. Я несколько раз перетаскивала лекарства в прохладную кладовку за кухней, а нитки-иголки перемещала в комод, который стоит в гостиной, но проходило два-три, максимум четыре дня, и статус-кво восстанавливался. Пилюли возвращались в библиотеку, а швейные принадлежности оказывались все в той же коробке, на батарее. У Белки собственные представления о порядке, и она в принципе по-своему аккуратна.
