Дарья Донцова - Досье на Крошку Че
Для начала мать Игоря стала втыкать в невестку шпильки. Делала она это умело, со знанием дела, как бы между прочим.
— Кушайте, кушайте, ребятки, холодец попробуйте, пирожки с капустой, все домашнее, не покупное, — хвастала хозяйка, — я с шести утра готовила, на цыпочках по дачке бегала.
— Почему на цыпочках? — удивилась Сима. — Боялись тесто «уронить»?
— Не хотела Маечку будить, — самым сладким голоском пропела свекровь, — она у нас баиньки любит. Зачем ей просыпаться и картошку чистить, если я есть?
Невестка слегка покраснела и отодвинула от себя тарелку с гусем.
— Не вкусно? — мгновенно отреагировала «мамочка». — Ой, как обидно! Хотя понимаю, у тебя же гастрит. Осторожно, дорогая, хочешь, я тебе геркулесовой кашки сварю? Не сидеть же в Новый год голодной!
— Спасибо, — сквозь зубы процедила Майя.
— Не хотела обидеть, — заулыбалась Лидия, — просто, зная о твоем больном желудке…
— Никому не интересно об этом слушать, — взвилась Майя.
— Ой, не нервничай, лучше сыграй нам на пианино! — предложила свекровь.
— Не могу, — ответила Майя.
— Почему же?
— Инструмент плохой.
— Его купили для Игоря, когда мальчик пошел в музыкальную школу, — живо объяснила Лидия, — я не пожадничала, приобрела дорогую вещь.
И тут Майю прорвало:
— Гроб с клавишами под названием «Красный Октябрь» изначально не может иметь хорошее звучание, — сообщила пианистка. — Да еще эта, простите за слово, катастрофа к тому же полностью расстроена.
— Ах, — с грустью сказала Лидия, — так хотелось Моцарта послушать!
— Тебе трудно для мамы постараться? — буркнул Игорь.
Лидия Константиновна замахала руками.
— Сыночек, сыночек. Маечка и так целые дни играет, пусть отдохнет денек, зря я попросила.
— Пианино в плохом состоянии, — повторила Майя.
— Нет, это ты развалюха, — неожиданно заявил Игорь, — лень по клавишам подолбить.
— Но невозможно играть…
— Среди нас Рихтеров нет, — оборвал супругу Игорь, — никто фальши не уловит, садись на табуретку и начинай.
— Нет, — уперлась пианистка.
— Да.
— Не хочу!
— Дура!
— Идиот! — заорала Майя и вылетела из гостиной.
В комнате воцарилось тягостное молчание. Потом девочка Юля вдруг звонко произнесла:
— Какой замечательный холодец! У меня никогда такой не получается. В чем секрет?
— В бульон нельзя класть чеснок, — пояснила Лидия.
— И пирожки восхитительные, — обрадованно подхватила кулинарную тему Сима.
Беседа плавно закрутилась вокруг рецептов, потом посмотрели концерт по телику и разбрелись по комнатам. Майя так больше к гостям и не вышла.
Устроившись на широкой софе, Сима было задремала — дал о себе знать выпитый за вечер алкоголь. Но вдруг девушка проснулась от холодных прикосновений, кто-то пытался обнять ее совершенно ледяными руками.
Решив, что Володя Аносов не совсем правильно понял свою роль, Сима отпихнула руки и зло сказала:
— Вообще офигел! Тебя звали?
— Нет, — ответил голос Тришкина. — Извини, не утерпел. Очень хочу тебя, ты была такая красивая сегодня, просто глаз не оторвать!
— Гарик! — прошептала Сима. — Ты!
— Ага.
— Уходи.
— Почему? Я тебе не нравлюсь?
Сима завернулась в одеяло, старательно изображая спокойствие, ответила:
— Сам знаешь.
— Так в чем дело? — прищурился Тришкин.
— А Майя?
— Да фиг бы с ней! Мы разведемся, — рявкнул Игорь, — надоела она мне. То ей не так, это не этак… Лишь о своем пианине думает, вот пусть с ним и трахается! Иди ко мне…
Не надо осуждать Симу. Она давно любила Игоря, а тут он, замечательно красивый, оказался у нее в постели. К тому же Полунина выпила хорошую порцию шампанского вперемешку с коньяком. В общем, опустим занавес над этой сценой. Сами понимаете, как развернулись последующие события.
Потом Сима заснула, а Игорь ушел в свою комнату. В десять утра Полунину разбудил дикий крик:
— Помогите.
Сима подбежала к окну и глянула со второго этажа вниз. По узенькой тропке от дощатой будки, стоявшей у забора, на заплетающихся ногах бежал Володя Аносов.
— На помощь! — вопил юноша. — Там.., там.., там…
— Что случилось? — перекрыл его крик спокойный голос Лидии Константиновны. — Ты увидел в туалете мышь? Не бойся, она маленькая, людей не ест.
— Майя… — выдавил из себя Аносов и рухнул в снег.
Лидия Константиновна звонко рассмеялась:
— Экий ты, Володя, неловкий… Вставай скорей, простудишься!
Аносов сел и начал тыкать рукой в сторону будки, выкрашенной веселой голубенькой краской:
— Там, там…
— Да, там туалет, — спокойно пожала плечами Лидия. — Увы, особых удобств не имеем, топим печи, носим в дом воду и ходим на двор.
— Майя, Майя… — твердил Володя, делавшийся с каждой секундой все безумней.
Сима через стекло наблюдала за матерью Игоря. Лидия Константиновна подошла к сортиру и распахнула дверцу. Сначала хозяйка застыла, потом, зажав рот руками, кинулась к калитке. Полунина, сообразив, что случилось нечто неординарное, ринулась вниз.
Лучше бы девушка не шла на поводу у своего любопытства и не заглядывала в будку. Увиденная картина потом никак не желала выветриваться из памяти, и даже сейчас, спустя много лет после происшествия, женщина в деталях могла описать тело Майи, лежавшее в странной позе внутри сарайчика, где следовало отправлять естественные потребности. Никакой крови около трупа не имелось, но отчего-то Полуниной сразу стало понятно: жена Тришкина мертва.
Потом было тягостное ожидание милиции, которая первого января все никак не могла прибыть по вызову. Перепуганные Тришкины вместе с гостями сбились в кучку у камина в гостиной. Лидия Константиновна в полуобмороке лежала на диване, Игорь сидел в кресле, Димон и Владимир безо всякого стеснения курили в доме, у Симы тряслись руки и дергалось веко на правом глазу. Одна Юля сохранила относительное спокойствие. Она напоила всех кофе, разогрела еду, а потом, когда милиция в конце концов добралась до заметенного снегом поселка, подала опухшим, распространяющим сильный запах перегара ментам бутерброды и рюмки.
Меньше чем за неделю специалисты вынесли вердикт: в смерти Маечки никто не виноват, произошла трагическая случайность — ночью Могилевская пошла в туалет, открыла дверь, вошла в сарайчик, поскользнулась и упала. Тут уместно отметить, что у Тришкиных туалет непривычно большой, Лидия Константиновна хранит там железную тачку, в которой весной возит на огород удобрения, сельскохозяйственный инвентарь заботливо прикрыт пленкой и находится в самом углу будочки. Так вот, бедная пианистка при падении лицом ударилась прямо об острый край тачки, у молодой женщины сломалась переносица, и Майя умерла почти мгновенно.
— Поленилась ваша невестка надеть нормальную обувь, — пояснял следователь Лидии Константиновне, — прямо в домашних шлепках понеслась, на подошвы снег налип, а порожек обледенел… Примите мои соболезнования, дело закрыто, никакого преступления тут нет, имел место несчастный случай.
Майю похоронили, а у Симы с Игорем разгорелся роман. Правда, весьма странный. Отчего-то Гарик решил скрыть от матери свои любовные отношения с Полуниной.
— Ты при мамуле со мной не фамильярничай, — попросил он любимую.
— Почему? — удивилась Сима. — Мы ведь оба свободны!
Игорь обнял любовницу.
— Мама странный человек. Всех девушек, с которыми я когда-либо имел отношения, она начинала страстно ненавидеть.
— У нас с Лидией Константиновной дружба! — напомнила Сима.
— Это пока она не поняла, что к чему, — «утешил» любимую Игорь. — Да и после смерти Майи совсем ничего времени прошло, поползут сплетни. Давай выждем полгода.
— Нам нельзя встречаться?
— Почему? Совершенно спокойно можем проводить вместе время, — замотал головой Игорь, — но только в укромном месте.
— К тебе не приезжать?
— Сколько угодно, просто при маме и Димоне давай не станем нежничать, — попросил Тришкин.
Сима кивнула, хотя ее любовь переливалась через край и даже час провести без Игоря казалось ей невыносимым.
Очень скоро Полунина поняла, что встречаться с Игорем ей негде. Нет, она спокойно приезжала в квартиру Тришкиных, пила с Игорем чай и вела долгие беседы с Лидией Константиновной.
Мать Гарика считала Симу очень близким человеком. Лидия могла позвонить девушке и сказать:
— Сегодня задержусь, приду после восьми, сделай одолжение, почисти картошки к ужину, а селедку не разделывай, нечего пачкаться, сама ее до ума доведу.
Так что с будущей свекровью никаких трений не наблюдалось. Но спать Симе с Игорем было негде. Лишь иногда любовники могли улучить момент и по-быстрому поваляться на кровати Тришкина, пользуясь отсутствием Лидии Константиновны. Но на дворе стояла на редкость вьюжная зима, потом настал слякотный март, а за ним отчаянно хмурый и холодный даже для Москвы апрель, а посему мать Гарика предпочитала сидеть дома. Нет, она не лезла в комнату сына, не подглядывала за «мальчиком» через замочную скважину, но, сами понимаете, никакого особого удовольствия от быстрых объятий пара не получала. Сима постоянно посматривала на закрытую створку и шептала любовнику:
