Антон Бакунин - Убийство на дуэли
— Вот как? — Бакунин бросил взгляд на меня. — Что-то пропало?
— Ничего. В кабинете в сейфе хранились важные бумаги. Я позвонила Григорию Васильевичу Кондаурову — нашему дальнему родственнику и ближайшему сотруднику брата. Он накануне дуэли вывихнул ногу и не смог быть секундантом. Мне кажется, если бы Григорий Васильевич присутствовал на дуэли, убийства бы не произошло.
— А почему вы так думаете?
— Григорий Васильевич был хранителем брата во всех случаях жизни. Когда я позвонила ему, он тотчас приехал — в гипсе, на костылях, проверил сейф.
— У него есть ключ от сейфа?
— Нет, но он знал, где этот ключ хранится.
— И где он хранится — в кабинете?
— Нет, в спальне князя, в потайном месте.
— А вы знали об этом потайном месте?
— Да. Но я сама не стала открывать сейф. Князь и Григорий Васильевич готовили очень важные бумаги. Это были какие-то тайные бумаги дня подписи Государю.
— И что же, эти бумаги пропали?
— Нет, Григорий Васильевич сказал, что все в полной сохранности. Он вызвал курьера и отослал бумаги во дворец, Государю.
— Значит, грабитель ничего не взял?
— Ничего.
— А как же стало известно, что он побывал в доме? Остались какие-то следы?
— Следов не осталось. Его поймал наш дворник Никита, когда тот спускался с балкона второго этажа, прямо из кабинета князя.
— И где он сейчас?
— Никита? В дворницкой. Грабитель избил его. Врач осмотрел Никиту и сказал, что ничего страшного.
— Мария Андреевна, нам нужно поговорить с вашим дворником. Это очень важно. Мы продолжим разговор чуть позже.
— Конечно. Скажите швейцару, он проводит вас.
Швейцар отвел нас в дворницкую. Увидев Никиту, лежащего на кровати, оба мы удивились. Это был гигант почти двухметрового роста, лет тридцати пяти, с такими огромными ручищами, что, казалось, и подкопу сломать, и кочергу завязать узлом для него не составит большого труда.
— Ну, так что же такое, братец, с тобой приключилось? — спросил Бакунин.
Никита взглянул на нас, потом на швейцара. Швейцар в ответ на его взгляд сказал:
— Барыня прислали. Рассказывай, все как есть.
— Да вот оно, барин, — начал Никита, — под самое утро вышел я, значит… Вижу, с балкона спускается… Я тихонько к нему, сзади хвать его за шиворот, обернул, а у него морда черная, глаза — в маске, значит. Обернулся — раз мне под дых! Тут у меня все дыхание остановилось — ну, не продохнуть, глаза чуть на лоб не вылезли.[32] А он раз — и под зубы — у меня только искры, словно молния сверкнула. Когда очнулся — поднялся, челюсть не двинуть. Светло уже. Я в дом — вот к Федору, — Никита кивнул головой на швейцара. — А слова сказать не могу.
— Только мычал, истинно все так, — подтвердил швейцар. — А я не знаю, что с ним делать. Может, думаю, с какого перепоя. Он-то мужик аккуратный, только по праздникам. А так ведь не балует. Когда барыня проснулись, они доктора и вызвали. Он ему челюсть и вправил.
— Да, — Никита потрогал рукой челюсть. — Вроде как ничего. Опухло только немного. Я ведь, бывало, ходил на кулачки-то. Против меня устоять не всякий мог. А чтобы с ног сшибить — такого ни разу не случалось. А чтоб вот так звездануть… Ума не приложу.
— А какой он из себя, этот в маске?
— Да не сказать, чтобы какой уж силач. Поджарый.
— А в чем одет?
— Весь в черном. А на голове шапочка круглая, тоже черная.
— Ладно, Никита, поправляйся.
— Да я здоров, — Никита подвигал челюстью. — Только немного вот…
Мы вышли из дворницкой. Бакунин подошел к балкону. Он поддерживался двумя треугольными металлическими опорами, по ним и спускался ночной посетитель. Мы вернулись в дом. Княгиня ждала нас в гостиной.
— Мария Андреевна, разрешите нам осмотреть кабинет, — попросил Бакунин.
Княгиня молча отвела нас в кабинет князя Голицына. Сейф стоял в углу, за письменным столом. Вдоль стен располагались книжные шкафы. Два окна выходили на одну сторону. Балконное окно и дверь — во двор. Бакунин подошел к балконной двери. Она запиралась большими медными шпингалетами. Шпингалеты оказались отпертыми.
— Не помните, шпингалеты были заперты? — спросил Бакунин княгиню.
— Не помню. После Алексея Андреевича в кабинет никто не входил до сегодняшнего утра, пока не приехал Григорий Васильевич.
— А князь когда был в кабинете последний раз?
— Наверное, перед тем как ехать на дуэль. А может, нет. Точно не скажу.
— А где князь хранил револьвер?
— В спальне.
— Ключ от сейфа тоже в спальне?
— Да.
— А где находится спальня?
— Через коридор от кабинета.
— Можно взглянуть?
Княгиня провела нас по коридору в спальню князя. Она располагалась почти напротив кабинета.
— Ночной посетитель мог неслышно пройти в спальню? — спросил Бакунин.
— Кабинет был заперт на ключ, — ответила княгиня.
— Князь всегда запирал кабинет?
— Да. Но обычно он оставлял ключ в замке.
— Сегодня утром ключ тоже был в замке?
— Да.
Спальня была большая, с какой-то помпезной, огромной кроватью под балдахином. Перед одним из трех окон стоял небольшой, довольно простой канцелярский стол с настольной лампой. Вся обстановка, видимо, не менялась со времен молодости князя Голицына.
— Князь часто работал по ночам, — сказала княгиня. — Ключ от сейфа и револьвер в верхнем ящике стола.
Бакунин подошел к столу и выдвинул верхний ящик. В нем действительно лежал ключ от сейфа. Взяв ключ, Бакунин обратился к княгине:
— Вы позволите осмотреть сейф?
— Да, пожалуйста. Григорий Васильевич, правда, объяснял мне, что никому не нужно рассказывать ни о ночном визите, ни о том, что в сейфе лежали секретные документы, — они ведь не исчезли, и он передал их с курьером во дворец, как я понимаю, самому Государю. Григорий Васильевич просто не хотел, чтобы возникали ненужные разговоры, связанные со смертью Алексея Андреевича. Я сказала ему, что жду вашего визита. По мнению Григория Васильевича, вы можете ознакомиться со всем, что вам потребуется для расследования.
Мы вернулись в кабинет князя Голицына. Бакунин подошел к сейфу — это был обычный несгораемый шкаф с простым замком, — отпер его ключом, взятым в спальне князя. В сейфе лежали несколько пачек бумажных денег и больше ничего. Судя по внешнему виду сейфа, хранение в нем каких-либо секретных документов не очень волновало князя.
— Спасибо, княгиня, — поблагодарил Бакунин хозяйку, — если вы не устали, я прошу продолжить наш разговор.
— Конечно. Перейдемте в гостиную.
Глава девятнадцатая
КНЯГИНЯ МАРИЯ АНДРЕЕВНА
(Продолжение)
В гостиной княгиня предложила нам сесть в кресла.
— Мария Андреевна, — начал Бакунин, — я считаю споим долгом сделать все возможное, чтобы найти убийцу князя. Случай в моей практике исключительный. Убийца всегда оставляет следы. Очень часто можно сделать какие-то предположения, догадки. В этом случае — ни следов, ни догадок. Убийство очень хорошо подготовлено. Судя по некоторым деталям, оно готовилось долго и тщательно. Правда, я до сих пор не могу понять, с какой целью. Мне окажет помощь любой самый незначительный факт. Какая-нибудь мелочь может подтолкнуть к догадке.
— Я, право, не знаю, стоит ли мне высказывать свое мнение, — ответила княгиня.
— Я прошу вас.
— Я так далека отдел брата… Я простая женщина… После того как умерла княгиня Ксения — жена Алексея, я осталась за хозяйку в доме. Но домом и ограничился круг моей жизни. Даже в воспитании княжны Анны я принимала самое ограниченное участие. Брат был… Я очень люблю его. В нашей семье рано умерли отец и мать. Родственники — только дальние. Алексей всегда был строг… И даже суров. Поэтому я совсем мало знаю о его делах и даже о жизни вне дома. С тех пор, как он сблизился с Петром Аркадьевичем Столыпиным, и последние полгода, когда он стал ближайшим человеком при Государе, он жил только служением Государю и отечеству. Я думаю, его убили террористы. Как и Петра Аркадьевича.
— Возможно. Но, расследуя это дело, я должен взвесить абсолютно все. Нельзя исключать ничего. Даже случайность. Даже нелепость. Какие-то мои вопросы могут показаться нескромными или даже вызывающими. Но я все равно прошу вас ответить на них.
— Я ведь сказала, что готова помочь всем, чем смогу.
— Скажите, у Алексея Андреевича была… э-э… привязанность… Ну, то есть дама сердца… Поверьте, я спрашиваю только для того, чтобы исключить этот вариант…
![Вероника Мелан - Чейзер [litres]](/uploads/posts/books/484/484.jpg)
