Дарья Калинина - На шпильках по джунглям
– Что мы знаем про этого типа?
– Он архитектор.
– Дизайнер, а это, как говорят в Одессе, две большие разницы. К тому же дизайнер он совсем молодой и невостребованный. Первый и единственный проект, который ему поручили, – отделка большой гостиной комнаты в доме его сестры.
– И то Беатрис поручила эту работу Томасу только из жалости. Крис говорит, никакой необходимости в реконструкции гостиной в доме отца не было. Беатрис затеяла это исключительно из желания помочь своему брату.
– Вот-вот! Заботливая сестра подкинула мальчику возможность подзаработать.
– Но сам Томас сказал мне по секрету, что ему за эту работу ничего не заплатили. Он лишь получил разрешение от господина Якоба опубликовать снимки получившейся гостиной в нескольких журналах. Ну, типа в качестве дармовой рекламы. Господин Якоб сказал, что для такого молокососа – это и так слишком много.
Покойный выразился даже жестче, сказав, что, если парень изуродовал его гостиную – это еще не значит, что он должен получить за это деньги.
В общем и целом было понятно, что Томас отчаянно нуждался в деньгах. И эти деньги он мог получить только от сестры, а точней, от ее мужа – богатого господина Якоба. Сама Бет и Томас были бедны. И семья у них была бедная. Их предки приехали в эту страну уже после того, как пирог был разделен. Так что в семье Томаса были учителя, инженеры, художники и даже писатели. Но вот бизнес, который мог бы принести семье реальные деньги, упорно никому из них не давался.
– Самое выгодное положение в итоге все же заняла Беатрис, когда выскочила замуж за богатого старикана. Ну, а Томас с детства был при старшей сестре. Я заметила, у них очень теплые отношения. И думаю, что теперь Томас будет с пеной у рта отстаивать долю своей сестры в общем наследстве.
Фраза про наследство задела еще одну струнку в душах подруг. Мысли их завертелись вокруг этого волшебно важного слова. Наследство! Ведь именно ради и из-за него, родимого, в этом мире и совершается большая половина преступлений.
Сколько таких примеров знали лично подруги, когда из-за наследства на всю жизнь ссорились родные братья и сестры. Не поделив какую-нибудь вазу или антикварный буфет, они затаивали кровную обиду друг на друга. А уж когда дело касается миллионов, тут уж вообще, только держись и успевай отмахиваться!
– Слушай, а что, если кто-то из деток завалил старикана?
Этот вопрос крутился в головах у всех девушек. Кира лишь высказала его вслух первой.
– Давайте разбираться. Кто бы это мог быть?
– У Пэм – алиби! – тут же сказала Леся. – Она была с нами в момент выстрела.
– А у Бет такого алиби нет. Это мы уже выяснили. Что с остальными?
С остальными было не вполне понятно. К примеру, Петрес находился в погоне за буйволом. Или же нет? Мог ли он найти своего отца и застрелить его?
– В пользу Петреса можно сказать, что ему все-таки единственному из всех удалось подстрелить дичь. Значит, он был на охоте за антилопой, а не за своим отцом.
– Необязательно. Петрес – опытный охотник. Он мог успеть подстрелить их обоих.
В минус Петресу попадали разрывные пули, в наличии которых он признался. Но, с другой стороны, всади он одну из своих пуль в старика отца, стал бы он признаваться в том, что они у него есть?
– Петреса пока что оставляем в разряде подозреваемых.
– Мне он тоже кажется слишком умным, чтобы убивать кого-либо своими собственными руками.
– Что с остальными?
Под остальными подразумевались Крис и Томас. И тут надо было учитывать чувства Верунчика, которой никак не хотелось, чтобы ее жениха ославили отцеубийцей.
– Крис не мог этого сделать! – решительно заявила она.
– Почему?
– Не мог, и все!
Кира вопросительно взглянула на Лесю. И подруги без слов поняли друг друга. Версию виновности или причастности Криса к убийству отца они оставят на потом. Обсудят ее без Верунчика, которая очень уж все близко к сердцу принимает.
– Тогда остается последний… Томас!
– Вот он мог застрелить господина Якоба! – снова поспешила вылезти вперед Верунчик.
– Почему?
– Вы же сами сказали, что Беатрис получит львиную долю наследства старикана. Томас мог помочь сестре!
Да, эти двое пока что казались наиболее правдоподобными подозреваемыми. Бет получает наследство. Щедро делится им со своим младшим братом. А он… он помогает ей застрелить ее мужа. Добывает оружие, пули, помогает с алиби…
– Вот только как быть с алиби?
– А в чем дело? У Бет как раз нету никакого алиби!
– Так это и странно. Обычно убийца заранее обеспечивает себе стопроцентное алиби, если, конечно, он не полный лох.
Все трое замолчали, пытаясь понять, какие мотивы двигали Бет. Если она решилась на крайние меры, на убийство собственного мужа, должна же была быть причина, помимо его зрелого возраста? В конце концов, Беатрис и раньше знала, что выходит замуж за старика. Должна была отдавать себе отчет в том, что она делает и как много сил ей придется потратить, ублажая богатого, но старого мужа.
– Допустим, она переоценила свои силы. Поняла, что жизнь со стариком ей невыносима. Но…
Но всем троим девушкам господин Якоб показался вполне даже резвым стариканом. Он мог дать фору многим молодым. Жизненной энергии в нем хватило бы еще на пару жизней. Он никак не производил впечатления древней развалины. Он и на охоте двигался впереди остальных. И во время светской вечеринки выглядел молодцом.
– Да, он был уже не молод, но совершенно здоров и бодр.
Господин Якоб мог запросто протянуть еще десять, двадцать, а может, и тридцать лет. Так не захотела ли Бет ускорить события? Так сказать, приблизить естественную развязку.
– Она выходила замуж за старика явно в расчете, что он скоро отдаст богу душу. А он все жил и жил. И Бет стала понимать, что так может протянуться еще очень и очень долго.
И что же предприняла малютка Бет? Вошла в сговор со своим нищим братцем, который обрадовался возможности разбогатеть за счет сестры и ее мужа. И они вдвоем пристрелили господина Якоба? Вроде бы отличная версия, вполне психологически точная. Но вот беда, ни Бет, ни Томас не производили впечатления решительных и способных на отчаянные поступки людей.
– Они оба такие мямли… Бет еще ничего, а вот Томас… Честно, я не могу представить себе их в роли убийц!
И все же других версий у подруг не оставалось. Разве что… И, спровадив Верунчика в спальню под предлогом того, что она сильно устала, а в ее состоянии вредно утомляться, подруги уединились в своей ванной комнате, включили на всякий случай воду, и под звук льющейся из крана воды принялись обсуждать последнюю версию, которая у них оставалась.
– Если убийца Крис, то он должен был хотя бы ненадолго остаться на охоте в одиночестве.
– Это же касается и Томаса.
– С ним как раз необязательно. Томас мог быть лишь на подхвате у сестры. Раздобыл ей ружье, снабдил пулями, а потом Бет уже доделала остальное.
– Но она должна была затем передать ружье Томасу. Ружья-то ведь поблизости от места преступления так и не нашли.
– Да, верно. Тогда вернемся к нашим баранам, то есть к Крису и Томасу. Надо узнать, расставались ли они на охоте. И если да, значит, один из них и есть преступник!
– А если нет?
– Быть такого не может! – уверенно произнесла Кира. – Это мы с тобой паиньками сидели в шалаше. А остальные носились по саванне, словно муравьи во время пожара. Туда-сюда, туда-сюда!
И теперь подругам требовалось восстановить цепь событий. Они должны были понять, кто из участников охоты и в какой момент находился поблизости от господина Якоба, чтобы всадить в него пулю. Для этого они отправились к Крису, который вернулся домой и теперь о чем-то разговаривал с Лимпо на кухне.
Лимпо выглядел очень взволнованным. Он что-то говорил Крису, словно пытаясь убедить того в чем-то, во что сам не слишком верил.
– Можно тебя на минуточку, – поманила парня Кира. – Нам надо поговорить с тобой о Томасе.
– О ком? А-а-а… Понял.
На лице Криса явственно отразилось недоумение. Однако он кивнул Лимпо, который продолжал смотреть на него с отеческой тревогой, и вышел вместе с подругами.
– О чем вы хотели меня спросить? Сразу предупреждаю, что с этим слизняком я очень мало знаком.
– Как же так? Но ведь он брат твоей мачехи!
– Ну и что? Я и со своей мачехой не очень-то хорошо знаком.
– Почему?
– Она такая гадина!
– Гадина?
– Вечно во все вмешивалась. Попросишь у отца немного денег, она сразу в крик! Верещала так, словно мы с Петресом и Пэм хотели ее лично ограбить. А ведь у самой ни гроша. И деньги мы просили не у нее, а у нашего отца.
Значит, взрослые детки продолжали тянуть из престарелого родителя деньги. А расчетливой Беатрис это страшно не нравилось.
– Но отец все же давал вам деньги?
– Конечно! – самодовольно хмыкнул Крис. – Ведь мы же его дети!
Не в этом ли крылась причина убийства господина Якоба? А что, если Беатрис решила, что старый муж скоро спустит на своих детей все свое состояние, и решила радикально перекрыть финансовый краник для своих пасынков и падчерицы?
