Иоанна Хмелевская - Кот в мешке
– В холодильнике имеются сливки, – бросила я в пространство. – На полочке в дверце.
За сливками рванулся Павел. Кухня в доме Алиции рассчитана была лишь на одного человека, двое‑трое уже создавали в ней толпу. Павел и Беата то и дело отирались друг о друга, но им это явно не доставляло неприятности. Я старалась не смотреть на них, надо же поберечь нервы. Молодые люди обслужили нас отлично, не забыли ни сахар, ни ложечки.
Алиция уселась за стол, не обращая на них внимания.
– О мхе я прочла, хотя не до конца, спать хотелось. Мне было интересно, но сомневаюсь, чтобы было интересно этому паршивцу.
Я подумала: это же надо так возненавидеть человека, чтобы ни разу не назвать его по фамилии! Как не похоже на мягкую, доброжелательную Алицию. Должно быть, Падальский ей и в самом деле здорово чем‑то досадил. Ладно, придет время – сама расскажет. Пока же я внимательно прислушивалась к тому, что Анита рассказывала Алиции. Разговор предполагался конфиденциальный, но от меня у них секретов не было.
– Оказывается, – вполголоса рассказывала Анита, – Ясь выписал этот журнал и собирает все номера. За один год уже собрал комплект, теперь собирает за второй, потому и обнаружил пропажу одного журнала. Экземпляр исчез из дома вместе с Эрнестом.
– С каким Эрнестом? – не поняла Алиция. – А, с этой Падлой.
– Ну да, если тебе угодно так именовать Падальского. Он просто украл его. А перед этим просил Яся одолжить его, с возвратом, Ясь отказал, так твоя Падла свистнула его в последний момент. И сдается мне, что тут дурно пахнет.
Поскольку упоительная вонь из ателье уже добралась и до салона, Алиция имела все основания спросить гостью:
– Ты говоришь в переносном смысле или в самом прямом?
– Говорила‑то я в переносном смысле, – не стала скрывать Анита, – но раз уж ты затронула эту тему, я, пожалуй, спрошу у тебя ничего не протухло? Если это с моей стороны бестактность, извини, вопрос снимаю.
– Да ладно, чего там, – махнула рукой Алиция. – Смердит, как пить дать. Они уверяют – у меня в подвале что‑то сдохло.
– Я бы присоединилась к их мнению.
– И мы должны проверить. Причем срочно, а какая тут может быть спешка? Если что сдохло, то уже опоздали. Повоняет и перестанет.
– Беата уверяет – два года повоняет, – равнодушно заявила я. – Мне что, я‑то уеду, а вот ты подумай, как выдержишь.
– Если позакрывать все двери, – начала Беата, желая успокоить хозяйку.
– И если очень постараться, то можно пооткрывать все окна, – поддержал Беату Павел.
– Так вонь идет из ателье? – заинтересовалась Анита.
– Из ателье, – подтвердила я. – Снизу. У Аниты глаза разгорелись.
– И вы считаете – труп?
– Очень похоже. Только неизвестно чей. Анита заколебалась.
– Не знаю, как поступить. Участвовать в обнаружении трупа или не дожидаться, уж очень я тороплюсь. А если останусь, стану свидетелем, мне же это ни к чему. Я бы, пожалуй, сразу уехала, но мне очень нужно получить свой журнал, Ясь просил, а я обещала.
И она просительно глянула на Алицию. Мы все уставились на хозяйку, а она, кажется, ничего не видела и не слышала, думала о своем. И тут я готова была поспорить на что угодно – Алиция начала догадываться о причине дурного запаха, и теперь дала бы все на свете, лишь бы избавиться от нас всех и самолично изучить эту причину. Без свидетелей. Боюсь, у нее не было на это ни малейшего шанса.
Умная Анита тоже поняла, что сейчас хозяйке не до нее.
– Что ж, не буду настаивать, – сказала она, – как‑нибудь в другой раз.
Встав из‑за стола, Анита направилась в ванную. И через минуту в ужасе вылетела оттуда, когда оглушительный рев потряс дом от фундамента до крыши. Оказывается, о прихотях бачка никто не удосужился ее предупредить.
А все же что ни делается, все к лучшему. Алиция тоже перепугалась, но быстро пришла в себя.
– Ладно, – сказала она, решительно вставая со стула. – Ваша взяла, пойду проверю.
Анита опять стала колебаться, остаться ли в доме Алиции и стать свидетельницей, может быть, чего‑нибудь выдающегося, или поспешить на работу, а то и второй поезд пропустит. Как быть? Тут и журнал, который обещала вернуть сыну тут и жуткая вонь, тут и ужасающий рев сантехники… Слишком много для одного человека, тем более для журналистки. Уедет, а потом вся изведется, что упустила нечто потрясающее. Что самое главное в характере журналиста? Любознательность. Решено. Остается.
***
Стараясь по возможности совсем не дышать, я спустилась вслед за Алицией по лестнице, ведущей в подвал мастерской Торкиля. Все остальные столпились у меня за спиной, немного повыше, где еще можно было время от времени вдохнуть немного воздуха. Алиция преодолела целых одиннадцать ступенек, продралась сквозь баррикаду на оставшихся трех метрах и остановилась перед огромным морозильником у стены. Сколько себя помню, этот морозильник всегда тут стоял. Про себя я называла его бездонным колодцем, ибо то, что в морозильник закладывали, назад уже никогда не появлялось. Зная об уникальных свойствах этого холодильного аппарата, я когтями и зубами отстаивала купленные мною продукты, которые хозяйка любезно предлагала спрятать на хранение в этот отличный аппарат с температурой, как на Северном полюсе. Меня вполне устраивал обычный, тот, что стоял в кухне, ведь продукты я покупала для того, чтобы есть, а не класть на вечное хранение.
Остановившись на момент перед громадиной, хозяйка пробормотала что‑то нечленораздельное, после чего рывком открыла дверцу гиганта.
Хлынувшая на нас вонь превзошла все нормы. Я пошатнулась и, заткнув нос, схватилась за перила лестницы. Сзади послышались крики и глухие удары. Алиция попыталась выстоять, но и ей это не удалось. Все мы в панике, спотыкаясь и падая, выбрались на свежий воздух и долго стояли во дворе, у края террасы, где еще можно было дышать.
– Похоже, баранья ножка переживает свой великий день, – предположила я, и не знаю, чего больше было в моем голосе – сочувствия или издевательства. – И что теперь? Алиция, в Дании есть какие‑то службы, вывозящие такие вещи, или тебе придется обращаться в прозекторскую при местной больнице? Нет ли у тебя там знакомых?
– Извините, но мне немного нехорошо, – метнулся в сторонку весь зеленый Павел. – Алиция, ради бога, не обижайся…
– А что я говорила? – торжествовала Беата. – Труп совсем по‑другому пахнет… того…
– Какая баранья ножка? – не поняла Анита. – Ох, Алиция, мне тоже дурно.
Поскольку хозяйка молчала, пояснения пришлось давать мне.
– В морозильнике лет тридцать пять лежала баранья ножка, приобретенная ради какого‑то особого случая. Слава богу, до сих пор никакого особого случая не представлялось…
– Не мели глупостей! – разозлилась Алиция. – Кто‑то отключил морозильник. Хотелось бы мне знать – кто?
Ответом хозяйке, естественно, был слаженный хор, поторопившийся заверить: «Не я!»
– И не я, тогда кто же?
– А ты уверена, что его отключили, а не просто испортился?
– Мог и сам отключиться автоматически, из‑за перегрева, – предположила Анита.
– Автоматически и из‑за перегрева шнур сам вылез из розетки? – криво усмехнулась хозяйка.
– Ты видела…
– Да, я своими глазами видела. Шнур отключен и лежит рядом с розеткой. Кто‑то же должен был его вытащить из розетки, он очень плотно включается.
Пришедший в себя к тому времени Павел заметил:
– Но ведь туда никак нельзя было добраться.
– Я же добралась!
– Но с каким трудом. И не до самой стены, розетка по ту сторону ящика.
– А до самой и не было необходимости, достаточно было изо всех сил потянуть за провод, – упорствовала Алиция.
А Беата все допытывалась:
– Неужели одна нога, пусть даже и баранья, может достигнуть такого эффекта?
– Почему одна нога, что ты? Там было полно мяса, которое Алиция замораживала в течение тридцати пяти лет. Были там и готовые блюда, и мороженое, семенные бобы неизвестно для чего, их ни есть, ни выращивать нельзя… И еще была рыба, которую я купила себе шесть лет назад и которую мне так и не дали съесть.
– И еще была ветчина, купленная для твоей мамы, ты же сама ее и забыла. Это было еще в те времена, когда у вас в Польше ветчины нельзя было купить…
– …и мама была еще жива, – пригорюнилась я.
– А я тебе еще тогда говорила – обязательно забудешь! – торжествовала Алиция. – А еще говорят – я забиваю морозилку. Забивают все, кто приезжает!
– В сравнении с бараньей ногой моя ветчина – мелочь. Выбросила бы ее – и все.
– Я чужих вещей не выбрасываю!
– Своих тоже, ну да что напрасно спорить. Давайте решать, как беде помочь. Ведь долго не выдержим.
***
Анита вдруг вспомнила, что она едет на работу и очень торопится. От журнала пришлось временно отказаться, ясно же, что при таких катаклизмах никто не займется поисками какого‑то журнала. Беата осталась верна себе и думала только о том, какую бы пользу принести хозяйке дома. И теперь, набрав в грудь побольше воздуха – повернувшись при этом лицом к соседскому участку, – она заявила, что готова очистить морозильник от смердящего содержимого. Когда ей деликатно намекнули, что в ноге, небось, за это время червяки завелись, мужественная женщина ответила – она их не боится, поскольку привыкла ловить рыбу и черви ей не в диковинку. Как‑нибудь выдержит. Тогда и в Павле взыграли чувства, и он малость охрипшим голосом выразил желание помочь Беате.
